Его схватили на улице вместе с другими случайными прохожими; их расстреливали группами во дворе недавно разбомбленной тюрьмы, одно крыло которой ещё горело. Столпившись у стены, которая грела им спины, как громадная печь, они не видели самой экзекуции –место казни загораживала полуразрушенная стена; одни впали в странное оцепенение, другие пытались спастись- самыми безумными способами.
Ему запомнился молодой человек, который, подбежав к немецкому фельджандарму, начал кричать, что он не еврей,-но кричал он это на идиш, видимо, не зная немецкого.
…Всего важнее теперь для него стало сберечь до конца ясность сознания-ту самую, которая позволяла смотреть на происходящее с интеллектуальной дистанции. Однако для этого необходимо было…найти какую-то опору для ума; так как никакой опоры у него не было, он решил уверовать в перевоплощение, хотя бы на пятнадцать-двадцать минут-этого ему бы хватило. Но уверовать отвлечённо, абстрактно не получалось никак, и тогда он выбрал среди офицеров, стоявших поодаль от места казни одного, который выделялся своим обликом.
…Это был бог войны - молодой, статный, высокий; серебряное шитьё его мундира словно бы поседело или подёрнулось пеплом от жара. Он был в полном боевом снаряжении-железный крест у воротника, бинокль в футляре на груди, глубокий шлем, револьвер в кобуре, для удобства сдвинутый к пряжке ремня; рукой в перчатке он держал чистый, аккуратно сложенный платок, который прикладывал к носу,-экзекуция шла уже давно, с самого утра, пламя успело подобраться к ранее расстрелянным, которые лежали в углу двора, и оттуда разило жарким смрадом горящих тел.
…Он внушил себе, что когда его расстреляют, он перевоплотится в этого немца.

С.Лем, "Глас Господа"