87.
Средь лесов, полей, болот
мы вершили крестный ход


Июнь 2003 год.

Если бы вятское телевиденье да было бы расторопным, то Москва и весь прочий мир содрогались бы каждый год в первые дни июня от увиденных событий, происходящих в Кировской области. А события те случаются на вятской земле уж более 600 годов и зовутся они Крестным ходом. ТВ освещает лишь парадную часть действа, но не садится на вертолеты и вездеходы, дабы отразить истинную картину.
Представьте себе людскую колонну из восьми тысяч православных паломников, которая движется под холодным ливнем по лесным буреломам и бесконечным болотам, утопая в трясине и жидкой глине. Идет та колонна шесть дней и пять ночей 160 километров, неся во главе своей одну из главных русских святынь – икону Николая Святителя, загадочную историю которой мы рассмотрим чуть позже. А еще та колонна несет на себе весь скарб, инвалидов и даже грудных детей. Слышится то и дело: «Передайте по рядам – доктора в конец колонны! Доктора в середину колонны!» И доктора ошалело мечутся, не в силах понять, где тот конец, где середина многокилометровой человечьей змеищи. Вот лежит на кочках изнуренный тощий мужик, зажавши руками сердце. Над ним заботливо держат пленку от измороси.
- Да где ж этот чер.., ой, прости Господи, Богов врач?!» - не
выдерживает кто-то из окруживших.
- А вы помолитесь за меня, православные, - просит лежащий.
- А зовут-то тебя как, брат?
- Иваном меня зовут.
- Ивану брату нашему во Христе Господи помоги! Господи
помоги! Господи помоги-и-и! – распевает, крестясь, толпа и на болезненно-сером лике брата Ивана является легкая тень улыбки.
Вы, конечно, прекрасно знаете, какие слова должен вымолвить
русский человек, когда он, поскользнувшись, плашмя хлопается в жижу. И непостижимо даже гениальным умам вообразить себе столь нереальную картину, что среди болот могут собраться восемь тысяч русских со всех волостей и окраин, которые шесть суток не будут крыть матом, ни пьянствовать, ни поносить друг дружку, а только пытать себя целомудрием: «Прости, сестра, что грязью обрызгал» – «Ничего, брат, Бог тебе в помощь!» Тут уж, хотите, вперьте…

Журналисты в рай не попадают
Сказать, что в числе паломников сплошь смиренные богомольцы, было бы кривдой. Тут вам и отряд монархистов с медалями за чеченскую войну и с иконами страстотерпца Николая 11, здесь же делегаты от РНЕ и даже некое опричное братство Иоанна Грозного из Сибири. У последних на знаменах грозный лик Христа и начертано: ПРАВОСЛАВИЕ ИЛИ СМЕРТЬ. Понимай, как хочешь. И там еще Бог не разберет сколько разных народно-патриотических течений, у которых «Комсомольская правда» – логотип на моей куртке – далеко не в чести. Подошел бородач в рубище и с килограммовым крестом на мощной груди:
- Хочешь, брат, притчу тебе расскажу? Умирают, значит,
закоренелый убийца и журналист «Комсомольской правды». Оба, понятно, в ад попадают. У душегуба под котлом огромный такой факел пылает, а у журналиста лишь ма-аленький фитилек. Журналист радуется, думает, скоро отпустят. Но со временем у душегуба огонь становится все меньше-меньше, а у этого наоборот все больше и больше. Он жариться начинает, возмущается весь! А черти ему и вещают: мол, много времени уж прошло, родственники убиенных душегубом почти все померли и теперь никто на него зла не держит, а вот твои, журналист, книги стали все больше печатать!
Мое легкое обалдение явно добавило мужику благодати, тогда
он достал из котомки осколок красного кирпича:
- это я отколол от стены, у которой расстреляли царскую семью.
Возьми и помни…
Среди паломников десятка два самых закоренелых бомжей.
- А вас-то сюда что привело, сердешные?!
- Чо-чо! Из Питера вывезли нас на время праздника. Глядим,
все идут, вот и мы пошли. Думали праздновать чо-то будут, давать чо будут, думали недалеко, а тут завели в тайгу и никуда не выйдешь! Третий день уже без спиртного! Трясет и колотит!
В начале 90-х случился куда больший конфуз – весь Крестный ход в лесах заблудился. Тысячи человек вдруг сбились с дороги, почти сутки блуждали ни весть то где. Оттого, полагают, и вся Россия блуждала в те времена в темных дебрях.

