Стамбул – это тысячи и тысячи огоньков, рассыпанных по крутым холмам. Они ползут вверх по склонам и быстро сбегают вниз к Босфору, кидаются в его чёрную воду и весело плещутся, мелькая то тут, то там среди невысоких волн. Медленно проплывет старый грузный танкер, и они почтительно расступаются. Звонко гудят последние паромы. И на них, в своей величавой и гордой неприступности, безмолвные в своём совершенстве, чуждые этой суете, взирают бастионы-опоры моста, устремлённые в бесконечность ночи. Они крепко зажали своими плечами неширокое полотно, повисшее над водной гладью. Немного дальше оно опять касается земли, спокойно вздыхает и уже уверенно бежит дальше. Вверх и вниз по холмам, усеянным мириадами огоньков. К горизонту и к чёрному небу. В глубь непостижимой Азии.

На соседнем минарете муэдзин затягивает свою молитву. Медленно и протяжно он долго-долго тянет свой стих. И обрывает. И в наступившей тишине слышно, как во всех концах города поют мечети. На сколько хватает взгляда, над всем бескрайним простором пятнадцати миллионного города плывёт тихий плач муэдзинов…

Эта неделя в корне поменяла моё отношение к исламу. Религия, которая возводит такие прекрасные мечети, муэдзины которой так красиво поют, созывая верующих к молитве, религия, которая обязывает умывать руки, ноги и лицо перед молитвой, не может оправдывать взорванные автобусы. Люди, это делающие, виноваты и перед исламом.

А днём Стамбул – это палящее солнце, обжигающий воздух, в котором плывёт мрамор мечетей, плавящее воображение роскошь султанских дворцов, и изумрудная нежная такая желанная, но запретная вода Босфора. И, как компенсация, дома ледяная вода из холодильника, обжигающая горло.

Паром плывёт из азиатской части в Бешекташ – район в европейской. Путь между мирами – между Европой и Азией – пять минут. А пока мы на ничейной территории. Паром смело налетает на волны, и взрыв белоснежных брызг далеко сеет свежесть и какую-то неудержимую детскую радость. Впереди – Золотой Рог. На холме Святая София. Она уже стояла здесь, когда берега Москвы ещё не были закованы в бетон и вместо фонарных столбов на них росли заросли камыша. Иногда на этот берег вытаскивали свои утлые лодчонки угрюмые бородатые люди, заплывавшие сюда удить рыбу… А справа, в Мраморном море теряются в ночной дали огоньки бесчисленных танкеров, словно османский флот в 1453 году.