«ВЛАСТИ, НА ТО ОНИ ВЛАСТИ,
А МЫ ЛИШЬ ПРОСТОЙ НАРОД...»

Всегда на Руси большие чины любили гульнуть в богатой деревне. А чиновников важных на том Сахалине - в погонах и без погон - как горбуши на нересте! И каждому угоди, и гостинцами одари. Вот и в эту субботу показался на горизонте пароход белый. Мужики сразу бросились свежий овощ гостям выкапывать, две баньки растапливать, а Ирочка повариха - посуду на стол метать. Скоро высадилось начальство с девками и с охраной, всего человек тридцать. Девки, в дороге пива опившись, дружно выстроились в сортир мочиться. А один из охранников, увидев огромный царь-лопух двухметровый, что мне с гордостью показывали вчера, тут же выхватил нож и, гогоча от радости, срезал диковину ту под корень. Слегка растерявшийся Евгений Мильевич смущенно мне предложил погулять за воротами, иль на лошади покататься, потому как интеллигентному московскому гостю лучше не видеть, того что здесь будет.
«...И целуй меня везде, я ведь взрослая уже...» - затихало у меня за спиной, а впереди романтический шум прибоя навевал поэтические мечтания. И у огромной, нависшей над морем скалы мне вдруг пригрезилось, будто я в перестрелке с бандой Гиви Железного пал за рыбные интересы России в тихоокеанском бассейне. И вот сейчас на самом верху, у кромки обрыва стоят двенадцать потрясенных моею кончиной красивых женщин, включая писательницу Юлию Латынину в ослепительно белом брючном костюме. Еще миг и они... . А сам Председатель Госкомитета по рыболовству Е. Наздратенко, отложив газету с некрологом, задумчиво говорит скорбящим соратникам: «Когда-то я знал этого парня..., хороший был человек, и мы наречем его именем наш флагманский краболов».
* * *
Вечером гости отшвартовались, а усталая Ирочка, перемывая горы посуды, рассказывала про свою нехитрую жизнь. После училища вышла замуж, а дальше все как у всех нормальных людей - пил, бил и потом расстались. Теперь она дружит здесь в деревне с одним положительным и культурным мужчиной, слесарем Сашей. Саша тоже в разводе и тоже ребенок есть, а возьмет ли он Ирочку замуж, пока не ясно. …что бы хотелось? Так хорошо бы куда-то с Сашей поехать, может даже в Москву, пока молодые, а потом куда съездишь?
И опять насыпая горой красную икру, Ирочка вдруг спросила:
- А вы черную икру когда-нибудь пробовали?
- Пробовал.
- Ну и как она?

ОТ ВЗЯТКИ Я ОТКАЗАЛСЯ ТОЛЬКО
ИЗ ВРЕДНОСТИ К САХАЛИНСКИМ ЧИНОВНИКАМ
Утром я со всеми простился и уже садился в джип, как ко мне подошел человек с большой пачкой денег:
- Это вот вам, дорога сейчас из Москвы и обратно недешевая... .
Помятуя гнев областных чиновников по адресу продажной московской прессы, от денег я начисто отказался и заявил, что журналисты «Комсомолки» не продаются! После непродолжительных дебатов «Обижаешь! Не уважаешь!» - взял красной икрой, килограмма три, да кило пять рыбы.
* * *
У многих людей я допытывался, как попали они или предки их на этот край света? Истории разные. Отец Евгения Мильевича, например, архангелогородец. Отслужил в тридцатых годах в Приморье, посадили их дембелей на пароход и вроде как домой повезли. По пути пароход пристал к Сахалину на севере острова, и капитан объявил три дня стоянки. Дембеля, понятно, высыпали на берег, а пароход тут же концы отдал. Следующий корабль только через год. Так и осел папаня. А матушка Мильевича и того проще на остров попала, семью раскулачили да сюда сослали.
У Валерия Судина, капитана парохода «Марина Цветаева», с которым я познакомился в переходе на Кунашир, такая история.
- После войны в городе Ярославле остались у матери на руках я восьмилетний, да три моих сестры. А бандитизм в городе жуткий был. За рубль убивали. Вот мать подалась сюда, чтоб детей сохранить. На юге острова еще жили японцы и всех нас, приезжих, к ним в дома заселяли, разрешения у японцев не спрашивая. Наш хозяин поставил перегородку, так и зажили. Однажды зимой, когда матери дома не было, я по баловству новогоднюю елку поджег и чуть дом не спалил. Ладно, хозяин почуял, перегородку выбил и огонь потушил. Мать явилась, ремень взяла и хотела мне всыпать, а хозяин схватил ее за руку и закричал: «Не смей никогда бить ребенка!». И вот это стало мне хорошей наукой на всю жизнь.

