82.
Грузия замерзла, нету света,
вся надежда на трубу и лето

январь 2003 г

В городе Кутаиси лучше не говорить по-русски. Это чревато потерей времени. Зашел в магазин, спросил. Тут же сбежались скучающие продавщицы: «Пагаваритэ с нами, ми так давно на русском не разговаривали!». И горячие грузинские женщины возбужденно принялись ностальгировать прямо у прилавка, вспоминая сытое советское прошлое.
В городе почти не осталось русских, да и сами грузины, кто может, ищут спасения, где подальше. В прошлом большой работящий город ныне стал скопищем бесполезных людей. И нищета здесь настоящая – не российская. В России везде есть что украсть, в Кутаиси давно уже все украдено. Заводы-гиганты превратились в развалины. В округе горы, не пригодные для земледелия. Как и чем выживает безработный город – осмыслить трудно. Пенсию платят с 60 лет женщинам и с 65 мужчинам. А пенсия у всех поголовно 14 лари. 1 этот лари равен 12,5 рублей. Выбор продуктов скудный, но цены раза в полтора ниже московских. Кому повезло с работой, получают от 30 до 150 лари. Хозяйки покупают чаще муку и крупы, изредка залежалую колбасу грамм 200-300. Гордые молодые грузинки уже не стесняются носить пальто, пошитые еще до их рождения.
Утром по городу носятся мальчики, запряженные в тележки с дровами. Отопления нет уж который год, и с разных этажей дымят трубы «буржуек».
Дрова далеко не всем по карману. И труба из окна – признак богатства, аристократии, а также знак для домушников. Дровосеки валят в горах реликтовые деревья, наплевав на запреты. Горы без леса быстро рушатся и пропускают на север южные ветры. Оттого, считают грузины, климат в России так потеплел.
Россия, конечно, из милосердия подает в Грузию в долг копеечные газ, нефть, электричество, но семейный клан Шеварднадзе спекулирует топливом в Турции. Судя по мраку и холоду – спекулируют во всю силу. Сам Шеварднадзе, покровитель чеченских бандитов, давно уже стал кем-то вроде крестного отца воровской мафии. Когда министерство юстиции передало Шеварднадзе бумаги о дикой коррупции в его кабинете, о строительстве частных дворцов ворами-чиновниками, Шеварднадзе ответил: «Большие дома — это часть грузинской культуры и признак экономического подъёма».
Отец грузинского экономического чуда – надо отдать должное его хитрости – покидая Кремль, своевременно подарил США российские острова и рыбные воды в Беринговом море. Не будь он столь предусмотрителен, американцы давно бы внесли его в один список с Хусейном только за одно Панкисси – логово международных бандитов.
От престарелого президента грузины уже ничего не ждут, и ныне вся их надежда на бакинскую трубу, которая скоро погонит нефть туркам через всю Грузию. Мы же – по украинскому опыту – можем лишь посочувствовать басурманам.
Зато Грузия не Туркмения, здесь можно запросто крыть президента, предпочтительнее - российского, «который не понимает, что Россия без Грузии все равно, что человек без ноги!»

Газеты выходят с помощью мистики
По утрам в Кутаиси тут и там собираются толпы мужчин в надежде на приезд работодателя, но редкий случай, когда повезет.
В главных газетах города «Кутаиси» и «Риони» сквозь выбитые окна по коридорам гуляет холодный ветер. Ни в той, ни в другой редакции – включая кабинеты главных редакторов – я не насчитал ни одного компьютера, ни одной пишущей машинки. Типография не работает без электричества. Но газеты каким-то мистическим чудом выходят в свет… Девушки-журналистки, закутанные в пальто, согревают дыханием авторучки и пальчики, что-то выписывают мелким почерком, экономя бумагу и чернила. Иногда греются глоточком вина и несколькими затяжками сигареты. Затем сигарету надо аккуратно «забычковать» (притушить), чтобы сохранить на потом.
Газеты выходят, стало быть город не сдается. В силу национальной гордости никто не жалуется, не прибедняется. И московского гостя в моем лице приглашают широким жестом в дорогой ресторан. Я соглашаюсь, но с условием, что платить за все буду сам. Главный редактор газеты «Риони» Бичико Звиададзе утвердительно кивает головой. Но после бурного застолья меня лишают всякой возможности вытащить портмоне.

