Итак, высовываю голову из вынужденного затворничества и сообщаю: жива. И себе заодно напоминаю. Это, правда, не жизнь, а черти что, но уж как есть, и я, в общем-то, согласна и довольна. А объявилась я тут потому что хоть и сказать нельзя, но и молчать, как водится, невмочь. И сказать на сей раз захотелось вот про что.
Мне никогда не дарили цветов. Верней, вру. Во втором (третьем? первом?) классе на восьмое, кажется, марта я получила потрясающую орхидею в коробке. Шикарный розовый цветок, поставленный во флакончик с какой-то специальной жидкостью, чтобы не вял, очень-очень красивый и похожий почему-то на бабочку, для восьмилетней пигалицы, выросшей в военных городках, был чем-то совершенно неземным. Печальный даритель, кареглазый мальчишка с соседней парты, и сам прифигел со своей щедрости. И с тех пор первая ассоциация с днём восьмого марта - это много солнечного света и терпкий запах орхидеи. Люблю весну.
На этом тема букетов от лиц противоположного пола наглухо закрылась. Даже больше: долгое время я вообще ничего не получала, и завидев раскрасневшуюся от счастья какую-нибудь девочку, бережно держащую букет каких-нибудь тюльпанов, завидовала чёрной завистью и вспоминала орхидею. Рядом кто-то был, но цветы подарить никогда не додумывался, а ведь так мало надо, чтоб меня приручить - дарите цветы, носите на руках иногда и я ваша навеки, ах! (Может тебе ещё и шнурки погладить, непременно съехидничала бы сейчас моя хорошая подруга, чтоб я без неё делала, честное слово).
Ну так вот. Однажды, а если быть точным, в этот четверг, 21 числа, договорились мы встретиться с другом Y. Друг будет не по имени, а просто Y - я в который раз убедилась, что про людей нель-зя напрямую писать в блоге, не испросив на то их согласия. Так вот, немного потупив, мы всё-таки согласовали свои учёбы и сошлись на том, что в два, возле универа. Ситуация осложнялась тем, что мне там, как раз в два, на тестирование записываться. Это значит ходить из кабинета в кабинет, подписывать какие-то неопределённые бумажки и стоять в очередях за какими-то непределёнными печатями, мрак и ужас.
Друг Y сжалился над моим бюрократическим кретинизмом и предложил помощь - подождёт возле первого из череды кабинетов, а дальше мы вместе отправимся за получением заветных пропусков. Чтоб я без тебя делала, восхитилась я и положила трубку.
И вот, выхожу я уже из этого кабинета, а тамошний компьютер не захотел вписывать меня в базу данных, а принтер заглох и отказался печатать договор, доведя полкабинета до исступления, выхожу я, взмыленная и неадекватная, закрываю дверь, вижу Y - ну хоть здесь повезло! - делаю шаг навстречу и...
И у него в руках розы. Белые с красной каёмкой, длинные стебли, тёмные листья. Улыбается радостно - он умеет, отдаёт розы мне, я на них смотрю растерянно и чувствую, что мне снова восемь лет. Пахнут горько. Розы. Белые. Три.
Блею что-то благодарственное. Мучительно размышляю, по какому же это поводу. Восьмое марта вроде далеко, день рождения и того дальше, а с днём защитника отечества меня вроде поздравлять не положено. Кажется.
Y вдоволь нагляделся на мою обалдевшую физиономию, засмеялся, коротко и ёмко пояснил причину (просто так!) и повёл за пропусками на тестирование. Как я вваливалась в кабинеты, в одной руке держа всякие документы, а другой прижимая к себе шуршащий, яркий, горький букет, светясь к тому же неуместной жизнерадостной улыбкой - это отдельная история, более идиотского зрелища выдумать, честно говоря, невозможно. Управились мы с Y, кстати, довольно быстро. Ходили потом по завьюженному городу, в книжный забрели, в кафе посидели, потом я поехала в театр смотреть спектакль о любви и было мне счастье.
Сейчас розы стоят в вазе, четыре дня уже стоят, причём одна заметно порозовела, другая покраснела, а третья обволоклась таким нежным румянцем, благоухают на всю комнату и гордо стареют. Эта гордость так красива, глаз не оторвать. Смотрю и думаю - отмщена. За все школьные годы отмщена, за всех неудачных кавалеров. Потому что вот оно, это самое, ради которого и надо было ждать.
Судьба моя всё-таки очень мудра.