«ХАЙЛЬ ГИТЛЕР!»
Главный город острова Кунашира - Южно-Курильск. Населения - тысяч пять. Самый большой и шикарный дом, обнесенный мощным противоомоновским забором - дом Гиви Железного. По соседству с десяток особняков попроще. В них живут прокуроры, судьи, милиционеры и другие достойные люди. А кругом и в большом количестве бедные хижины граждан подлого сословия. Обветшалые и убогие они пробуждают скорбь и прочие светлые чувства в душе заезжего странника. Ни асфальтных дорог, ни мостов, ни фонтанов - кои я уж почти продал японцам в переговорах с Генконсулом - здесь вовсе не оказалось.
В хотеле «Строитель» я снял единственный номер «люкс» за 500 рублей в сутки с видом на свалку и с неработающим замком на входной двери. На мои жалобы на замок все служащие хотеля дали простое толкование: «А он уж давно не работает». Телевизор показывал крайне паршиво, и я пожаловался на него губернатору острова господину Николаю Овчинникову. Губернатор предложил вставить туда... проволоку. Вставил. Получилось очень даже увлекательно. Если другой конец проволоки взять в левую руку, а правой делать жесты уличного регулировщика, то в определенных точках можно смотреть Москву, а в позе «Хайль Гитлер!» я ловил даже Японию.

«ГДЕ-ТО ЗА КУРИЛЬСКОЮ ГРЯДОЙ
ПОВСТРЕЧАЛ РАЗ ПАРУ Я ТАКУЮ...»
В первый же день в Южно-Курильске я увидел на улице странную сцену: трезвый, высокий и статный мужчина лет тридцати нес на плечах печальную бледнолицую девочку, а рядом шла неряшливо одетая женщина-инвалид, с некрасивым лицом, с признаками церебрального паралича и тяжело загребала больными ногами. Женщина была явно пьяна и громко, грязно материлась на мужчину и на ребенка. Девочка приглушенно плакала, а мужчина молчал.
Поразительно, что на другой день я увидел их в том же месте и все в точности, словно в фильме «Зеркало для героя», прокрутилось опять. Местные жители, которые всех и вся знают, пояснили, что женщина здешняя, родом из пьяной несчастной семьи, а он, бывший детдомовец, отслужил тут, остался и женился на ней. Знать такое выпало человеку «счастливое» детство, что и этакой жене он рад. Зато дочка у них очень даже разумная и отец ее любит, фрукты дорогущие покупает. «Дембеля, которым некуда ехать, особо детдомовские, многие здесь остаются, - поясняли мне продавщицы. - А девок на острове мало, вот и женятся на ком попало, даже на старухах. А чо тут такого? Он с моря придет, ему пьяному все едино куда совать, и старуха довольна».

