65.
ПРОКАТИЛСЯ Я ПО БАМУ,
ПОВИДАЛ КОМЕДЬ И ДРАМУ

Май 2001 г.

ПО ВЕСНЕ НА БАМе ЖЕНЩИН БОЙСЯ

Женщины БАМа - порода особая - буйных и диких комсомольских кровей. Оттого у них в мае-июне после долгой суровой зимы не на шутку бушует гормон. Распаленные дефицитом мужчин, жгучие бамовки особенно агрессивны в этот период года. Нигде в России дамы не матюгаются так смачно, многоэтажно и невпопад, как здесь. Тем самым они подсознательно привлекают внимание наиболее сильных (пусть хамоватых) особей альтернативного пола и отпугивают слабых интеллигентишек. Тут не Москва и не тот климат, чтобы плодить хиляков от умных очкариков, - БАМ уважает грубую силу. Женщины БАМа не шибко красивые, невысокие, чаще с испорченными зубами, зато весьма энергичные, крепкотелые и грудастые, с широкими бедрами и плечами. Опять же - естественный отбор. Воспитанные на героике прошлых лет, на шпионских романах, эти самые женщины в городе Северобайкальске вполне серьезно приняли вашего странника за лазутчика, и, устроив на меня милицейскую облаву, сдали в руки местного ФСБ... Но об этом чуть позже.
В Комсомольске-на-Амуре я вдруг услышал:
- Эй, мужчина, можно вас на минутку! - на крылечке обувного киоска сидели две веселые дамы в коротеньких юбках, широко разведя толстые ляжки. - Вот, скажите, мужчина, - игриво спросила старшая годов сорока трех, - сколько мне лет дали бы вы?
- Ну, как человек интеллигентный, я не могу вам назвать точную цифру, - отвечал я уклончиво, - но, так полагаю, ваш возраст примерно соответствует размеру моих ботинок...
Дамы были в восторге:
- Вы чо, правда, интеллигент? Во, ... твою мать! А с виду и не подумаешь, вроде нормальный!
Особо прелестны дамы-кассирши на маленьких станциях. Вы подходите к ней, одиноко скучающей, с вопросом: когда поезд на Тынду? - а она вам в стиле «а-ля Москва 80-х годов»: «Вы что, гражданин, читать не умеете?». И, правда, у вас перед носом куча разных бумажек, где среди каракуль с трудом, но можно сыскать нужное сообщение. Спасибо за ностальгию!
* * *
Для справки надо сказать, что по всему БАМу от Советской Гавани (берег Тихого океана) на запад до Тайшета - 4 300 километров - можно запросто прокатиться с пересадками пассажирскими поездами суток за 5 -6. Но я чаще пользовался любезностью машинистов грузовых поездов и любовался пейзажем из окна тепловоза. Машинисты на мое предложение хлебнуть пивка или чего покрепче вежливо отказывались. Не охота терять денежную профессию. Но признавались, что, конечно, «бывает» и в дороге, когда на контроле дежурная врачиха своя баба, которая не заложит. А врачиха чаще баба своя, потому что на БАМе давно все друг другу свои, все смолоду начинали, все вдоволь хлебнули лиха и всех, по-здешнему говоря, «обули» - объегорили, если понятливей. Потому тут народ сплочен в так называемое - бамовское братство. А бамовское братство, как скоро я понял - это когда все открыто воруют и никто никого не закладывает. Например, в пассажирских поездах люди на мелких станциях платят чаще проводникам, не требуя билета (сам так ехал не раз). Ревизоры опять же ребята свои. Личный транспорт - в основном японские дизелюшки - люди открыто заправляют прямо из баков тепловозов по невысокой цене в карман машинисту. Огуречные теплицы часто подтапливают краденым электричеством. За это энергонадзор - тоже свои ребята - берут на лапу недорого.

«НАС СПАСАЛИ ПЛЕННЫЕ ЯПОНЦЫ...»