Только книга и мотыга могут Грузию спасти?
Самый гениальный и почитаемый из современных писатель Грузии Отиа Иоселиани живет в городе Цхалтубо. У него большой дом, сад, семь коров, шикарная иномарка – гонорар от японских издательств и пенсия 14 лари. Одна серьезная фирма подарила писателю отопительный агрегат, который вырабатывает газ из коровьего навоза. Но в доме не шибко тепло, потому что:
- Грузинские коровы глупей и ленивей русских! – горячится писатель. – Русских - имею в виду – коров, - уточняет на всякий случай. – Ни молока от них, ни навоза!
Пропустив рюмашку, другую, Отиа Шалвович вспоминает в печали своего почившего друга Виктора Петровича Астафьева. Грузины наконец-таки простили Астафьеву «Ловлю пескарей в Грузии». (Люди просвещенные понимают, о чем разговор).
Чу! Залаяли в потемках собаки! В дом к писателю приходят двое юношей и две девушки – делегаты от некой молодежной организации.
- Скажите, почтеннейший, - переводит мне Бичико Звиададзе их разговор, - как нам жить и что нам делать во пользу родине и себе?
- Берите в одну руку книгу, в другую мотыгу, - советует им писатель. – Садитесь, отужинайте и приходите завтра, поговорим основательней. А сегодня у меня гость из Москвы.
- Самое для меня тяжкое, - признается Отиа Шалвович, - когда люди приходят, а я ничем не могу помочь. Недавно приехал крестьянин из дальней деревни на худой-прехудой кляче. Встал вон тут, опустил глаза, говорит: «У сына опухоль мозга, врачи просят за операцию четыре тысячи, что мне делать?». Я даже не стал спрашивать – четыре тысячи чего? Понятно, что во всей деревне четырех тысяч ни в каких деньгах не собрать. А когда приехал ко мне Шеварднадзе, я налил ему рюмку и сказал, если хочешь знать, что я ныне думаю, пусть все выйдут. Он ответил, что охрана не может его оставить вне зрения.
Несколько раз я пытался спросить писателя, есть ли в Грузии голодающие, и он сразу уводил разговор на другие темы.
* * *
Город Батуми – столица Аджарии - резко отличается от Кутаиси курортной изящностью. Здесь много русских и написано всюду по-нашему. Население улыбается и воздает хвалу президенту, но автономному – главе Аджарии Аслану Абашидзе. Правда, сам президент недоступен. Его дворец со всех сторон стерегут автоматчики. А чтобы встретиться журналисту даже с пресс-секретарем, нужно представить бумагу официальную!
Совсем юный юноша промчался на шикарной иномарке, и грузный милиционер взял чинно под козырек.
- Это что за тинэйджер?! – спросил я удивленно.
- Это мэр города Батуми, Георгий Асланович Абашидзе! – ошарашил меня милиционер.
Между Батуми и Тбилиси легкое напряжение. Центру не нравится дружба президента Абашидзе с Москвой. А строительство москвичами курортов в Батуми иные тбилисские СМИ называют аннексией. Батумская пресса в ответ огрызается: «Наши политики любят вспоминать русскую пословицу: «Сила есть - ума не надо». Мол, чего от них ждать. Так у них хоть сила есть, а у нас и ее нет, и ума недостало. Одна лишь лисья хитрость».