НЕРУССКОМУ ЛЕГЧЕ
По железным воротам Гиви Железного я стучал долго. Наконец их открыл заспанный хозяин, крепкий, ярко выраженный кавказец с мощной кавказской овчаркой на поводке. Зажав животное между ног, он велел проходить в дом.
Мы уселись на мягких диванах в роскошной гостиной, увешанной полотнами горных пейзажей.
- Вот, черт, диктофон в хотеле забыл, - спохватился я.
- Диктофон есть излишний продукт современной цивилизации, уничижающий фактор доверия меж порядочными людьми, - заметил мой собеседник.
Ух ты-ы! Вот тебе и лицо кавказской национальности!
- Вы откуда родом, Гиви Александрович? - спросил я его.
- Из Осетии.
- Из Южной или из Северной? – захотелось мне уточнить.
- Человек, располагающий столь тонким познанием, как деление Осетии на Северную и Южную, отличается достойным уважения интеллектом и заслуживает восхищения со стороны общества. - Изрек хозяин. - ...Из Южной.
- Но я ж не в Японии живу, чтобы Владикавказ от Цхинвали не отличать, - отвечал я на комплимент.
- Зато вы сейчас находитесь в самой Японии, - обозначил Гиви Железный свою геополитическую ориентацию.
- Признаться, я был о Японии лучшего мнения, - заметил я.
- Все зас..ли! - перешел Гиви на нормальный русский язык. - Вот сегодня на площади пьют и пляшут, отмечают очередную годовщину якобы освобождения Южных Курил от якобы японских захватчиков, а на самом деле - сегодня день траура, день потери Южных Курил для всего мира! А вместо пить и плясать, хотя бы мусор у дворов убрали. Вот я за всю жизнь ста граммов не выпил! Пойдемте обедать. Есть кто дома?! - крикнул он оглушительно на все этажи и комнаты, а в ответ - тишина.
Сам, готовя обед, Гиви разрядился ярким и длинным монологом, суть которого сводилась к тому, что народ и власти, не способные окультурить захваченную землю, должны вернуть ее прежним хозяевам! А сам Гиви с семейством готов принять японское подданство, потому как душа его тянется от мрака невежества к просвещению и культуре.
- В 46 лет я стал учить японский язык, а сын мой учился русскому. Изучали мы вместе азбуки. У сына в русской азбуке на букву «К», например, нарисована корова, а у меня в японской – компьютер! На букву «Т» у меня - телевизор, а у него - топор! Кто вырастет из ребенка, если у него в азбуке на «Т» топор нарисован?! Потому я в Японии дом купил, чтобы сына там обучить, воспитать в достоинстве и морали.
- И овладели японским?
- Овладел, разумеется! Я же не русский, мне легче выучить! - подчеркнул он двусмысленно.
- Гиви, вы вор в законе?
- Нет. Я в детстве носил пионерский галстук и уже потому не могу быть законником. Но я дружен с московскими ворами в законе и бывал в таких столичных кабинетах, что многим не снились. Да, меня считают здесь главным мафиози, за то, что я держу порядок на острове. Зато здесь ни бандитизма, ни рэкета. Недавно вот приезжали бандюки из Комсомольска-на-Амуре, говорят, вы единственный порт на Дальнем Востоке, который не платит в общак. Мол, надо платить! Но я их послал и вызвал из Москвы двух воров. Тут областная милиция за бандитов испугалась, и воров не пустили на берег. Но только одно их присутствие сделало дело, бандиты ни с чем уехали.
- Значит, вы платите дань московским ворам?
- Ни ворам, ни бандитам я не плачу, - кипятится Гиви, - потому что живу честно и никого не боюсь, кроме дураков! А на море ворую, как и все, и за это даю на лапу инспекторам и разным проверяющим. Мне, например, специально не разрешают ловить морского ежа, зная, что я его все равно поймаю. Но если мне разрешить, я буду платить налог государству и не дам чиновникам взяток. Они на это никогда не пойдут. А ежа еще надо в Японию отвезти, а там пограничники с таможней... . А вместе со мной только на этом участке грабят Россию еще 12 компаний! Кто ворует по крупному, те везут в Москву чемоданы взяток - я сам знаю одного депутата (называет знакомую мне фамилию) - и получают там научные квоты, вроде бы на изучение: где что плавает. Сажают для виду на сейнеры дедков-ученых и пограничники им не указка, мол для науки границ нету! А сами под это дело все прут в Японию!