От станции Ургал я отъезжал вечером в поезде типа «бич». Так называют на БАМе пригородные поезда из одного-двух общих вагонов, пропахшие вяленой рыбой, портянками, перегаром и прочими нечистотами. Публика зашуршала пакетами, перебив злые ароматы жареным и печеным, отчего живо проснулся сидевший наискось от меня чумазый, затравленный солдатик, явно из беглых. Я тоже вынул сало, хлеб, луковицу, пиво. Боец вожделенно уставился на мой стол. Дал ему кусок сала с хлебом. Солдатик жадно проглотил, и... тут же бросился в туалет. От голода его вырвало.
... А места в этом Ургале потрясающе дивные! Горный туман и ядреный сосновый аромат. Днем наблюдал, как под палящим солнцем нехотя тают мощные синие ледники на склонах и сиреневый багульник кустами-кострами полыхает окрест.
Напротив проснулся сосед старичок и разделил со мной трапезу. Заодно поведал про эти края. После войны в районе Ургала стояли лагеря с японскими военнопленными. Японцы добывали уголь.
- Мне тогда было лет восемь, - вспоминал мой сосед Пикуло Владимир Петрович, - отец нас привез сюда с Алтая, чтобы спасти от голодной смерти. Но и здесь голод был жуткий. Благо, что японские лагеря стояли, только с них и питались. У японцев тогда было все: свиньи, коровы, куры, овощи... Они для себя выращивали, ну и с нами делились. Если бы не эти пленные, я бы, конечно, с голоду помер, как и многие бы не выжили. Вы спрашиваете, почему мы сами не могли себя прокормить? А вот не знаю! До сих пор не могу понять, почему японцы в плену и уголь добывали, и себя, и нас кормили? А наши вот только недавно научились здесь за скотом ходить и овощ выращивать, перестройка заставила. А ведь потом, когда японцев-то депортировали, тут что началось - собак ловили да ели! Японцев здесь были тысячи, а может десятки тысяч. Они не хотели в Японию, знали, что их по дороге свои же утопят. Многие в тайгу убегали, но их доставали, передавали. Так все они и погибли. А я так думаю, лучше бы острова отдали, чем этих японцев, от них бы культуры здесь больше было.
* * *
На станцию Февральск прикатил я глубокой ночью. Тишина, ни души, холодный и нудный дождь. У крылечка привокзальной гостинички стоял джип, к его колесу прикована мощной цепью большая лохматая псина. Животное долго не подпускало к двери, пока не скормил ей полкило колбасы. Здесь даже собаки на лапу берут! Едва достучался.
- Местов нет! - голосила грузная заспанная тетка, - и до утра не будет!
Пришлось погрозить, что буду жаловаться начальству! Тетка, чертыхаясь, впустила. Тут же выяснилось, что в гостинице... нет ни одного постояльца.
- Почему же вы меня не пускали? Вам же деньги выручать надо...
- А может вы маньяк какой, домогаться начнете, а я тут одна...!
Утром я постирал в туалете бельишко и, выжимая его в унитаз, сделал на полу неприличную подозрительную лужу. Что подумают эти тетки? Там еще пришла сменщица. Взял тряпку, протер. Получился жуткий контраст - чистое пятно посреди грязи. Пришлось протереть весть пол для ровности. Скоро слышу из своей комнаты: «Валя! Он вымыл пол в туалете!» - «Да иди ты?!» - «Бля... буду!» - «А я сразу заметила, что он какой-то долбанутый, туристом, говорит, к вам приехал, корреспондент, а рожа как у насильника. Во, дура, пустила!».