Русские идут
Начинается Крестный ход 3 июня в городе Кирове от Свято-Серафимовской церкви после литургии часов в 10 утра. Милиция перекрывает движение и сопровождает колонну.
- Вот ведь как оно стало, - удивляется маленькая старушка с большим рюкзаком, - в сатанинские времена эта милиция всех ходоков вылавливала, по лесам ночами пробирались, но и там ловили. Однажды моя бабушка вернулась, вся голова разбита, а теперь та же милиция нас охраняет! Сам-то откуда будешь? А-а… - и бабка, крестясь, шарахается в сторону.
Удивляет огромное количество молодежи дискотечного возраста. Статные девушки в длинных юбках звонко распевают псалмы, на ходу их вычитывая по бумажкам. Парни же, приосанившись, поглядывают на них с затаенным восторгом. Впереди колонны молодой священник в белой позолоченной рясе несет фонарь на высоком древке. За ним несут крест и позолоченные хоругви. За ними на плечах духовенства и в окружении хора певчих чинно плывет сама святыня с ликом Святителя Николая. За иконой опять священники с краснобородым отцом Тихоном, возглавляющим Крестный ход. Далее – грешный русский народ. Во всех церквах города отчаянно бьют в колокола. По обочинам толпы провожающих, многие вытирают слезы.
Смысл Крестного хода в том, чтобы пронести икону путем в 90 километров на север от Кирова до села Великорецкого, стоящего на реке Великой. Отслужить там Божественную литургию и вернуться с иконой обратно чуть более короткой дорогой. Литургии также служатся и на всех местах разрушенных храмов.

Удивительная история иконы
Николая Святителя

Село Великорецкое и по нынешним временам затеряно в северных дебрях российских, а в 14 веке, когда все случилось, не возможно вообразить какая глухомань царствовала тут. Но почему-то именно в этом месте, как утверждают многие исторические источники: «В год 1383, 24 мая по старому стилю, крестьянин по фамилии Агалаков, из деревни Крутицы, находясь по делам в лесу, заметил необыкновенно яркий луч света, который спускался с небес на поляну. Приблизившись, Агалаков увидел под этим лучом образ святителя Николая. Павши с молитвой к чудотворцу, крестьянин взял образ и тайно унес в свой дом, никому про то не сказав. Но не такова была воля Божия. Уже 20 лет в той же деревне Крутицы, лежал неподвижно больной по имени Иоанн. Скоро Святитель Николай явился Иоанну во сне и говорит: “Поди к Агалакову, там у него найдешь образ мой: облобызай его и получишь исцеление”. Иоанн не поверил видению. Но и в следующую ночь явился Николай чудотворец, сказав: “Если ты не сделаешь того, что я сказал, то не выздоровеешь никогда”. Иоанн уже не решился ослушаться Угодника Божия, и с помощью своих домашних направился к Агалакову. Припав к иконе Святителя Николая с горячей молитвой и в слезах, Иоанн мгновенно исцелился. Тотчас же он всем стал рассказывать о чудесах своего исцеления, и Агалаков не мог больше скрывать икону. Он рассказал все о чудесном обретении образа в лесной чаще. Быстро облетела весть о милости Господа, явленной православным через Его Угодника, и со всех сторон земли Вятской пошли к чудотворному образу для чествования его и с молитвой о своих нуждах. Незрячие прозревали, неходячие становились на ноги. Так он стал святыней Вятского края. Чтобы сделать образ доступным всем, на месте его обретения была построена часовня, а после и храм. Вскоре на этом месте образовалось селение. С тех пор оно, как и образ, называется Великорецким».
В 1400 году образ тот запросили в Хлынов (былое название Вятки, Кирова). Великорецкие разрешили, но взяли слово, что раз в год икону будут доставлять в Великорецкое в день ее обретения. Так и повелось. А в 1555 Иоанн Грозный запросил образ в Москву и, основательно помолясь Святителю Николаю, отправился брать Казань, после Астрахань. В 1556 образ вернули в Хлынов. После еще не раз в самые тяжкие для страны годы образ возили в столицу российскую. А в 1935 в Кирове был взорван Троицкий кафедральный собор, где образ хранился. С тех пор икона бесследно исчезла и паломничество идет уже с копией той иконы.

