Допив шоколад и – со скуки – потом ещё и прилагающийся стакан воды почти что полностью, забив на оладьи и убив батарейку ноута напрочь, я после написания предыдущей рецензии в Кофеине поехала до Театральной и по потоку народа угадала направление к Новой сцене реконструируемого Большого. На коротком отрезке пути меня раз пять спросили о лишнем билетике и пару раз изъявили желание его купить, но я гордо проследовала ко входу, не поддавшись искушению барыжничества. На входе с улицы в предбанник билеты проверяли на вшивость, на входе непосредственно в театр – надрывали, на металлодетекторах заставили открыть все отсеки портфеля и вывернуть карманы. Сдавшись в гардероб, я, заново оглядывая здание, где почти года три не была, поднялась в партер, где взяла халявные программку и буклет всего сезона Россия-Франция, в бельэтаж, где попыталась выяснить продолжительность мероприятия, и, наконец, в балкон, где встретила Васю. Протрепавшись, пока свет не начал гаснуть, мы вошли, заняли свои места рядышком с левого боку третьего ряда, увидели других прибывающих наших людей; я ждала Алину, потому что я, видимо, не так переписала у неё номер Марины и мне заявлялось при наборе, что такой не существует, но не дождалась, и слева от меня приземлилась Лиза. После третьего звонка мы пересели на край первого ряда – тоже не вся сцена видна, но всё же немного лучше, и удобно на бордюр грудью ложиться, вооружаясь время от времени биноклем. А пришли мы, собственно, не много ни мало как на гала-концерт торжественной церемонии закрытия вышеупомянутого сезона 2010, начавшегося памятной мне выставкой Пикассо в Пушкинке. Наш вице-премьер Жуков и французский посол толкнули по бумажкам речи с синхронным переводом про культурные связи России и Франции – оба упомянули переписку Екатерины с Вольтером и Дидро и Русские сезоны Дягилева, первый не обошёлся без «загадочной русской души», второй брякнул, что Россия и Франция всегда были товарищами по оружию (а Наполеона не существовало, конечно). Первое действие было сборной солянкой лучших балетных номеров Большого театра и Парижской национальной оперы: Гран па из балета «Пахита» (солисты – Цискаридзе/Улд-Брахам), очаровательно лёгкое и нежное «Па де де Чайковского» на музыку из III акта «Лебединого озера» (Пакет/Пюжоль), романтичное Па де де из II акта балета «Жизель» (Ганьо/Сьяравола), под занавес – фрагмент балета «Пламя Парижа»: зажигательный танец басков и потрясающий Па де де (Васильев/Осипова). В антракте я не без труда откупорила пластиковый контейнер с оладьями и подкрепилась, а Саша совершила вылазку в партер, но её оттуда попросили бабушки-надсмотрщицы, и она вернулась к нам. Второе действие отдали под одноактный балет «Симфония до-мажор» на музыку Симфонии №1 Бизе, поставленный, как и «Па де де Чайковского», Джорджем (Георгием) Баланчиным, учеником Дягилева, основателем американской школы балета и, пожалуй, современного балета в целом. Уж на что я не специалист, но это были два маленьких чуда, жаль только, что, во-первых, всё очень быстро закончилось, а во-вторых, что и партер, и амфитеатр, и бельэтаж с балконом были скорее пусты, чем заполнены публикой. Причём внизу преобладали плешивые мужчины в костюмах, выходившие и входившие в перерывах между номерами, скупые на аплодисменты. И проведённый в Большом примерно час (не считая задержки, речей и антракта) показал разительный контраст между русским балетом с пышными кулисами и задниками, вычурными аутентичными костюмами и декоративной массовкой в статуарных позах – и европейским с нулевой сценографией, лаконичными изящными костюмами (ах, эти белые гульфики гольфики!), слаженным взаимодействием солистов с остальным ансамблем и вниманием не к эффекту, но к гармоничной смене «мизансцен», если так вообще говорят о танце. Или мне только так кажется?.. В общем, мне понравилось, я хочу ещё. Но завтра у меня театр – какой-нибудь уж точно, так что прощаюсь до завтра и спать иду, мне к первой паре встать надо бы…
[313x199]