ПРИЕЗЖАЙ КО МНЕ НА БАМ...
Но особо меня впечатлила ночная диспетчерша Люба на одном совсем маленьком и глухом полустаночке, где наш грузовой остановился на полтора часа, пропуская встречные.
Тут надо заметить, что женщины на дальних полустанках среди тайги часто дежурят по ночам в одиночку, даже без собаки, порой километров за сорок-пятьдесят от ближайшего жилья. Пройдя в кромешной темноте вдоль состава, я вошел в маленькое (почему-то даже не запертое?) помещение и увидел за пультом коренастую молодуху. На мое «Здравствуйте!» женщина вздрогнула всем свои телом и оцепенело вытаращила глаза. Я быстро представился, но изначальный испуг по-видимому очень ее возбудил, потому как сразу же после краткого знакомства Люба завела разговор на тему: «Правду ли, говорят, что все командировочные ужасные бабники?». Я ответил, что это совсем не так, подчеркивая тем самым мои чистые помыслы. После она вдруг стала рассказывать про свой странный роман с пожилым человеком, с которым познакомилась прошлым летом, и про то, что ее молодой муж об этом романе знает. Этот самый муж часто выпытывает у Любы детали их близости со старичком, от чего сам всегда возбуждается и становится неистов в любви. Чем дальше, тем упоительней излагала мне Люба свою половую жизнь, а я напряженно внимал, почти как в детстве, когда впервые постигал уроки старших товарищей о тайных отношениях взрослых.
- Когда муж возбуждается, прямо чистый садист! - тут она подернула юбку до самых трусиков и показала жуткие синяки на ляжках. - Куш-шается, гад, как собака! - прошипела Люба скорей с наслаждением, чем с обидой.
Меня хватила какая-то нервная оторопь и в сей момент я думал лишь об одном: «Должно быть этот сюжет интересно уляжется на страницы газеты?».
Так незаметно прошли полтора часа, пролетели на восток два состава, груженные лесом, и Люба вышла меня проводить. А напоследок, пожимая руку, она вдруг сказала:
- Вот вы спрашивали, какие мужчины мне больше нравятся, так я вам честно скажу, мне нравятся такие, чтоб сгреб и уё... ! А вы полтора часа сидели и только слушали...
Тут я понял, почему Люба на ночь не запирает двери. Похоже, что у нее редкая особенность психического расстройства на ЭТОй почве.
- До свидания, Люба!
- Приезжайте еще! - помахала она вослед белым флажком.

«ЕСЛИ МУЖ МНЕ ИЗМЕНИТ, Я ЕГО ЗАСТРЕЛЮ...»

Совершенно усталый, я, с позволения машиниста, прыгнул во вторую (заднюю) кабину тепловоза, где на сиденье помощника... дремала молодая женщина. При виде меня она (извините за повтор) содрогнулась всем телом, резко распахнула фуфайку и... схватилась за кобуру.
- Вневедомственная охрана! - прокричала она.
Я тоже успел представиться до начала пальбы.
Оказалось, что мы везем японские легковушки, а моя новая спутница Вера приставлена охранять это добро.
- Вообще-то здесь не грабят, - поясняла она, - это вот на Трансибе, там беспредел, прямо на малом ходу вагоны вскрывают. Одни товар выбрасывают, другие тут же подбирают и на машину. А что ты поделаешь? Стреляешь по ним, стреляешь, а попробуй попади при такой тряске, если они от тебя вагонов за десять-двадцать... . Составители с бандитами заодно, специально товар подальше от локомотива ставят. А чо... привыкла! Постоянно по командировкам, жить-то надо... . С мужем? Нормально! Он у меня в этом плане надежный. Я ему бывает, да, изменяю, а он не-е! Я ему говорю: «Только попробуй, б..., приеду, узнаю, постреляю обоих: и тебя и сучку твою!».
* * *
Мэры и мэрши в поселках БАМа все на одно лицо: «О! Корреспондент! Проходи, ложи сюда эту свою хреновину! У нас тут все по-простому, пить чо будешь? ...Нужен ли стране БАМ? Хороший вопрос. А я скажу так: нужен! Ведь здесь вся таблица Менделеева: и уголь, и лес, и золото, и титан, все здесь, вся мощь российская! А народ здесь какой трудолюбивый! Почему ископаемые не берем? А потому что кому-то выгодно страну развалить, ну ты сам знаешь, кому. Кому-то выгодно, чтобы Россия зависела от Запада. Вот они и кричат: БАМ - дорога в никуда! А я бы на месте Путина не слушал своих продажных советников, а вложил бы сюда деньги. Почему титан и ванадий покупаем в США, в Японии, в ЮАР, когда вот он лежит вдоль дороги - миллиарды тонн?! Что это, если не вредительство?!»
И только мэр города Тынды Марк Борисович Шульц - коренной москвич, но живущий здесь уже 38 лет - размышляет о БАМе в унисон моим горьким раздумьям:
- БАМ поднять можно, как и всю остальную Россию, но люди, которые выбрасываю мусор из окон своих квартир - а таких у нас в Тынде очень много - они, конечно же, ни на что не способны. Вот я, мэр города, хожу по подъездам, сам вкручиваю лампочки, а через день-два их воруют... . Поэтому при таком нынешнем поколении говорить о перспективах БАМа просто бессмысленно.