За постой здесь денег не берут
Прошли километров десять. Устроились на второй привал где-то во чистом поле. Всюду младая рожь, чуть выше колена. Народ нечто выискивает по сторонам.
- Пошли, сестры, во злаки, - предлагает одна из паломниц, - пушшай пошокотит, прости меня, Господи!
Сестрам, конечно, проще, а братьям надобно уходить далече, и тысячи-тысячи ног пошли топтать то ржаное поле, хотя по дороге до леса всего-то не более километра. Но традиции православия не допускают отступов, и коль привал испокон веков был именно в этом месте, значит, так тому быть всегда!
Я решил обогнать колонну, оправдываясь тем, что я на работе и вошел на час раньше в село Бобино, где паломникам предстоит ночевать. Продавщицы убирали с витрин все спиртное, включая одеколоны.
- Ведь вам же нельзя это дело, - пояснили они.
- Лично мне можно, я на работе.
- Это что за работа така?! – удивились царицы прилавка.
Но, несмотря на дождь и холод, спиртного я брать не стал из уважения к братьям и сестрам. В ближайшем лесу разбил палатку и с большим трудом запалил костер из сырых дров. К полуночи вернулся в село. Паломники приютились вповалку в школе, клубе и по частным домам (денег хозяева с них не берут), иные также разбили палатки. В два часа ночи подъем, молитва, в три отправление. Под огромным развесистым тополем сидели две сестры, жгли костер.
- Где ж вы сухие дрова достали?
- Где-где, в селе своровали.
Сестры Ирина и Ольга прибыли из Великого Устюга, они там турфирмой руководят. Дело в том, что три года назад дела у них совсем худо пошли, тогда директриса Ольга сходила в Крестный ход, и турист повалил к ним валом. Теперь вот опять все захирело, потому и отправились попросить помощи в бизнесе у Николая Чудотворца.
У бабки Татьяны из Нижнего Новгорода своя история. Зять шибко пил, неизлечимо. Но восемь лет назад сходила в Крестный ход, умолила Николая Угодника, и зять пить бросил. Тогда дала слово каждый год в Крестный ход ходить, пока ноги держат.
Но немало здесь и людей истинно верующих, которые ничего не просят, а просто идут, пребывая во благодати. Их одежды и обувь зело ветхи, зато лики светлы и улыбчивы. Много в среде таких одиноких девушек и парней. Но чаще молодые семейные пары, наверно нашедшие себя здесь же. Иногда с детьми. Весь путь они читают молитвы и распевают Акафист. На их драных рюкзаках болтаются вместо котелков банки из-под консервов с проволочными дужками. На привалах они варят кашицу, вкушают хлеба и зеленый лук. Разговаривают друг с дружкой полушепотом и мило так улыбаясь. Вот они по-настоящему счастливые русские люди. Она его никогда не пилит, типа: «Где деньги?!». А он никогда не «нажрется» и слова грубого ей за всю жизнь не скажет. На третий день, когда я прикусывал губы от боли кровавых мозолей и тяжело опирался на посох, эти светлые люди все также порхали, как утренние птахи, улыбались и пели. Для них Крестный ход великий праздник. Весь год они живут воспоминаниями об этом походе, весь год готовятся к предстоящему ходу.

