Хоакин Кортес, человек, которого называют король фламенко
09-11-2007 21:24
к комментариям - к полной версии
- понравилось!
[220x239]
Кортес танцует фламенко. Собственно, сегодня он является самым знаменитым исполнителем этого воспетого поэтами от Гете до Лорки старинного испанского танца. Статус мировой звезды подтверждают многочисленные национальные и международные титулы и награды: Кортес объявлен ЮНЕСКО «артистом мира» (с патетической формулировкой — «за выдающийся вклад в сохранение и распространение испанского фольклора и художественного наследия, за приверженность идеалам равенства, терпимости и солидарности между народами»), его популярность на родине столь фантастична, что испанское министерство печати даже выпустило почтовую марку с его изображением. Кортеса, окрещенного «огненным принцом фламенко», принимают особы королевских кровей и деловые тузы. Его именем названа парфюмерная марка. Он солирует на церемониях вручения «Грэмми» и «Оскара» и даже выступает в концерте в честь нобелевских лауреатов. О его невероятных любовных романах взахлеб пишут таблоиды, с азартом отмечая каждую очередную жертву жгучей страсти 35-летнего уроженца Кордовы: Натали Орейра, Лора Миллер, Литиция Каста… Самая знаменитая в длиннющем ряду сердечных кортесовских подруг — Наоми Кэмбелл — после разрыва с образцовым мачо, по слухам, злоязыко усиленным сотнями бульварных изданий, даже пыталась отравиться, проклиная, по-видимому, день, когда она оставила ради крепконогого артиста прежнего поклонника, возможно, не столь темпераментного, но с миллионами на банковском счете.
Короче, когда все те же бульварные таблоиды, истощив все девальвированные от непомерного употребления эпитеты («непревзойденный», «выдающийся», «гениальный», «несравненный», «потрясающий»), измочалив фантазию в сочинении пышных дефиниций («король фламенко», «гламурный цыган», «танцующий афродизиак»), наконец, просто устало признают, что Хоакин Кортес — сегодня самый известный в мире испанский артист, они фиксируют, пожалуй, главное достижение танцовщика. Потому что в современном мире быть названным первым автоматически означает превращение в бренд. «Мы говорим партия — подразумеваем Ленин». Точно так, если речь заходит об искусстве фламенко, сразу же вспоминается именно Кортес.
Кстати, а чье имя всплывет в памяти рядового обывателя от Токио до Кислодрыщенска, если поинтересоваться его мнением об опере? Догадайтесь с одного раза. Вот именно, тучного бородатого добряка в окружении друзей, детей и возлюбленной, бывшей секретарши, подарившей неугомонному итальянскому тенору малютку-дочку и новый рецепт обожаемой им пасты. И о секретарше, и о кулинарных предпочтениях, и о трогательных слабостях «великого, непревзойденного, гениального» Паваротти мировой обыватель черпал сведения все из того же бульварного разноцветья, и даже слышал выдающегося (без кавычек) певца, купив именно его диск с друзьями и оперными шлягерами в гигантском музыкальном маркете в Токио или на пиратской раскладке в Кислодрыщенске.
