Набоков действительно поэт. После финала «Машеньки» я листал повесть назад и перечитывал любимые абзацы. Абзацы чистого, красивого языка, воздушного плетения длинных изысканных предложений. Так же пишет и другой поэт – Пастернак, в «Охранной грамоте». Но, будучи только поэтом, в своей прозе Пастернак доводит красоту до неадекватных местами размеров.

А у Набокова ещё и блестящее чувству вкуса. Ведь «Машенька» - по сути дихромна. Тёмно коричневый в описании Берлинской жизни Ганина, и розовая и голубая акварель в его юношеских воспоминаниях о любви и России. И так же меняется и ритм текста: осевший к земле, размеренный (Берлин) и порхающий, набирающийся скорость, не касающийся земли и поднимающийся всё выше и выше (Россия) – словно, летящий на велосипеде мальчик вот-вот взлетит, пронесясь мимо Машеньки. И действие, за редкими вкраплениями, замыкается в двух местах – эмигрантский пансионат в Берлине и парк под Воскресенском. И так же строго ограничено и мало количество персонажей.

Единственный минус – невнятность истории, так блестяще исполненной.