МЫ ПРОКЛАДЫВАЛИ БАМ РАДИ КУЧКИ ПИЛОРАМ?

В городе Тынде, в гостинице «Юность» познакомился с канадскими французами мсье Квотой и его спутницей мадам Паулой. Квота бизнесмен и знаток нашей жизни.
- А скажи-ка мне, брат мусью, - пытал я его за ужином своим любимым вопросом, - почему мы в России никак не научимся жить по-людски, по-вашенски?
- Если правду сказать, вы обидитесь, - отвечал пьяненький Квота.
- Не обижусь!
- Потому что вы, русские, народ очень трудолюбивый, а мы, европейцы-американцы, жуткие лентяи. Мы не будем хвататься за работу, пока точно не просчитаем, что с нее будет польза. У нас даже пословицы есть, как это помягче перевести... Например, «задолбался, как русский», или: «у тебя, как у русского, - когда руки работают, ум отдыхает». Это о человеке, который вкалывает много, но чаще впустую, потому что не думает. Я десять лет жил в Москве, и каждый год удивлялся одной картине: весной под окном выкапывают дырявую водяную трубу, все лето заваривают и осенью хоронят до следующей весны. И никому не придет в голову, что новая труба стоит куда дешевле, чем вечный ремонт старой. А еще европеец никогда не поймет: зачем тянуть по городу трубы с горячей водой, когда у вас такая дешевая энергия и газ?
Не скажу, что мысли мсье Квоты меня шибко просветили, но после, пробиваясь по БАМу, я часто поминал его правоту. Поезда здесь ходят наполовину порожние, причем навстречу друг другу с одинаково пустыми вагонами и платформами. Все как при Советской власти. Чаще везут на Японию лес-кругляк, реже доски и металлолом. На запад - машины с японских свалок. На станции Хани мы с машинистами оставили на семь часов трехсекционный тепловоз и пошли спать в депо, не заглушив ни одной машины.
- Если дизеля заглушить, - пояснили машинисты, - завтра хрен заведешь, аккумуляторы старые. Конечно, дешевле купить новые, чтобы экономить соляр, масло, моторесурс..., но кому это надо? В МПС нет хозяина.
Я уж не говорю про перегоны, где тепловозы стоят, тарахтят часами, выжигая горючее. А потом МПС подымает нам цены.


«ОНИ СТОЯЛИ МОЛЧА В РЯД, ИХ БЫЛО ВОСЕМЬ»