ПОЧЕМУ ГИВИ В МОСКВЕ НЕ ЖИВЕТ
- Гиви, а как вы с ворами-то познакомились?
- Это длинная история. В 1981 я поехал на родину. Ну и, понятно, вез икры килограмм несколько. На Курском вокзале сел в поезд, а в соседнем купе ехали грузины «Зэмляг, дарагой, хады суда!» - давай меня коньяком угощать. Я сказал, что не пью и поставил трехлитровую банку икры им на стол. Они обнимать меня, целовать, а уже в Грузии мне одели наручники, потому как эта компания из ментов оказалась. Тогда завоз икры в Грузию считался тяжким преступлением, и меня обвинили в попытке спекуляции. Когда меня судили, я спрашиваю судью: «Покажите мне вещественное доказательство!». Они растерялись, потому что вещдоки давно уж съели. Думали-думали, дали пять лет - Грузия! И вот сижу я в грузинской киче, а там пять воров в законе, все кавказцы. Один мне на прогулке пальцем показывает: «Ей, ты, иди сюда!». А меня это так возмутило, я его за грудки: «Ты кого зовешь - ей?! Кому ты пальцем показываешь?!». Вечером они меня вызывают. Охранник азербайджанец провожает меня в их камеру и говорит по дороге: «Сейчас они тебя изуродуют». А я говорю: «Пошел ты!». Захожу к ним в камеру, сидят развалились. Шестерки им анашу набивают, чифирь заваривают. Говорю с порога: «Достойным привет!» - а сам думаю: «Как только начнется, двоих, как минимум, зренья лишу!» - парень я крепкий, гири кидал. «Ты, спрашивают, откуда такой тут взялся?». Я отвечаю: «С остова Кунашир». Они: «Где это?». Говорю: «Сорок шестая параллель, сто сорок шестой меридиан». Тут они и охренели, а им, ворам, положено умными выглядеть. Спрашивают опять: «А какое, твое кредо?» - «Жить по справедливости» - отвечаю. Они удивились: «Ты, что брат?» - а брат, значит - вор в законе. А я не знал и отвечаю: «Так не сестра же!». Тут воры расхохотались: «Да он, говорят, чистый!» - то есть - не с уголовного мира. Наливают мне водки, говорю: «Спасибо, не пью» - «Хороший ты, говорят, человек, но ты оскорбил нашего брата, но ведь ты же не знал, что он брат» - уже помогают мне избежать расправы. «Не знал» - говорю. «Тогда, говорят, должен пред ним извиниться». Я, говорю: «Готов извиниться, только пусть он больше меня «эй!» не называет».
Вот так я с ними сдружился, и они выписали мне ксиву на зону. А уж там познакомился с другими ворами, с третьими... .
- Гиви, говорят, вы недавно заезжего журналиста чуть ли не порешили?
- А, было дело! Выхожу как-то утром во двор, гляжу, что такое?! У меня на заборе какой-то мужик сидит! «Ты зачем, говорю, мужик у меня на заборе сидишь?!». А он отвечает: «Я журналист!». А я говорю: «Если ты журналист, тогда что, должен у меня на заборе сидеть?! Я что, этот забор для журналистов строил?!». А он говорит: «Я не русский, у меня родня на Кавказе!». Я хотел было с ним разобраться, но вижу - кретин, и не стал. А вечером мне пацаны звонят: «Гиви, тут какой-то кретин в клубе девок лапает. Мы хотели его побить, но тот говорит, что он твой друг». Я говорю: «Бить не надо. Гоните в шею!».
Вечером Гиви загрузил в джип двух своих деток и предложил мне поехать с ними искупаться в горячих источниках под открытым небом. Бросив у дороги незапертую машину, он повел нас через кусты к водоему.
- Почему машину не заперли? - удивился я.
- Считаю ниже человеческого достоинства запирать от кого-то что-то!
- Жили бы в Москве, так бы не считали, - заметил я.
- Вот поэтому Гиви и не живет в Москве, где нельзя машину не запирать! - гордо ответил он.
В обжигающей тело природной купели сидели несколько человек. Молодая мамаша слегка бранила своего малыша.
- Скажи, сколько раз ты целуешь на ночь ножки своему сыну? - обратился Гиви к мамаше.
Женщина слегка обалдела и выкатила глаза.
- А я целую двенадцать раз! - пояснил Гиви. - Пока они маленькие, их надо ласкать, а подрастут, их будут ласкать другие, - заключил философски Гиви.

