Не только лишь все знают, что гиперлуп Жмеринка-Полтава -- на самом деле фантазия не нынешнего века, но века минувшего, а точнее -- примерно 1971 года. Правда, тогда это был не совсем гиперлуп, а т.н. "шарэкс", да и не из Жмеринки, хоть и действительно до Полтавы, но нет ли в этом описании чего-то сходного с идеями Илона Маска, особенно с учётом скорости перемещения -- около шестисот километров в час?
"Линия шарэкса была отсюда — как на ладони. Влажно (так они были отполированы) блестели полукруглые опоры — рельсы. Их геометрическая правильность создавала зрительную иллюзию, что и внизу, где была пустота, они продолжаются, замыкаясь невидимой поверхностью, создавая сплошную опору в форме трубы, разрезанной вдоль, — желоба. Потому и назывался этот путь «желобовой дорогой».

Но название имело и другую, историческую, причину. Самая первая линия шарэкса была действительно построена в виде сплошной полутрубы. Только впоследствии пришли к убеждению, что нижняя часть не нужна, что она даже уменьшает скорость, создавая излишнее трение. Сокращение площади «рельсов» вполне можно было скомпенсировать увеличением количества шариков на опорной поверхности самого шарэкса."

А вот мы уже и подъезжаем:
"Шарэкс продолжал мчаться с прежней быстротой. За зеркальным стеклом, сколько хватал глаз, раскинулась панорама огромного города. Высоко в небо уходили шпили высотных зданий.
— Нет, это еще не Полтава, — сказал Муратов. — Это Селена, совсем новый город, выросший за последние пять лет вокруг ракетодрома. Это пригород Полтавы."
Конечно, и в страшном сне никто не мог себе представить, что распадётся Союз нерушимый, а на его стремительно архаизирующихся осколках заскачут агрессивные бандерлоги, и гораздо ближе к новой реальности станет не Мир Полдня братьев Стругацких, а "Планета обезьян" Пьера Буля. Тогда мы ещё верили в линейность прогресса, не допускающую возврата вспять, и будущее рисовалось нам исключительно светлым, потому что находилось по эту сторону Железной Стены...

Эта неделя как-то внезапно стала для меня неделей литературных воспоминаний. Наткнулся было где-то на дзене на пост о советской фантастике, и тут нахлынуло: "Северная Корона" Реймерса, "«Дрион» покидает Землю" (как сейчас помню регулярную публикацию в "Пионерской правде"), "Сто одиннадцатый" Мартынова, "Сиреневый кристалл" Меерова, вот это вот всё... А вот "Гианэя" Мартынова как-то прошла мимо меня. Ну, думаю, надо всё-таки приобщиться, так сказать. И приобщился (цитаты выше взяты именно из "Гианэи").

И, признаться, не пожалел. Как по мне, так автору явно удалось показать различия в психологии человека и гуманоида иного мира, иногда вызывающие достаточно болезненное взаимонепонимание, когда обе стороны считают какие-то вещи и модели поведения сами собой разумеющимися настолько, что просто незачем пояснять очевидное. Для Гианэи, правда, очевидным было и многое из того, что человеческие особи предпочитали скрывать, поскольку зрение в ультрафиолетовой и инфракрасной частях спектра делало практически бессмысленным использование т.н. "купальной одежды", но это уже совсем другая история. 8-)

А ведь поначалу были и такие попытки истолковать своеобразное поведение гостьи из иного мира: "Почему она не в костюме астролетчика? Почему она посчитала нужным показаться нам «во всем блеске красоты»? И после этого она раздевается при всех. Здесь уместно вспомнить глубокую старину. Римские патрицианки раздевались при своих рабах, не считая их людьми." И ведь что характерно, такая точка зрения тоже была не совсем неправильной, т.к. отношение инопланетянки к низкорослым человеческим особям (явное предпочтение отдавалось высоким) вполне можно было назвать даже расово-пренебрежительным, а напоминающее маску выражение лица как будто говорило о привычке повелевать. Но впоследствии выясняется, что не всё так однозначно даже с представителями той касты, к которой принадлежала Гианэя, и понемногу люди начинают лучше понимать традиции иного мира. Например, по поводу погребения:
"— Зарыты в земле, — повторила Гианэя. — Их закопали.
— Но…
— Так оставлять нельзя! Их надо сжечь. Нельзя, — с силой сказала она, — чтобы человек после смерти где-то существовал."

Или по поводу смерти, к которой всегда должен быть готов даже живущий вшестеро дольше человека:
"— Я так же, как Рийагейа, была убеждена, что люди Земли убьют меня. И, отправляясь на астероид, оделась на смерть.
— Значит, это платье?..
— Погребальный наряд. В золотой цвет одевают умерших и осужденных на смерть."

А вот этот момент у Мартынова, как мне кажется, получился просто отлично. Разве не так?
"— Если ты зайдешь, то мы уехали, — раздраженно повторил он слова записки. — Лингвистка, называется!"
В общем, оцените сами. 8-)