Ранее я, конечно, погрешил против истины, назвав книги Пелевина в чем-то объективными. Гипербола - более правильное описание разумно-рациональной части его книг. В остальном: мухоморы, мухоморы...

У всех, наверное, писателей свои писательские фетиши. У Лукьяненко это мужчина и мальчик. У Фаулза - обман как игра. У Пелевина - философствующие афилософские субъекты: Чапаев и Петька, рекламщики и Че Гевара, Березовский и Радуев, теперь вот чечены-бандиты об астральных, радужных и шрапнельно-осколочных телах рассуждают ("Диалектика переходного периода из ниоткуда в никуда").

Кстати, Пелевина должны сильно нелюбить русские националисты. Он много хорошего сказал о русской национальной идее и о русских националистах в своем "Generation П", мне понравилось.

Еще, конечно, теория ротожопия, позаимствовавшая у старины Фрейда свою терминологию. "Поколение П" заслуживает прочтения хотя бы ради того, чтобы научиться распознавать у себя орально-анально-вытесняющие вау-факторы:)


Виктор Пелевин
Элегия 2


Мы скоро встретимся едва ль.
За болью боль,
За далью даль,
За дыркой catcher in the rye,
За раем тоже рай.

За полднем вечер голубой,
За боем буй,
За геем гой.
Проснись и пой, и бог с тобой
Задрыгает ногой.

Товарищ, тырь. Товарищ, верь.
За дурью дурь,
За дверью дверь.
Здесь и сейчас пройдет за час,
Потом опять теперь.

Семь бед - один переворот.
За кедом кед,
За годом год,
И только глупый не поймет,
Что все наоборот.

Милиционер, миллионер,
За торой бор,
За хором хер.
Премного разных трав и вер.
Бутылка, например.

Катюшин муж объелся груш.
За горем Гор,
За Бушем Буш.
Гомер, твой список мертвых душ
На середине уж.

За приговором приговор,
За морем мур,
За муром вор,
За каламбуром договор.
Гламур, кумар, amor.

Мы испекаем каравай.
За киром кар,
За воем вай.
Лжедмитрий был Первомамай,
И я люблю свой край.

Вокруг качается ковыль.
За далью даль,
За былью быль,
И небольшой автомобиль
Вздымает в поле пыль.

Довольно быстрая езда,
Закат,
Вечерняя звезда,
И незнакомые места.
Все это неспроста.