«ЗАЧЕМ НАМ, ПОРУТЧИК, ЧУЖАЯ ЗЕМЛЯ?»
Губернатор острова Кунашир и мэр Южно-Курильска Николай Овчинников отдавать японцам Курилы не жаждет и также убеждает меня, что регион жутко прибыльный.
- Только одного морского ежа украдено в прошлом году (он листает бумаги) 3050 тонн, на сумму в 18 000 300 долларов США!
Забегая наперед, скажу, что по данным местных офицеров ФСБ Филатова и Вятскова эта сумма гораздо больше. «Только не для печати! Мы знаем всех контрабандистов и тех кто их пропускает. Докладываем наверх, но...» - «А как же честь офицерская? Не гложет?» - «Этот вопрос задавайте в Москве».
- А сколько украдено прочих морепродуктов! - продолжает губернатор листать бумаги. - Если бы только 0, 03% от ворованного поступало в район, мы бы построили здесь дворцы. А вот сидим на московских дотациях и асфальт проложить не можем. А ведь все ворованные капиталы в японских банках, частично в американских. За последние десять бардачных лет мы подняли экономику Хоккайдо до размеров, которые японцам не снились.
- Выходит не только нашим военным важно сохранить Курилы за Россией, но и японцам? - догадываюсь я.
- Деловые японцы молятся, чтобы острова остались в России, - подтверждает мэр, - и только дураки с обеих сторон за возврат их Японии.

* * *
В октябре 1994-го Южные Курилы тряхнуло со страшной силой. Народ перепуганный несколько ночей на улице мерз. Москва, «которая так мечтает японцам Курилы сдать», тут же радостно призвала всех уехать из смертельно опасной зоны. Москва предложила всем жилища на материке и прислала для переезда шальные деньги - на каждого главу семьи аж по пять тысяч долларов, остальным членам чуть меньше. Москва и Токио уж восторженно потирали руки в преддверье массового переселения, но они не учли так называемый российский менталитет. Народ, получивши такие суммы, тут же смел с магазинных полок все, что горит, и заказал танкера со спиртом.
- Народ два года не просыхал, - вспоминает губернатор острова Николай Овчинников, - пока все не пропил. Смертность повысилась аж в девять раз. Многие до сих пор не могут остановиться. Ну, нельзя нашему человеку давать деньгами, нельзя!

МЫ УЧИЛИСЬ АЗБУКЕ ТОПОРНОЙ
Рано утром Гиви разбудил меня отчаянным стуком в дверь.
- Заходи, не заперто, замок не работает, - ответил я.
- Смотри, что понаписали! - ворвался он, размахивая свежей местной газетой «На рубеже». В газете большая статья под названием «Большая собака большого человека». В статье рассказывалось, как овчарка Гиви укусила прохожую женщину.
- Ложь! Клевета! - возмущался Гиви во всю мощь своего южного голоса.
Чуть успокоившись, стал объяснять, что, в общем-то, дело было, только с точностью - наоборот! А все началось два года назад, когда его собака вроде бы напугала прохожего, и тогда Гиви хорошо заплатил пострадавшему за моральный ущерб. Народ неглупый в момент смекнул, что собака Гиви - хороший источник доходов и многие захотели подставить зад под ее клыки. Как ты не прячь животину, ее исхитряются спровоцировать и тут же бегут в суд. А судья не любит Гиви Кессаева за то что дом у Гиви выше, чем даже у самой судьи, потому всегда присуждает штраф!
- Где у них человеческое достоинство?!
- Что поделаешь, Гиви, все мы учились по азбуке, где на букву «Т» нарисован - топор, - отвечал я сочувственно. - Вот ты человек богатый, к тому же умный, негодуешь, что народ невоспитан, так построй здесь школу с компьютерами, выпиши из Японии воспитателей-педагогов, создай новое поколение достойных и просвещенных! И пойми, дорогой Гиви,
Россия ворует, свинячит и гибнет не потому, что правители хреновые, а потому, что воспитание - ложное.
- Я смотрел фильм «Гений дзюдо», - отвечал Гиви, - так там Учитель тоже ученикам говорит: «Прежде всего вы должны быть достойными, блюсти кодекс чести». Так вот, я построю здесь школу спортивную и буду воспитывать пацанов.
- Гиви, девчонок тоже надо чести учить, и шпану неспортивную. Ты построй лучше школу для всех с японской системой воспитания. А я приеду через десять лет, напишу о тебе книгу.
- А почему все я, все я должен строить?! - возмутился Гиви. - Здесь еще двенадцать толстосумов, пусть они за это возьмутся, а я постою - спортивную!
Он опять стал размашисто выхаживать по комнате и порвал носки о торчащий гвоздь.
- Гиви, я же просил не разуваться.
- Почему замок не работает?! - спросил Гиви.
- Потому что он давно не работает, - пояснил я.

