Я гуляю по своему тёплому городу, который дышит мне в волосы и мягко говорит, что всё образуется, всё будет. Будет хорошо, ты ещё сомневаешься?
Я не сомневаюсь. Ну хорошо, я учусь не сомневаться. Даже так: я заново учусь уметь не сомневаться.
Пахнет дымом. Как я люблю август.
Подарили много всякого прекрасного, включая книжки, кружки и шкатулку (как я люблю шкатулки!). И пушистую жёлтую хризантему, которая теперь маленьким солнышком обитает на письменном столе. Спасибо. В числе книжек подарили рубаи Омара Хайяма, и у меня новое развлечение на остаток лета - найти в четырёхсотстраничной книге давно прочитанный и страшно понравившийся рубай про коврик и мечеть. Ничего, у меня ещё недели две.
Все интересные творческие перспективы одна за другой дали сбои. Со стихами примерно то же самое, будем считать, что это называется творческий кризис и когда-нибудь проходит.
Надеюсь.
Хотя иногда просто рвёт уже на части от того всего, что вокруг, от этого неба, от этого воздуха, от тёплого ветра, от этих невозможных, невыносимых, немыслимо любимых людей вокруг, которым я никак не могу помочь. Ни тому, который ироничен и сероглаз и, чёрт возьми, что-с-тобой-творится, ни тому чуду, который кормит с руки хищных птиц, рассказывает сказки и усмехается на мои восторженные рассказы о Москве, ни тому единственному, который сейчас далеко и, боже, когда уже вернётся наконец. Самое смешное, что никто и не просит о помощи, а поди ж ты.
Семнадцать лет - много и неуютно.
"Зато теперь можешь всем говорить, что сумасшедшая", улыбнулся вчера друг.
Везу в Москву кусочек Питера.
Вся моя жизнь независимо от меня перебирается в столицу.
Две недели.
Не удержать.