ПОЭТЫ
 

Лежат поэты на холмах пустынных,
И не понятно, в чем же корень зла,
Что в поединке уцелел Мартынов,
И что судьба Дантеса сберегла?

Что, сколько раз ни приходилось биться,
Как ни была рука его тверда,
Не смог поэт ни разу стать убийцей,
И оставался жертвою всегда?

Неясно, почему? Не потому ли,
Что был им непривычен пистолет?
Но бил со смехом Пушкин пулю в пулю,
Туза навскидку пробивал корнет.

Причина здесь не в шансах перевеса,
-Была вперед предрешена беда:
Когда бы Пушкин застрелил Дантеса,
Как жить ему и как писать тогда?
 

1969

Российской поэзии век золотой, -
Безумного Терека берег крутой,
Метель над Святыми Горами.
Смертями великими он знаменит,
И колокол заупокойный звонит
В пустом обезлюдевшем храме.

Поэзии Русской серебряный век, -
Саней по заливу стремительный бег,
Рассвет на Ивановской башне.
Расстрельною пулей пробитый висок
И лагерной пайки голодный кусок
Тот день обозначат вчерашний.

А бронзовый век наступает теперь.
Каких от него ожидаем потерь
В сравнении с теми веками?
У музы про эти спроси времена,
И молча в тоске отвернется она,
Лицо закрывая руками.
 

1995

Иван Грозный убивает сына Ивана
 
Я вижу старинный московский дворец
И кровь на подушках дивана.
Там сына родной убивает отец,
Иван убивает Ивана.
Убийца, себя истребляющий сам,
Его обвинять не рискую,
 --Виною всему праотец Авраам,
Замысливший жертву такую,
Который, не в силах любовь побороть,
Готов на посмертную муку,
Не зная о том, что удержит Господь
Его занесённую руку.
Я слышал однажды: 
как нерв напряжён,
Безлюдной вечерней порою,
Безумец ударил картину ножом
И крикнул: «Достаточно крови!».
И там, где отметина эта видна,
Где лезвие холст разрезало,
Всё капает, капает кровь с полотна
На плинтус музейного зала.
1994