А теперь зададимся простым вопросом: унижает ли талант Паваротти его бешеная популярность? Или иначе: хуже ли он поет потому, что сумасшедше известен? Нет, конечно, не хуже. Просто он — бренд, участник глобального рынка потребления, и не было бы его, место первого и несравненного, безусловно, не осталось бы вакантным. Ну, вспоминали бы сразу какого-нибудь другого тенора. Да хоть бы и Пласидо Доминго. Тоже гения, но под номером 2. До Паваротти, вот что важно, опера считалась искусством элитарным, развлечением знати, аристократов, солидной буржуазии и прочих состоятельных господ. А люди окраин и кондоминимумов вполне удовлетворялись шансоном и опереткой. Им было, грубо говоря, начхать даже на существование Верди и Пуччини, потому что аккордеон и балалайка все равно лучше. Не говоря уже об Элвисе Пресли. Паваротти бесшабашно и весело вывел Верди на стадион. Сделал элитарное массовым. Сообщнически подморгнул толпе, дескать, сливки и рафинад не только для господ придуманы. Тут многое совпало: рост уровня жизни, интенсивная унификация общества, профанация культуры, усиливающийся диктат толпы. Дальше процесс пошел совсем вдрызг: подозреваю, что в будущем еще напишут диссертации на тему «Влияние Ванессы Мэй на репертуар сигналов мобильных телефонов в начале XXI столетия». Но о грустном сегодня не будем. В конце концов, ведь и среди академических музыкантов на первых ролях и страницах таблоидов — именно те, кто сумел усмирить в себе спесь и поставил не только на беглость пальцев и виртуозность смычка, но и артистизм игры и скандальность поведения…
Хоакин Кортес — из этого авангарда. Совершенно, к примеру, нелеп вопрос, лучше или хуже танцует он Антонио Гадеса, благородного носителя древней традиции фламенко, увековеченного в фильмах Карлоса Сауры. Кортес, между прочим, снимался и у Сауры, и у совсем уж культового Педро Альмодовара. Не хуже Кортес. Он просто современнее. Гадес, наверное, и помыслить не смел, что в гордое фламенко можно внести не только элементы классического балета (Кортес, бывший премьер Королевского балета Испании, крутит фуэте и совершает прыжки похлеще солистов лучших мировых трупп), но и модерн-данса. Или к строгим мелодиям и пощелкиванию кастеньет фламенко добавить джаз, латиноамериканские ритмы и арабские мелодии. Для Кортеса, человека эпохи глобализма, тут даже нет повода для рефлексии, не то что терзаний. «Я танцую так, как я это чувствую. Танец идет из моего сердца. Я влюблен в то, что я делаю», — спокойно заявляет он. Он имеет право на эти слова, потому что, как и Паваротти, является выдающимся (без кавычек) мастером. Теперь в этом смогут убедиться и киевляне: на днях Хоакин Кортес покажет в украинской столице свой новый спектакль «Любовь и ненависть» — полтора часа страсти под неистовую дробь неутомимых ног.
вверх^
к полной версии
понравилось!
в evernote
[220x239]
Кортес танцует фламенко. Собственно, сегодня он является самым знаменитым исполнителем этого воспетого поэтами от Гете до Лорки старинного испанского танца. Статус мировой звезды подтверждают многочисленные национальные и международные титулы и награды: Кортес объявлен ЮНЕСКО «артистом мира» (с патетической формулировкой — «за выдающийся вклад в сохранение и распространение испанского фольклора и художественного наследия, за приверженность идеалам равенства, терпимости и солидарности между народами»), его популярность на родине столь фантастична, что испанское министерство печати даже выпустило почтовую марку с его изображением. Кортеса, окрещенного «огненным принцом фламенко», принимают особы королевских кровей и деловые тузы. Его именем названа парфюмерная марка. Он солирует на церемониях вручения «Грэмми» и «Оскара» и даже выступает в концерте в честь нобелевских лауреатов. О его невероятных любовных романах взахлеб пишут таблоиды, с азартом отмечая каждую очередную жертву жгучей страсти 35-летнего уроженца Кордовы: Натали Орейра, Лора Миллер, Литиция Каста… Самая знаменитая в длиннющем ряду сердечных кортесовских подруг — Наоми Кэмбелл — после разрыва с образцовым мачо, по слухам, злоязыко усиленным сотнями бульварных изданий, даже пыталась отравиться, проклиная, по-видимому, день, когда она оставила ради крепконогого артиста прежнего поклонника, возможно, не столь темпераментного, но с миллионами на банковском счете. Короче, когда все те же бульварные таблоиды, истощив все девальвированные от непомерного употребления эпитеты («непревзойденный», «выдающийся», «гениальный», «несравненный», «потрясающий»), измочалив фантазию в сочинении пышных дефиниций («король фламенко», «гламурный цыган», «танцующий афродизиак»), наконец, просто устало признают, что Хоакин Кортес — сегодня самый известный в мире испанский артист, они фиксируют, пожалуй, главное достижение танцовщика. Потому что в современном мире быть названным первым автоматически означает превращение в бренд. «Мы говорим партия — подразумеваем Ленин». Точно так, если речь заходит об искусстве фламенко, сразу же вспоминается именно Кортес.
