Вжжжих-вжих, вжжих-вжих.
Я открыл глаза и прислушался.
Вжжжих-вжих.
Глаза заблестели и внутри что-то так приятно сжалось. Я вскочил с кровати и мигом подлетел к окну.
А за окном дворник в страшном ватнике и синей шерстяной шапке очищает дорогу от выпавшего за ночь снега.
И я, крикнув радостно "Йиии-хуу!" и поспешно одевшись, выбежал на улицу.
Сегодня я собирался пройти пешком если не весь город, то большую его часть - наверняка.
Я шел мимо красивых, старых домов, и их двери так празднично выглядывали из-под козырьков в белых снежных шапках, что хотелось постучать в каждую из них и, поздравив хозяев с первым снегом, напроситься на чашку чая с яблочным пирогом. Но рисковать я все-таки не стал, хотя думать об этом было чертовски приятно.
В стене одного из домов была ниша, высотой метра в полтора, и в ней, на подстилке из старых газет и какого-то тряпья, сидела маленькая девочка, вся бледненькая, но улыбающаяся какой-то легкой таинственной улыбкой, словно лишь она одна на всем белом свете знала некий очень важный секрет.
Я сел на корточки напротив нее и приветливо улыбнулся.
- Чего сидишь?
Выражение ее лица практически не изменилось, лишь тень удивления читалась в ее улыбке.
- Ну...я расту.
Странная девочка. Но она мне определенно нравилась.
- Даже так! Понятно. А как тебя зовут?
- Оля. Но вообще-то - она смущенно опустила глаза - вообще-то я Белоснежка.
- Ого! Ну, ты и правда похожа на Белоснежку.
Она раздраженно махнула рукой.
- Да нет, вы не понимаете. Я - Белоснежка, и меня ждут мои гномы. Только я пока еще слишком маленькая - ведь где вы такое видели, чтобы Белоснежка и гномы были одного роста? Вот поэтому я иногда сижу, представляю своих гномиков, которые плачут и ждут меня, чтобы я приготовила им покушать, убралась в их домике - они не ленивые, просто так надо, я знаю. Вот я сижу тут, представляю и расту изо всех сил.-она гордо подняла голову.- И скоро я уже не буду влезать в эту нишу, вот так вот. И когда я вырасту достаточно, я смогу переехать к ним.
Я сидел напротив нее с застывшей улыбкой клинического идиота.
- А может, до дома тебя проводить? Замерзнешь же.
Девочка поморщилась и отвернулась.
- Вы идите. А мне еще расти надо.
Ну, а мне что оставалось делать? Встал и пошел, помахав ей напоследок.
Мне почему-то вдруг стало очень стыдно. Стыдно за свой снисходительный тон, за свою улыбку. Стыдно за то, что я иду по улице, а она сидит там. СИдит и растет. И верит, что где-то ее ждут эти треклятые гномы. А я иду - простой такой, и не верю ни в гномов, ни в Белоснежку. Я выругался тихонько, себе под нос, и ускорил шаг.
А прохожие сновали туда-сюда, пряча лица от острых маленьких снежинок.
***
Меня уже давно здесь нет, но иногда я выхожу на прогулку - скольжу невидимой тенью между знакомых старых домов, заглядываю в темные малюсенькие дворики, наблюдаю за новыми, совершенно чужими мне людьми.
А вот ее я сразу узнал, хотя волосы ее стали белее снега, а лицо избороздили глубокие морщины. Она сидела в нише в стене дома, а рядом лежали сумки с вещами. Она улыбалась все той же загадочной улыбкой, и во взгляде ее читалась какая-то до боли чистая надежда.
- Еще совсем чуть-чуть осталось. Совсем. - шептала она, ловя рукой пушистые снежинки.
Я сел - если так можно выразиться - напротив нее и улыбнулся. До встречи, Белоснежка. Тебя уже заждались.