На станции Таксимо в 12 ночи в гостиницу не пробиться. Дежурная по станции подогнала тепловоз и велела мне ехать в ДОЛБ (дом отдыха локомотивных бригад). Приехал.
- Без начальника станции не пущу! - отрезала директорша ДОЛБа, - а начальник уже спит! - и повела меня к дежурному по депо. Тот оказался слегка туповатым малым и никак не сумел с трех раз запомнить названия моей газеты.
- А на хера ты этого из газеты... какая-то «Правда» сюда послала? - спрашивал он по открытому для всех ушей селектору дежурную станции.
На это дежурная почему-то обозвала своего коллегу (как бы это интеллигентней сказать?) фаллосом моржа и отвела ему роль клизмы. Тот в свою очередь громко отметил некие особенности мочеполовой системы у дежурной по станции. Дежурная (как бы это сказать?) пожелала ему орального секса. Он в свою очередь предложил ей - анальный.
Я тихо покинул ДОЛБ, удивленный столь странной попыткой решить вопрос моего ночлега, и по шпалам, по рельсам вышел на какую-то темную дорогу, увидел будку. Заспанный сторож объяснил мне под лай собак, что в полутора километрах отселе поселок Новый. «Там спросишь у пьяных - они там всю ночь шатаются - где мол тут общага ПРМЗ? Ну, там еще парня приезжего недавно ножом пырнули, в общаге и заночуешь, там всех примают...».
Немного прошагав по асфальту, я едва успел отскочить от встречной пьяной машины и, ослепленный ее дальним светом, стоял одной ногой по щиколотку в какой-то жиже. В этот момент мной овладела тупая злость, поглотившая все ночные страхи. Я попер, раздувая ноздри и распушив бороду на мерцающие впереди огни и, наверное, сам был страшен со стороны. У первого же ночного ларька увидел притихшую компанию пьяной молодежи человек восемь, среди них была одна девица.
- Где тут у вас парня зарезали? - спросил я сурово.
- А мы-то, отец, причем?! - ответил один и уточнил, - его не зарезали, он в больнице лежит. - А вы с прокуратуры?
- С прокуратуры!
- Не-е, мы только слышали, что он милиционер приезжий, а больше ничо не знаем… Общага где? Тоже не знаем. А гостиница есть, частная, это за магазином «У Володи».
Тут девица вызвалась меня проводить до «У Володи»:
- Только можно я вас под руку, а то меня шатает во все стороны.
Оставив компанию, мы с новой знакомой, Наташей, повисшей у меня на локте, отмотали еще с полкилометра.
- Почему ты такая пьяная?
- Брат женился, дак...
- Сегодня что ли?
- Не-е, с месяц уже! Дуру взял, на пять лет себя старше, мне ровесницу.
- А сколько лет брату?
- Двадцать один.
- Ты где работаешь?
- Нигде.
- Почему?
- Гы-ы-ы!
Частная гостиница оказалась обычной деревянной избушкой. На звонок вышел хозяин хотеля в длинных черных трусах.
- Пусти прокурора заночевать! - пыталась Наташа перекричать собаку.
- Нет-нет, мест нет! - ответил мужик и удалился.
- Ладно, пойдем ко мне, - предложила Наташа, - мать у меня в ночную, дома только ребенок.
Мы куда-то свернули. Ровно посередине темного перекрестка в пронзительной тишине, под тусклым светом луны одиноко торчала мужская фигура. Наташа остановилась и крикнула:
- Эй! Ты кто?!
Фигура не шелохнулась.
- Эй! - повторила она, - ты чо тут стоишь, как х..?!
На сей раз фигура что-то промычала, качнулась и повалилась плашмя на землю. Раздался хлопок.
- А, это сосед, - пояснила Наташа, - он всегда так падает.
Она никак не могла попасть ключом в замочную скважину и предложила мне отомкнуть веранду. В большой комнате работал телевизор, а на диване крепко спал пацанчик лет этак пяти. Обшарпанная кухня была завалена грязной посудой, а под ногами метался худой рыжий кот, голодный, как бамовский солдат. Наташа бросила коту кусок черного хлеба, и тот принялся жевать, сладко урча. Наконец-то я разглядел лицо красавицы. Оно было сильно опухшим, но не лишенным обаяния. Однако выглядело лет так на тридцать пять. Я достал пиво, хозяйка попыталась найти чистые стаканы, но не нашла. Стали пить из горла. На лоне прочего свинства мой грязный ботинок выглядел вполне пристойно и все же я прошел в так называемую ванную, помыл обувку, постирал носки. Когда вышел, Наташа убойно спала рядом с дитем. Проверив наличие денег (своих, разумеется), я тихо покинул этот гостеприимный дом и растворился во мраке ночи...