Он купил меня в «детском мире», снял с верхней полки. Нарядил в белое ситцевое платье, обул в атласные пуанты и затянул волосы в шелковые банты. Я танцевала для него. Я не умела, но училась – я же кукла. От времени я покрывалась пылью, засорились голубые глаза и потекло нарисованное лицо. И черные разводы туши он уже не смог отмыть детским мылом. А я танцевала в выцветшем ситцевом платье. Только пуанты были пропитаны кровью. Моей. И его. Он ведь не знал, что у кукол, когда разбивается их стеклянное сердце, разрывается пластмассовая грудная клетка, и осколками ранит, кукловода. Но куклы умеют танцевать и без своих стеклянных сердец.