Кричите громче!
В Батуми живет именитая художница Ольга Чачуа-Селезнева. В январе ей исполнился 101 год. Я пошел навестить бабушку. У дверей ее квартиры стояли две девушки журналистки и отчаянно давили звонок.
- Давно уж трезвоним, - тревожно сообщили они.
Я толкнул дверь, и она открылась. В маленькой квартиренке, увешанной картинами художницы, тлела посреди пола старая керосинка, испуская жуткий угар. Старушка лежала лицом кверху, плотно укутанная одеялами, без всяких признаков жизни. Я коснулся ее пульса, и художница открыла глаза.
- Глухая я! – упредила хозяйка, - кричите громче!
Затем бодро встала с лежака и повела разговор. Память у старушки крепка, и она принялась рассказывать, как после революции в Питере Аджарию оккупировали турки, потом англичане, а с 1921 года – большевики. Самые неприятные воспоминания об англичанах. Молодой британский офицер сделал предложение местной грузинке, подружке художницы и собрался увезти ее в свой Манчестер. Родители невесты благословили сей брак, собрали богатое приданое. Счастливый жених погрузил богатства на пароход, а молодую жену по рассеянности забыл. Этот позор тяжело переживал весь город. Девушке грозило в лучшем случае навсегда остаться старой девой. Но однажды она, простившись со всеми, полезла на крутую скалу и там… встретила молодого русского путешественника. Они прожили долгую счастливую жизнь и родили много детей. Оттого отношение к русским в Батуми очень хорошее.
У самой Ольги мама немка, отец грузин. Замуж вышла за русского и в 1933 году уехала с ним строить БАМ. Поселились под Благовещенском в городе Свободном, застроенном сплошь зэковскими бараками. Массовую погибель голодных зэков художница, как мне показалось, переживает горше, чем гибель единственного сына на фронте.
В день рождения художницу пригласили в турецкое генконсульство и сказали: «Просите все, что хотите!». Старушка попросила 180 литров керосина. Чтобы хватило для отопления на эту и грядущую зиму для нее и для двух подружек художницы. Турки прислали аж 190 литров! Теперь в квартире хоть и угарно, но теплей, чем на улице.
- Попросили бы еще телевизор…
- А на кой он мне? Все равно глухая!
Пенсия Ольги, как и у всех – 14 лари. Но иногда удается картину продать, тогда устраивает с подружками пир.

И попал я в руки грузинского КГБ
Село Хуло лежит высоко в горах на турецкой границе, маршрутка идет туда от Батуми три с половиной часа. В маршрутке я самый отличительный из пассажиров, и это у других вызывает вопросы. После меня, как гостя, пересаживают на почетное место рядом с водителем и поясняют, где в хорошие времена что имелось. Вот на том берегу были чайные плантации, а это развалины бывшей швейной фабрики. Здесь шили трусы и кальсоны для советской армии. А по этому трубопроводу текла пресная вода. Его проложили еще при Сталине, но в момент пуска что-то там не сработало, и главный инженер вот прямо у этой скалы застрелился. Только он застрелился, как водопровод включился и работал до самой перестройки.
У какой-то деревни к нам подсел мужичок с большой канистрой вина.
- А мэстный вино пробоват хочишь?! – спросил водитель, остановился и вынул бараний рог. Причем водителя вовсе не интересовало, хочет ли этого сам хозяин канистры.
Чем выше в горы, тем дорога страшнее. С одной стороны метров триста отвесной пропасти. С другой горная стена, с которой иногда падают камни. Зигзаги градусов в 90. Узость – едва разъедутся два велосипеда, а навстречу то корова, то трактор. Правые колеса буквально по самому краешку. Маршрутка старая, лобовое стекло разбито, водитель, размахивая руками, то и дело поминает погибших внизу товарищей. Я мысленно утешал себя лишь одним – если останусь жив, обратно только пешком!
Наконец и Хуло. О, как прекрасна жизнь!
Здесь меня сразу же взяли в руки начальники КГБ. Попросили сдать документы для выяснения личности. Погранзона! Но с учетом грузинской связи установить мою личность, конечно же, не представлялось возможным. Что делать? По инструкции меня надо бы в КПЗ, но по закону гор – я гость. И меня конвоировали в кабак. По этому случаю в кабаке собралось все районное начальство, силовики и уважаемые люди. Первый рог осушили за гостя. Расторопные женщины метали на стол большие куски сегодня застреленного в горах барана, а районный хирург – золотые руки – мастерски резал мясо на порции. И женщины с каждым рогом казались мне все симпатичнее.
- А сколько у вас в ФСБ майор, например, получает? – тихо спросили меня кагэбэшники. Я назвал какую-то солидную цифру, кажется – три тысячи долларов. Они стушевались, и я предложил работать на нас.
- Спасибо, коллега, - ответил главный, - но родина не продается! …а чеченцев здесь не ищи, тут их нету, так что ты отдыхай, журналист!
- А родина-то у нас одна, - тихо заметил кто-то в определенных раздумьях.
И они довольные, что меня «раскусили», зарядили очередные рога.
* * *
Проснулся я от жуткого нетерпения. Еще бы - выпить ведро вина! Кругом тьма кромешная и сверху давит кипа одеял. Тотчас понял, что я не в Москве. Но в каком городе, и в какой стране, сразу не мог взять в толк. Ледяной пол вернул мне сознание. Пошел на мерцающий огонек. То в туалете горела свечка. Похоже - гостиничный номер люкс. Но самое потрясение испытал я утром, когда увидел, что на спинке стула сушатся мои кем-то постиранные носки! Сам я в том состоянии точно их не стирал. Значит, здесь была дама?! Таинственная незнакомка?! Ну, не кагэбешники же… Ой, ёлки, как неудобно! Мне и жены-то никогда…! Ну, Кавказ! Ну, обычаи!
* * *
Однажды в Хуло случилось вот что. Молодую замужнюю женщину мусульманку шесть лет преследовал сатана. Он являлся к ней каждую ночь и бросал в несчастную камни. Наутро она просыпалась вся в синяках и ссадинах. Ни медицина, ни маги не могли избавить ее от этой напасти.
- Тогда она пришла в православную церковь, - рассказывает здешний настоятель отец Мириан, - и попросила помочь. Я предложил ей принять крещение. Приняла, и с того дня сатана отстал от нее! Видя такое дело, и другие мусульмане ко мне креститься пошли. Даже кагэбэшники все окрестились!
Ныне крещение мусульман развернулось по всей Аджарии. Дело в том, что издревле предки аджарцев и были христианами, а в мусульманство их насильно обернули турки во времена захватнических нашествий. Но все возвращается на круги своя.