Бабка прыгала как Бубка
Ей-Богу, не привираю, бабке лет 80, за плечами тяжелый рюкзак, в обеих руках по сумке. И если б заснять, как лихо переваливается она через лесные завалы, высотой ей по грудь, то циники явно б сказали – монтаж!
- Ей Бог помогает, - вразумляют меня священники.
- А-а…, - изрекаю я понимающе сквозь одышку и размышляю
вслух, - вот иду и весь путь поражаюсь упорству наших людей, а если б да эту силищу, эти массы скажем, обрушить с молитвой на расчистку помоек, коими вся Россия завалена? Может то было б не менее богоугодным делом?
- А это и есть очистка помоек, - отвечают отцы. – Кто пройдет Крестный ход до конца, тот очистит помойку в своей душе, а после уж начинает чистить земное пространство вокруг себя.
А еще мне было вразумлено, что мы есть духовная нация и никакие высокие технологии нам не нужны, ибо прогресс так называемый построен на человеческой алчности и он растлевает души. Однако церковь и общество вынуждены пользовать тот же компьютер, дабы не уступать супостату вооружением.
- Вы посмотрите, кака бездуховность в этих европах, - примкнула к нашему разговору одна шустрая бабка. – Посмотришь, бегут по улицам все с мертвыми лицами, а в глазах-то одна лишь страсть: нажива, нажива, нажива!
Судя по ветхим одежам, бабка много «европ» на своем веку повидала.
- Мне дай хош мильен, я туда жить не поеду, - упредила она на всякий случай, - потому что там вот всего этого нет! – и паломница с пафосом указала на разжиженное подобие дороги.
- Миллион чего? – спросил я, удивляясь ее скромным запросам.
- Мильен пенсии, - уточнила старушка.

«Санаторию захотели?»

