59.
НА ЧУКОТКЕ ШИБКО ПЬЮТ, А НАРОД СУРОВ И ЛЮТ...

Маленький АН-24, бултыхаясь на сильном ветру, еще не набрал высоты, как в салоне началась драка. Ее надо было предвидеть - самолет из Певека в Анадырь не давали уж две недели, оттого пассажир в ожидании шибко спился и озверел. Особенно буйствовали пьяные призывники, с коими колошматились не менее пьяные мужики и бабы. Призывники с разбитыми в кровь носами кричали по адресу мужиков «козлы!», а их дам нарекали «козлихами». Зато моя молодая соседка по креслу оказалась женщиной тихой, приятной и образованной. Она летела на какой-то там учительский семинар и приглушенно так возмущалась: почему эти неучи называют женщин «козлихами», когда правильно бы сказать – «козы»?
Татьяна Егоровна родилась на Чукотке в семье комсомольцев-добровольцев, и местные нравы принимает как должное, неизбежное. Попросила меня не смотреть в ту сторону, дабы не быть вовлеченным в побоище. Скоро мы с ней освоились и, не обращая внимания на мат оглушительный, мило беседовали о роли Путина в российской истории.
А драка то затихала, то заводилась вновь. Стюардесса, здоровенная баба, носилась туда-сюда по тесному проходу, всякий раз ушибая мое плечо широченными бедрами, при этом орала, что всех драчунов-уродов сдаст в Анадыре пограничникам! И, преподнося собственное благородство, кричала над моим ухом, что она семь лет на Москву летала и никогда на московском рейсе таких уродов не видела! Там только раз летели козлы, которым она рога обломала, из-за чего ее и сюда сослали, и теперь она каждый рейс летает с козлами!
- А народ здесь у нас хороший, - говорила моя соседка-учительница, - душевный такой, открытый, не то, что в Москве...
Я не стал возражать, поскольку давно привык слышать везде и всюду за пределами Московской области этот избитый миф о «хороших провинциалах» и «плохих москвичах». Но на Чукотке его катают с особой силой, и это наверно немного тешит печаль по светлому, по духовному? Здесь можно записать много легенд типа: как-то одна москвичка прилетела в Анадырь и не знала, что из аэропорта в город надо еще добираться на вертолете за 600 рублей. А денег у нее не было... (Не понятно, почему дура-москвичка прилетела в Анадырь без денег?) И вот один, совсем посторонний мужчина дал ей 600 рублей и не взял с нее никаких обязательств. Может, говорит, потом когда встретимся, тогда и вернете... Так эта женщина плакала и причитала, что в Москве о подобном она и помыслить не смела! А ей объяснили, что таков закон северного братства...
Реально же все обстоит иначе. Я лично, клянусь, видел, как на все тот же вертолет в аэропорту Анадыря пыталась сесть девушка в худеньком пальтишке с двумя сотками, зажатыми в кулачке:
- Возьмите меня, пожалуйста! Мне очень надо на ту сторону, но денег у меня больше нет... Возьмите с меня вот это...
- Мне что тебя за свои везти?! - проворчал мордатый вертолетчик, а стервозная контролерша буквально ударила девушку в грудь с руганью и проклятиями. Народ спокойно безмолвствовал. Я предложил заплатить за девчушку, но контролерша уже изошлась в ненависти к безденежной
просительнице и хиленькая девчушка под ударами блюстительницы порядка отскакивала, как мячик. Мы с контролершей славно пособачились, а девчушка, конечно, осталась за бортом со своими несчастными двумя сотками.
И где ж тот мужик из преданья о «северном братстве»? Наверно давно смотался на материк, бросив в Анадыре свою собаку. Здесь в каждом городе рыщут в помойках своры разных-разных пород, кинутые уехавшими хозяевами.

