[220x519]
Решив вчера до первых зорь перед монитором не засиживаться, я уже в районе полуночи уползла спать и, немного послушав радио, отрубилась. Во сне я оказалась с мамой на Арбате в толпе народа, вроде как на Патрике (согласно опыту, этот день мне ещё добрые полгода будет сниться), и, увидев афишку концерта Мельницы в какой-то музыкальной гостиной на ВДНХ, отпросилась туда. Мама осталась на Арбате, а я вернулась в метро и поехала; добравшись до вышеуказанной станции, я нашла нужное здание, купила билет, уточнила у тётки, продававшей билеты, правильно ли я пришла, и, поскольку пришла рано, посидела-почитала, как давеча в театре, пока не соберётся народ. Когда народ собрался, публика повалила в зал, состоявший из большого заднего сектора и маленького полукруглого сектора перед сценой; моё место было в заднем, и все остальные зрители набились в него, а когда стало ясно, что в передний никто не сядет, все сразу переместились туда, включая меня, и задний сектор опустел, а передний, напротив, заполнился. Начался концерт, рядом со мной откуда-то появилась Ушастая; исполнялись песни только с последнего альбома, который нравится мне не так сильно, как предыдущие, но всё равно было весело, а под конец с потолка посыпались жёлтые цветы, и мы поймали себе по одному. Вернувшись с концерта, всё ещё во сне, я рассказывала маме, как он прошёл, и, чтобы объяснить устройство зала, рисовала сектора на бумажке, после чего проснулась; часы на моей мобилы, будучи не переведёнными в своё время на зимнее время (простите за каламбур), оказались единственными в доме, показывающими правильное время. Позавтракав, я не стала тратить это самое время зря и, наскоро глянув по карте Яндекса, уяснила, что ближе всего от Тишки находится станция Белорусская, и поехала туда. Вышла на поверхность к храму на Бутырском валу, убедилась, что без посторонней помощи дорогу не найду, и далее действовала только согласно туманным указаниям типа «вооон там» и «где-то в той стороне»: прошла под мостом к Белорусскому вокзалу, обогнув его, вышла на Грузинский вал, обросший торговыми палатками и магазинчиками, дотопала до Грузинского же переулка, не то Малого, не то Большого, свернула в него. Вскоре впереди показалась небольшая площадь с возвышавшимся в центре обелиском непонятного назначения, но мне и в голову не пришло, что это был ориентир, и я ещё немного прошагала по Грузинской улице, тоже, кажется, то ли Большой, то ли Малой, пока не увидела на противоположной стороне дороги перпендикулярную улочку с вывеской «Тишинская площадь» и не переместилась на неё. По этой улочке я шагала, пока не вернулась к обелиску, от которого и поворачивала на Грузинскую, только с другой его стороны, и подумала было, что заблудилась, но, пройдя ещё чуть вперёд, заприметила искомую вывеску, возвещающую о Блошином рынке, над входом в большой торговый центр. Стоило мне войти, как на меня накатило ощущение дежа вю: именно там я была в позапрошлом году на выставке кукол и мишек Тедди – а вот и афиша, возвещающая о том, что в этом году эта выставка будет проходить с первого по пятое апреля: стало быть, через неделю надо будет её посетить! А пока я разорилась на билет на вышеуказанную выставку антиквариата, ничтоже сумняшеся поленилась встать в длинную очередь в гардероб, даже после предупреждения охранника о том, что внутри очень жарко, и погрузилась в бесконечные ряды павильонов, сплетающиеся кругами больших и маленьких диаметров с узкими проходами для посетителей. Посетителей было много, они двигались в разных направлениях и расталкивали друг друга в попытках подобраться поближе к прилавкам, витринам и полкам, поэтому на выставке действительно было очень жарко, очень душно и очень тесно, а мне под конец ещё и очень тяжело таскать на себе тяжёлые куртку и торбу мелкими шажочками, постоянно нагибаясь или поднимаясь на