люди смешные, какие смешные люди

как они весело пахнут, особенно когда сердятся или удивляются, девушки пахнут такими прохладными диванчиками, торопливостью на работу и пудрой, усталостью волос, перекисью, лаком, лакримозой, лакрицей
юноши желанием обладать, без компромиссов, сырыми ботинками, колбасой, воротником свитера шерстяным, компьютерным светом
дедки и бабки расторопливо жуют слова, стучат тросточкой по плитам, а все продавщицы косятся на меня -
с трудом давлю в себе желание, дыбя ворох шерсти на загривке, немедленно начать уворачиваться, бережёного волк бережёт, от прилавков -
опять с трудом напоминаю себе, что сейчас в человечьем облике, помогает слабо, а я просто
пробовал яблоки на рынке - на нюх, засовывался холодным носом поближе к проволочной корзинке и ящикам, сопел - ничего противозаконного, правда?
почему же людям это так странно, как же я ещё пойму, что мне стоит есть
вместо жёсткой ости и серого пуха сейчас джинсы, на джинсах карманы, но повадку не спрячешь
и помимо воли страшновато, поджимаешь осторожно уши - нет ли тут тех, кто заметит, не начнут ли гнать и швыряться, не мелькнет ли чернёный отлив ствола - он мигнёт блестящим глазом и скажет с пороховой отрыжкой "не верю"

люди такие смешные, смешные - они совсем не умеют доверять богу, прячут мысли стыдливо за пазуху, едят их по вечерам в сортирах, забывают смотреть на облака - боятся, что голубь в глаз накакает
а те, кто доверяют, и трогают настороженно струну - игра идёт, знай успевай вертеться среди фигур, ферзей с аничкова моста, офицеров с площади победы, - вскакивают в трамвай, повинуясь зову какой-то левой печёнки, те очень часто не верят всем остальным, вроде как - остальные глупы, и какое влюбишься, зачем нам передача мыслей на расстоянии, а своё тепло надо беречь, в случае чего растопить им печку монитора, когда от ребристых батарей несёт ледяным холодом
а ведь так нарушается цепь, мерцающая неоном цепь, ток перестаёт идти по рукам литыми завитками, ласковыми хочу, когда перестаёшь хотеть быть красивым и быть красивыми других - быть их, запускать в высоту, как змея кидать, до перехвата дыхания, до вывихнутого плеча, пока леска не оборвётся, а ведь надо - греть мобильник в ладонях, погружать лицо в отсвет экрана как в мускусную холодную траву
пришла пора листопада сотворять несусветные глупости нашими окоченевшими пальцами, как кукольной ручкой тряпочно по скуле - подними голову, наконец

а я выбирал яблоки на нюх, но не выбрал - а ещё хорошо пробовать мёд, задумчиво чмокая слипшимися губами - а попробуй горный алтайский, говорит черноволосая добрая тётка, протягивая новую пластмассину лапку
долго думаешь, потом решительно вынимаешь из кармана смятую бумажку - покупаешь вересковый
вересковый мёд, это только послушать как звучит - несёшь его домой гордо, золото-долинный, тягуче-печальный на просвет по-шотландски
есть на этом свете куча вещей, которые невыразимо вкусно звучат, ешь не их, а их сладко проникающие под язык имена: раскатистый корриандрр, отточенный церковно базилик, долго льющееся - молоко, статно тянущий дымком - мате, и - симфония складочек, яблочье слоёное странное - штрудель, карамельное повидло - нависающее над краем блюдца, щиплющее приторно, колющая нёбо - вишня, что-то в ней от неба, вишну, весны

иногда, чтобы сделать кому-то тепло, достаточно просто рассказать - про штрудель и вишну-весну, и следить, как по другую сторону узкой телефонной мордочки улыбается человек

а мне сейчас хочется греть, по осени я обрастаю мшистой волчачьей шерстью, тёплой, как варежка