«ЧУЖОЙ: ЗАВЕТ» (режиссер Ридли Скотт)

2104 год. Космический корабль «Завет» с колонистами и эмбрионами на борту держит курс на планет Оригае-6. Здесь по прогнозам будет саду цвесть и все иное прочее хорошее, когда долетим. То есть через 7,5 лет. А, оказывается, можно и куда быстрее. За каких-то пару недель. К такому неожиданному выводу приходят колонисты, получив загадочный сигнал из космических глубин. Планета, правда, другая, и раньше на радарах не светилась, но судя по параметрам едва ли не лучше для жизни, чем Оригае-6.

Первый заместитель капитана, взявший на себя обязанности главного на корабле после трагической гибели предшественника, принимает решение разведать обстановку. Подавляющая часть экипажа одобрительно относится к этой идее, ведь перспектива проводить долгие месяцы в гибернации – не прельщает, а тут есть шанс прилуниться здесь и сейчас, да начать новую жизнь. Однако внезапно обрадовавшая колонистов планета таит в себе массу страшных тайн…

Работоспособности и креативности творческого мышления человека, которому в ноябре стукнет 80, можно только позавидовать. Ридли Скотт в последние десять лет почти ежегодно отмечается той или иной премьерой, смело чередуя жанры, но отдавая небольшое предпочтение, сделавшей ему в свое время имя, фантастике. «Чужому» непосредственно.

В 2012-м мэтр удивил всех внезапно нарисовавшимся «Прометеем», что стилистически предвосхищал рассказанную в 1979 году историю, не будучи с нею сюжетно связанным. В общем, эдакая наметка на полноценный приквел, вылившаяся фактически в самостоятельное произведение.

Нынешний титульный «Завет» - это больше продолжение «Прометея» (его детали перед просмотром лучше освежить в памяти), чем предисловие «Чужого», хотя в целом – вновь абсолютно новый рассказ. О природе власти, самоидентификации и страхе одиночества. И вышло так, что Скотт в «чужацких» интерьерах проговорил то, о чем размышлял в недавнем «Советнике» и культовом «Бегущем по лезвию»: тварь ли я дрожащая и все такое.

Смотрится все это безумно любопытно, ибо за два часа лента по форме успевает побывать и научной фантастикой с отсылками к Филиппу Дику, и философской притчей, и приключенческой драмой о новых географических открытиях, и не жутким, но припугивающим хоррором, и бестолково-очаровательным боевиком, в котором женщины смелее и умнее мужчин (ну, почти).

Как и в предыдущих лентах цикла в «Ч:З» одной из ключевых фигур является андроид (сравнения с «Бегущим по лезвию бриты» неслучайны), но нынче количество его экранного времени едва ли не больше, чем у главной героини, да и роль для Майкла Фасбендера сэр Ридли прописал распрекрасно (равно как было и с «Советником»). Майклу не привыкать играть противоречивых персонажей и казаться обаятельно пугающим мерзавцем он умеет еще и как. Что же до Кэтрин Уотерстон, которая была диво как мила в «Фантастических тварях и где они обитают», то до молодой Сигурни Уивер ей (и не только ей) далеко, но в героизм и бесстрашие зам.капитана Дэниэлс веришь при всей внешней субтильности.

К слову, по иронии судьбы, именно эти персонажи пребывают в трезвом уме и твердой памяти на протяжении всего хронометража. В ту пору, как все прочие «заветовцы» активным образом косячат, демонстрируют неуемную тягу к самоустранению и ведут себя так, как должны вести не опытнейшие астронавты, а пьяные старшеклассники на озерной вечеринке в ожидании маньяка Джейсона Вурхиза с бензопилой. Причем смотрится это все не просчетом сценаристов, а намеренно дерзким режиссерским ходом. И так во многих мелочах, не исключая вагнеровских бравурных звуков из «Пути в Валгаллу» на старте и на финише космического вояжа.

Рискуя навлечь на себя гнев собственноручно взращенных фанатов, дедушка Ридли откровенно шалит, беззастенчиво меняя правила игры, которые сам же когда-то и придумал. Седовласый хулиган имеет на это право, а такая живость и нетривиальность, дает фору многим современным постановщикам, годящимся Скотту не в сыновья, во внуки даже, но уже опасающихся экспериментов.

Этот «Чужой» смотрится действительно несколько чужим в существующей киновселенной о кровожадных космических монстрах, но в тоже время именно он («Завет») мог бы стать их предводителем.