У нас на даче был гамак. Катапульта к звездам. Если не держаться, можно выскочить из него и улететь в самое небо. Лежишь, а вокруг одни заговорщики.. Все шепчет, стрекочет, завывает. Приглушенно, будто понимают - тихий час, но от этого чудится какая-то лесная тайна. Лампочки, вкрученные в небесный абажур, мигают, как от помех. Звездам здесь ничто не перечит. Нет источников света, кроме них.
Босые ноги вязнут в мокрой траве, их жалят мошки и слепни, с готовностью прокалывая незащищенную детскую кожу. Храбрецы - ведь стоит только занести руку, и они замертво упадут в черноту с полными животами...Для них это настоящая война за жизнь. Сопровождающий их воинственный писк мешает мне прислушиваться к тому, что происходит за оградой.
Я всегда чувствовала, что кто-то притаился неподалеку, за калиткой, где начиналась кромка леса. Ни один вздох или шорох деревьев не ускользал от моих ушей - в темноте я слышала чутко, как слышит слепой, от страха слух обострялся в десятки раз.
Скрипнули две ржавые петли калитки , и темнота льнет к кончикам пальцев, впуская в себя, как в темное озеро. Протягивать руки вперед, но как - приглашая кого-то взять их, ладонями вниз, или вверх - предлагая свои?
Гамак - единственное укрытие в этой темноте. Но там я думаю о тех, кто прятался там, скалил зубы или щетинился, кольцами извивался под сырыми бревнами, ожидая, когда человеческий глаз перестанет ориентироваться во тьме. Волосы встают дыбом от этих мыслей, а я смотрю и смотрю на ровную полоску леса, непроходимую стену... В самом чреве что-то гаркнет, атакует тишину и сорвет меня с места. Крылья, может быть, лапы, когти... Все по цепочке, как в игре. Они передают друг другу предупреждение, чтобы не подходили к краю леса, ведь там человек. Вот так мы боимся леса, а он - нас.
Знакомые и незнакомые комнаты, щелкаю выключателями, но ничего не происходит, будто никто никогда не менял лампочек. Я всегда одна, никто не подает мне фонарик, не зажигает свечу. За мной следят глаза ночи, отовсюду. Они меня видят, а я только слышу, как они смотрят. Ни одного призвука, но в ушах гудит, как от взрыва. А рот будто набит камнями, не произнести и слога.. Невыносимый страх распахивает мне глаза. Просыпаюсь и хочу крикнуть, но камни уже закатились в самую глотку...
Вдруг так и останешься навсегда наедине с темнотой, где некому зажечь свет, когда ты сам не можешь, потому что завален камнями по самое сердце?
