[466x699]
Итак, что же получается: он остался один.
Этот неутешительный, но столь очевидный вывод он долго не хотел признавать. Пытался придумать какие-то причины, отговорки, но – тем не менее – он теперь один.
Один – во всем мире.
Признать это было равносильно самоубийству.
Почему он выжил? Он не знал ответа на этот вопрос, как и на вопрос: что именно произошло? Теперь неоспоримым оставался лишь тот факт, что более население планеты Земля не существовало.
Только он, один.

Утро было замечательное: восход солнца, золотивший своим светом опустевшие улицы, дома. Машины, брошенные посреди дороги. Пустые магазины – все, что угодно душе можно брать. Кафе и рестораны – без суеты, без назойливых официантов и злобно-тупых охранников.
И тишина. Тишина: ни пения птиц, ни шороха листьев, влекомых ветром, ни детского смеха, ни музыки. ТИШИНА.
Трупов не осталось: они все словно испарились.
Он сидел в шезлонге около бассейна, в чьем-то роскошном особняке. В бокале его золотился коньяк, ценностью наверно тысячи, теперь – бесплатный. Теперь все было его. Но ему не приносила эта свобода радости.

Прошла неделя.
Он чувствовал, что сходит с ума: ему слышались голоса, он выбегал из дома в надежде встретить еще хоть кого-то, как он оставшегося в живых. Но видел лишь пустую улицу. Он вновь возвращался в дом, падал в изнеможении на диван и плакал. Шли дни, одинаково похожие. Минуты казались часами.
Даже дождя не было – природа словно остановилась одним днем – днем летнего солнцестояния, и ничего не менялось.

Он проснулся от нежных женских голосов. Вскочил. Все внутри у него полыхало. На этот раз он не мог ошибиться, это ДЕЙСТВИТЕЛЬНО были голоса. Он выбежал, не позаботившись даже накинуть на себя халат.
В метре над землей парили прекрасные девушки, количеством около дюжины. Все они были словно прозрачными, со светящимися лицами. Их голоса очаровывали слух. Они пели на незнакомом языке и протягивали руки к нему, словно звали. Он почти неосознанно сделал шаг им навстречу.

ПРОСТИ, ЧТО ЗАСТАВИЛИ ТАК ДОЛГО ЖДАТЬ.

И именно в этот миг он осознал, что не хочет уходить. Что ему лучше быть здесь, пусть в одиночестве, но здесь, где он знает и любит все.
Но призрачные голоса уже тянули его за собой, и возврата не было…
Ему стало страшно…Теперь – по настоящему страшно.