Воспоминания о Лужкове
Сколько живу в Москве, ни разу не сталкивался с Лужковым, и вдруг такой случай – главный мэр России прилетает в Батуми! В аэропорту собралось все начальство, спецслужбы и стройные девушки в национальных нарядах с караваем и солью. Я тихо затесался в ряды красавиц. Слегка под них мимикрировал, распушив бороду. Оттого охранники Юрия Михайловича еще в аэропорту приняли меня за элемент грузинского фольклора и подпускали к шефу на весьма критическое расстояние. А после в городе я подошел к Лужкову и сказал, что я тоже из Москвы, но застрял здесь в силу обстоятельств, и не будет ли Юрий Михайлович так любезен взять меня в самолет?
Юрия Михайловича ничуть не смутило, что джентльмен заговорил с джентльменом, не будучи представленным третьим лицом.
- Взять вас, конечно, можно. – ответил он, - но дело в том, что завтра мы улетаем в Ереван и только послезавтра в Москву…
Я не стал возражать против сего маршрута, и Юрий Михайлович распорядился устроить земляка на борт. Правда, потом охрана высказала в мой адрес много недобрых слов, но на то она и охрана. Зато мой эксперимент показал, что разговоры о высокой степени нравственности нашего мэра вовсе не преувеличены.
Зачем Лужков прилетал на Кавказ, спросите вы. Отвечу. В Батуми, а затем в Ереване он собрал российские полки и объяснил, что Кавказ есть зона наших стратегических интересов и мы должны защищать Кавказ, как себя! Оставил бойцам подарки и обещал прилететь еще. Заодно Юрий Михайлович исполнил там свой мужской долг: заложил камень в строительство дома, посадил дерево и… далее по программе.
Перед камерами ТВ Лужков с Абашидзе не раз помянули во славе Путина, а про Шеварднадзе не сказали ни слова. Потом Лужков положил руку на плечо Абашидзе («Рука Москвы уж тянется к Батуми!» - написали в Тбилиси) и назвал его своим братом-близнецом… Абашидзе растрогался и сказал, что они с Лужковым действительно так похожи, что собака Юрия Михайловича от этого сходства однажды чуть не сошла с ума. Дело было у Лужкова на даче. Абашидзе вошел в гостиную и сел у камина. Следом вошла собака, лизнула Абашидзе руку и распласталась у ног. А когда вошел сам Лужков, собака бросилась на него со звериным оскалом, не в силах постичь своим интеллектом сразу двух Лужковых!
* * *
Обыватель может подумать: а какое нам дело до тех грузин? Отделились и пусть… Дело в том, что грузин на земле осталось уже немного. Со времен перестройки они вымирают еще быстрей русских. Многодетные семьи редкость даже в горах. К средине века от этой нации могут остаться одни лишь воспоминания. А народ они, в целом, очень даже хороший…