НЕ ЧИТАЙТЕ ДО ОБЕДА САХАЛИНСКИХ ГАЗЕТ

«Таких вы, конечно, видали.
Их рок болтовней наградил.
Носил он две белых медали
С японской войны на груди...»
Сергей ЕСЕНИН «Анна Снегина»

Дальневосточники народ упертый. Я и раньше никогда не встречал в сих краях человека, который бы в чем-то сомневался, терзался бы «быть? Не быть?». Суровое бытие определяет прямолинейность сознания. Народ - большей частью из пострадавших да из обманутых - не склонен доверять ни Москве, ни Токио, тем паче - заезжему журналисту.
- Мы заранее знаем, что вы напишите, - пророчили мне в областной администрации. - Но что бы вы не писали, мы острова не сдадим!
«... Захвату островов может предшествовать усиленная обработка международного общественного мнения» - упреждают сахалинские газеты и готовят население к Третьей мировой.
«...Нельзя исключать, что Япония пойдет на силовые методы решения территориальной проблемы... Заинтересованность американцев в установлении контроля над Южными Курилами объясняется их стремлением расширить свои возможности по ведению боевых действий в Охотском море в случае возникновения войны с нашей страной. С захватом островов Японией американцы получат возможность развертывания своих сил в Охотском море... а японцы расширят возможности по блокаде пролива Лаперуза и действий своих сил в южной части Охотского моря... Представляются возможными следующие варианты участия ВС США в этом конфликте:
а) До захвата островов Японией - скрытное приведение сил в боевую готовность и развертывание ударных группировок в акваториях, близких к районам оперативного предназначения...
в) В случае начала Россией ответных боевых действий с нанесением ударов по объектам на японской территории - развертывание США полномасштабных боевых действий против России на стороне Японии...».
Газеты предупреждают: «Нельзя забывать и заявления сахалинских казаков о готовности с оружием в руках защищать Курилы в случае их передачи Японии, их призывы создавать потайные склады оружия в тайге, готовиться к партизанской войне».
Могу вас заверить, наш Дальний Восток к войне всегда готов! (Лучше б они к зиме так готовились). Никакой вражий десант с моря острова не возьмет. По всем побережьям ощерились острым железом кладбища кораблей и японских машин. Там враг поломает ноги еще на подступах, как едва их не поломали немецкие тележурналисты, что прибыли на острова вместе со мной поснимать наше национальное позорище в виде свалок, помоек, бедняцких хижин.
И если опять вернутся суровые времена, то начальников сахалинских обязательно привлекут за создание неприглядно-ущербного образа России на вверенных им территориях Южных Курил, что порочит честь и достоинство государства и подрывает международный авторитет РФ посредством предъявления сего образа иностранным гражданам и журналистам.
Бедная, немытая Россия! Твои патриоты помоек всегда готовы схватиться за автомат, сразиться с виртуальным врагом, но никогда не возьмут в руки грабли, дабы очистить землю Твою от реальной скверны, потому что не Тебя они любят, а себя в образе героев-спасителей. И не верь, что пойдут они под огонь защищать рубежи Твои, коли ныне покорно трепещут пред всяким, кто Тебя грабит. Не тревожит этих «героев», что весь тихоокеанский рыбфлот от Находки до Камчатки, Чукотки работает ныне на экономику их врага, оставляя валюту во вражьих банках и скупая товар исключительно вражий от сейнеров до бабьих колготок.
Либо вправду ничего не понимают, либо сознательно покупают прессу, натравливая народ на японцев и янки, дабы под шум спокойней ловить в мутных водах Южных Курил золотую рыбку?