цыпочки. Ассортимент выставки не поражал разнообразием: основными товарами были бижутерия, ювелирка и фарфор, у которых толпилось больше всего народу, но были и монеты с марками и открытками, и исторические экспонаты вроде стремян и самоваров, и иконы с картинами, и старинные игрушки и посуда, а также несколько павильонов с восточной экзотикой и с современными дизайнерскими подарками. Сколько бы я ни пыталась просто любоваться всем подряд, как в музее, у меня это получалось недолго: в этом раю для коллекционеров, в котором я по удивительному стечению обстоятельств ни разу раньше не была, я быстро превратилась в такого же коллекционера, как и все прочие, высматривающего только то, что его интересует, а всё остальное равнодушно пропускающее мимо своих глаз. Также сперва я хотела перемещаться от краёв выставочного зала к центру, осматривая сначала левую, затем правую сторону каждого круга, но вскоре заплутала в переходах между ними и стала хаотично метаться, вглядываясь в каждый новый ряд только с одним вопросом: проходила ли я здесь уже или ещё нет. В первый раз удача улыбнулась мне на прилавке одной из частных коллекций, где в куче прочей мелочёвки мой фокусированный взор выцепил нескольких небрежно валяющихся антикварных оловянных солдатиков, для непосвящённых – просто одинаковых истёршихся металлических болванок с грубо намеченными человеческими чертами. С той выставки кукол и плюшевых мишек, о которой я писала выше, я три года назад уже вынесла двух таких стариков, самых редких – офицера в костюме, без оружия, и знаменосца с палкой флагштока в руке; на них ещё сохранились остатки зелёной краски формы, розовой – лиц, чёрной - сапог и красной – знамени, а теперь я наткнулась на рядовых с винтовками за плечами, на которых, очевидно, никогда и не было краски, а тот серый «грунт», обнажавшийся у моих двоих под краской, у этих рядовых уже сам обнажал кое-где золотистый блеск голого олова. Сделав себе пометку на память, я двинулась дальше и вскоре закопалась в коробке более молодых пластмассовых игрушек, в числе которых были и одноцветные солдатики – вроде тех индейца и ковбоя, которых кто-то однажды выкинул в подъезд, а я подобрала. Они интересовали меня не так сильно, особенно плоские, а вот Красная конница (действительно красного цвета) меня порадовала, и я, узнав из ценника, что один такой бравый всадник обойдётся покупателю в сто рублей, продолжила свой обход. Когда наконец с первым этажом было покончено и я поднялась на второй, челюсть моя отвисла у второго же прилавка: несколько полок занимали оловянные солдатики с благородной облупленностью краски, явно не отечественные, и ещё одну – солдатики, ярко расписанные и лакированные, преимущественно плоские. Спросила продавца, респектабельного бородатого дядьку, о цене – оказалось, что облупленные солдатики французские и стоят от полутора-трёх тысяч и выше, а остальных он делает сам и продаёт от ста рублей (но я ведь пришла за антиквариатом, так ведь?). Спустившись со второго этажа и тем самым завершив крайне утомительную экскурсию, я между пластмассовым всадником и оловянным рядовым остановила свой выбор на последнем; рядовые эти тоже стоили по сто рублей, и продавец подсунул мне самого старого из них – наиболее плоского и с такой же закрывающей затылок каской, как у моих офицера и знаменосца. С этой покупкой в кармане и с невероятным облегчением взмокшая и уставшая, но чертовски довольная я выбралась с выставки на свежий воздух и, ещё раза два-три спросив дорогу, уже без лишних плутаний добралась до метро и приехала домой. Как сие не прискорбно, каникулы на этом закончились, завтра меня ждёт школа, а следующий пост логичнее всего будет анонсировать следующей пятницей (учитывая театр в субботу и выставку в воскресенье, очевидно придётся выбираться на Тараса Бульбу именно в этот день). До этого самого поста и откланиваюсь)