Пусть не подумает мой читатель, что весь Крестный ход по лесам да болотам. Часто здесь с высоких холмов открываются такие Божественные просторы, такие Васнецовские, Левитанские покои, в которых Европа нам и вправду далеко не соперница. Новым паломникам мой совет: берите побольше фотопленки. Красоты природы и человеческих душ затмят вам все тяготы этого хода.
Именитый вятский писатель и ежегодный крестоходец Владимир КРУПИН, так описывает свои видения Крестного хода. «…Одни, намучившись, больше не пойдут, другие, ощутив главное в этом ходе – любовь ко Христу, друг ко другу, уже будут ходить всегда. И всегда ждать этих дней, этой недели, в которой обязательно бывает все: дожди, град, холод, жара, комары, клещи… но будет и радуга во все небо (нынче была даже тройная), будет счастье причащения Святых Христовых Тайн на Великой, будут соловьи весь вечер, всю ночь, и все утро, будут черемухи по берегам лесных рек, сирень и шиповник заброшенных деревень, елки-цветуньи, которые, кажется, цветут только в Вятке, а главное, будет исполнение пасхальной радости: радостию друг друга обымем!»
Сам Владимир Николаевич, как и подобает писателю, шел в гуще народа, как плоть от плоти: сношенные обутки, старенькие одежды. Жаль, что разница наших литературных течений не позволила нам вступить в диалог, но все равно я его уважаю, как талантливого творца и хочу привести еще один Крупина отрывок. Да простит он за мои вольные сокращения!
«А еще недавно опочила – светлая ей память – незабвенная раба Божия Маргарита, Маргаритушка. Она прошла Крестным путем семьдесят раз(…). Маленькая, сухая, тащит тяжелые сумки с бутылками с водой. Никому не дает помочь: “Свои грехи надо самой тащить”. (…) Она всегда назидала, вбивая в наши умы и души четыре правила: “Меньше есть, меньше пить, меньше спать, больше молиться!” (…). Чудеса для Маргаритушки были обычным делом.
(…). Огромное поле. Жара такая, что еле ползем. Воздух плавится, в глазах рябит. Дети сморились. “Маргаритушка, матушка, попроси ветерка”, - просят женщины.
- Санаторию захотели? – громко кричит Маргаритушка.
Грешить-то погоду не выбирали, а тут хотите гулять, как на курорте?
- Для деточек же, - просят женщины.
Маргаритушка долго молчит. Наконец начинает петь “Отче наш”. Все мы поддерживаем.
- Мати Божия, Царица Небесная, - крестится Маргаритушка, - не осуди нас по грехам нашим, снизойди к нашей немощи, дай ветерка.
И вот - я свидетель – откуда-то на совершенно чистом небе появляется облако и закрывает солнце. Приходит прохладный ветер. О как легко, как отрадно! Как удивительно свежа зелень близкого леса, какие серебристые волны бегут по молодой полыни, как золотятся цветочки купавок и куриной слепоты, как снежно белеют зонтики кашки, как рубиновыми коврами расстилаются полянки полевых гвоздичек.
Маргаритушка идет, сурово сомкнув губы. Проходит минут десять-пятнадцать. Уже щебечут детишки, уже начинаются оживленные разговоры. Тут Маргаритушка возглашает:
- Ну, хватит!
И как не бывало облака, ветер, как подстреленный на ветру сокол, падает, снова жара, снова кипящий от солнечного огня воздух.
Вообще усталость и трудности крестного хода – великое благо. Когда кажется, что уже не сможешь дойти до остановки, тут ни до чего, тут только одно моление Господу: помоги, Господи, дойти, не дай, Господи, никому быть в тягость».
Пускай утопал я в болотах,
я снова все это пройду…
Самым тяжким на третий день для меня оказались… привалы. Я вообще-то ходок бывалый и вроде обувь предусмотрел, но все равно пальцы намозолил до крови. Пока идешь, привыкаешь к боли, посидел, невозможно шагать. Опираешься на посох и уже чуть легче. И вот к 5 вечера выходим к Великорецкому. О, как маняще и величаво глядится оно своими храмами с высоких холмов! Изможденные, грязные, по лицам размазаны кровавые комары - мы совсем не похожи на тех, что вышли третьего дня из Кирова. Поясной ремень я затянул уже на последнюю дырку, а он болтается, часовой браслет на руке прыгает чуть ли не до локтя. В глазах красные огоньки. Я потерял, и слава Богу, в этом походе 13 кг. А иные здесь не вкушают все 6 суток! Если помножить 13 кг на 8 000 паломников, то, получается – мы полегчали на 104 тонны.
В Великорецком собрались тысячи встречающих из Кирова и окрест. Едва завидев нашу колонну, на храмах ударили во все колокола, с неба брызнуло ясное солнце, и с великорецких холмов к нам двинулся встречный ход. По обочинам всюду стояли люди, нас поздравляли, крестили, бросали цветы. Мои боли вмиг отступили, но вдруг принялись душить, мучить слезы. Помню, пять лет назад я цинично похмыкал, когда прочитал у брата Сережи Благодарова (он первым из «Комсомолки» ходил в Крестный ход) «Навстречу нашему Крестному ходу вышел Великорецкий ход – пение поднялось высоко в небо, еще выше забили колокола, тысячи богомольцев плакали, смешиваясь с Крестным ходом. И я, человек не сентиментальный, расплакался. Слезы невольно текли, глядя на этих, валящихся с ног рыдающих старух и малых детей. Плакали, глядя на Святую икону, давшую силу пройти этот тяжкий путь».
Как прав был ты, Сережа, но поймет тебя лишь прошедший этим путем. Только здесь я впервые увидел настоящую Россию, прекрасную, величавую и свою, Россию, которую я так долго искал по всей огромной стране. Самое удивительное, что Свято-Серафимовская церковь, откуда начинается Крестный ход, стоит буквально в четырех километрах по прямой от деревни Варсеги, в которой я родился и вырос, но, к стыду своему, ни разу не ходил в Крестный ход. И этот ход для меня пока что не настоящий. Отсюда буду выбираться колесами, а истинные паломники – пешком. Не хочу зарекаться, но коль ничего не случится, обязательно пройду этот путь от начала и до конца. Это, поверьте, очень очеловечивает. И это, по моему разумению, должен испытать каждый, чтящий себя православным.
СОВЕТЫ НОВИЧКАМ
1. Лучше пойти со своей палаткой, паломников год от года все больше, с ночевкой все туже. Но прежде потренируйтесь малым походом куда-то в лес. Возьмите сухой спирт для растопки сырых дров.
2. Погода чаще бывает жаркая до +25-30, но может и опуститься до –2. Одежда соответствующая, закрывающая от комаров и гнуса.
3. Возьмите мази от клеща и прочих паразитов, туристическую аптечку.
4. Любую еду можно купить в местах ночевок. Магазины для вас работают всю ночь.
5. Очень тщательно подберите обувь, думайте о мозолях! Лучше взять две пары кроссовок – одни мокрые, другие сохнут на ходу на рюкзаке.
6. Приучитесь убирать за собой после трапезы.
7. Не забудьте нательный крест, но забудьте матерные слова хотя бы на время паломничества.
К Свято-Серафимовской церкви лучше проехать до остановки «Парк имени Гагарина».