Кстати, а чье имя всплывет в памяти рядового обывателя от Токио до Кислодрыщенска, если поинтересоваться его мнением об опере? Догадайтесь с одного раза. Вот именно, тучного бородатого добряка в окружении друзей, детей и возлюбленной, бывшей секретарши, подарившей неугомонному итальянскому тенору малютку-дочку и новый рецепт обожаемой им пасты. И о секретарше, и о кулинарных предпочтениях, и о трогательных слабостях «великого, непревзойденного, гениального» Паваротти мировой обыватель черпал сведения все из того же бульварного разноцветья, и даже слышал выдающегося (без кавычек) певца, купив именно его диск с друзьями и оперными шлягерами в гигантском музыкальном маркете в Токио или на пиратской раскладке в Кислодрыщенске.
А теперь зададимся простым вопросом: унижает ли талант Паваротти его бешеная популярность? Или иначе: хуже ли он поет потому, что сумасшедше известен? Нет, конечно, не хуже. Просто он — бренд, участник глобального рынка потребления, и не было бы его, место первого и несравненного, безусловно, не осталось бы вакантным. Ну, вспоминали бы сразу какого-нибудь другого тенора. Да хоть бы и Пласидо Доминго. Тоже гения, но под номером 2. До Паваротти, вот что важно, опера считалась искусством элитарным, развлечением знати, аристократов, солидной буржуазии и прочих состоятельных господ. А люди окраин и кондоминимумов вполне удовлетворялись шансоном и опереткой. Им было, грубо говоря, начхать даже на существование Верди и Пуччини, потому что аккордеон и балалайка все равно лучше. Не говоря уже об Элвисе Пресли. Паваротти бесшабашно и весело вывел Верди на стадион. Сделал элитарное массовым. Сообщнически подморгнул толпе, дескать, сливки и рафинад не только для господ придуманы. Тут многое совпало: рост уровня жизни, интенсивная унификация общества, профанация культуры, усиливающийся диктат толпы. Дальше процесс пошел совсем вдрызг: подозреваю, что в будущем еще напишут диссертации на тему «Влияние Ванессы Мэй на репертуар сигналов мобильных телефонов в начале XXI столетия». Но о грустном сегодня не будем. В конце концов, ведь и среди академических музыкантов на первых ролях и страницах таблоидов — именно те, кто сумел усмирить в себе спесь и поставил не только на беглость пальцев и виртуозность смычка, но и артистизм игры и скандальность поведения…
Хоакин Кортес — из этого авангарда. Совершенно, к примеру, нелеп вопрос, лучше или хуже танцует он Антонио Гадеса, благородного носителя древней традиции фламенко, увековеченного в фильмах Карлоса Сауры. Кортес, между прочим, снимался и у Сауры, и у совсем уж культового Педро Альмодовара. Не хуже Кортес. Он просто современнее. Гадес, наверное, и помыслить не смел, что в гордое фламенко можно внести не только элементы классического балета (Кортес, бывший премьер Королевского балета Испании, крутит фуэте и совершает прыжки похлеще солистов лучших мировых трупп), но и модерн-данса. Или к строгим мелодиям и пощелкиванию кастеньет фламенко добавить джаз, латиноамериканские ритмы и арабские мелодии. Для Кортеса, человека эпохи глобализма, тут даже нет повода для рефлексии, не то что терзаний. «Я танцую так, как я это чувствую. Танец идет из моего сердца. Я влюблен в то, что я делаю», — спокойно заявляет он. Он имеет право на эти слова, потому что, как и Паваротти, является выдающимся (без кавычек) мастером. Теперь в этом смогут убедиться и киевляне: на днях Хоакин Кортес покажет в украинской столице свой новый спектакль «Любовь и ненависть» — полтора часа страсти под неистовую дробь неутомимых ног.
Вы сейчас не можете прокомментировать это сообщение.
Дневник Хоакин Кортес, человек, которого называют король фламенко | Gothic_Flamenco - ....Amor, baile y muerte....... |
Лента друзей Gothic_Flamenco
/ Полная версия
Добавить в друзья
Страницы:
раньше»