«МОСКВИЧИ ЗА НАМИ РАНЬШЕ ЧЕМОДАНЫ ТАСКАЛИ!»
За двадцать дней скитания по Чукотке я порядком изучил местную психологию и понял, что здешний люд (не беру коренных) не может быть добродушным по определению. Романтики в этом суровом краю надолго не засиживались, - растворялись в первом же тумане. А приживались в основном люди с Украины. И терзала их, может, не столько огромная страсть к рублю, сколько - совершенно не понятный мне комплекс личной ущербности перед Москвой. Все их воспоминания о былом сводятся к одному: «Зато раньше здесь тряпок было море! Снабжение лучше, чем в Москве. Да вы, москвичи, рады были за нами чемоданы таскать по всем вокзалам, когда мы в отпуска приезжали!».
Всю жизнь страдать на Чукотке, чтобы изредка наслаждаться услугами московского сервиса, далеко, заметим, не лучшего в мире... ? Это что-то по Фрейду. А ныне, когда людей лишили сей главной радости, их проклятия в адрес столицы - не знают границы.
- А известно ли вам, что носильщики да таксисты московские в основном из хохлов приезжих? - заметил я в одной компании, чем едва не накликал драку.
Конечно, не все на Чукотке живут сладкими воспоминаниями о сервелате и московских носильщиках. Один парень, например, (не запомнил фамилию) доказывал с огнем в глазах по чукотскому ТВ, что впервые за миллионы лет белый медведь стал пытаться охотиться на моржа. Глобальное потепление, мол, свело этих зверей у одной кормушки. Медведь атакует, но с какой стороны кушать моржа - не знает. И за последние три года лишь научился прыгать моржу на спину.
«Если потепление не остановить, - подумалось мне, - то русские с американцами тоже могут столкнуться здесь у одной кормушки». Ученые доказали, что спорные наши с ними острова в Беринговом проливе стоят на несметных нефтяных залежах. Но качать нефть в местах, где даже водка превращается в лед, пока что никто не собирается. Посему Чукотка для нас, как и ныне Аляска для США - земля шибко убыточная. И если бы Александр Второй не продал, не спихнул Аляску Америке в 1867 году, то она повисла бы сегодня тяжелейшими веригами на тонкой шее нашей экономики.

БЕСПЛАТНО ПОМОГАЮТ ТОЛЬКО ПОКОЙНИКАМ
Не знаю, как там американцы уживаются на Аляске с коренным населением, а у нас на Чукотке по этой части дела совсем худы. В национальном селении Кепервеем (600 километров на северо-запад от Анадыря) зашел я в магазин и завел с русскими продавщицами разговор о коренных.
- Все они алкоголики и лентяи! - врубили служители прилавка явно свою любимую тему, не обращая внимания на покупателей чукчей.
- А вы жулики, спекулянты, захватили наши земли! - ответили коренные тут же, не отходя от кассы. - Вы все места блатные позанимали, даже в кочегарку только русских берут!
- Вас пусти в кочегарку, она тут же сгорит, как в Омолоне случилось!
Это были самые добрые слова в адрес друг друга, последующий диалог бумага не выдержит.
- Конечно, мы русских не любим, - говорили мне потом коренные, потому что их во всем свете не любят, но мы хорошо понимаем - уйди они сегодня с Чукотки, завтра все наши погибнут.
Кепервеем - селение парадоксов. Населения 550 человек, не считая окрестных стойбищ, Половина - коренные, половина - приезжие. Приезжие работают в аэропорту, в жилкомхозе и т. д., но денег, практически, не получают. Коренные – наоборот, практически не работают, но получают… Им выплачивают пенсии, пособия на детей, по безработице, часто шлют гуманитарную помощь, как от заграничных благодетелей, так и от Абрамовича. Приезжим помощи не дают, но кое-что им перепадает.
- Мы с ужасом ждем очередной самолет с гуманитаркой, - сказали мне глава поселка Сергей Иванович Михалин и его замы. - Почему? Потому что эту гуманитарку коренные пропьют два раза!
Комбинация такая. Получив продукты, коренные оставят себе только горох и сахар - для закладки браги, а все «негодное» сдадут за спирт так называемым коммерсантам, скажем три банки тушенки за бутыль водки. Потом выкупят тушенку обратно за деньги и понесут сдавать приезжим уже четыре банки за бутылку. Отсюда и «спекулянты»!
Чем больше гуманитарки, тем скорее гибнет и вырождается коренное население. В здешней школе-интернате для коренных половина детей... олигофрены.
- В реальности куда больше, - посетовали учителя, - но стараемся занизить печальную статистику. С каждым годом неполноценных все прибавляется, потому как делают их по пьянке. Причем дитя спивается еще в утробе матери и при кормлении пьяной грудью. В несколько месяцев жизни он уже хронический алкоголик!
В интернате живут не только дети из дальних селений, но и, часто, местные, поскольку дома жить нельзя. Когда у родителей белая горячка, то запросто можно угодить под топор. За обедом в интернате хлеб с котлеткой дети прячут в карман и тащат своим непутевым создателям. Приезжие учителя - не знаю, но полагаю - питаются тем же нежирным школьным пайком. Одна пожилая учительница немецкого языка упорно приглашала меня домой:
- У меня осталась только литровая банка пшена и больше ни крошки продуктов, можете обыскать весь дом! Каждый вечер я выбираю оттуда жучков, червячков и варю жидкую кашицу...

РАНЬШЕ ЧУКЧУ КОРМИЛ ОЛЕНЬ, ТЕПЕРЬ - РУССКИЙ...
Еще полвека назад подобного не было. Чукча жил в привычной природной среде, гонял по тундре оленя, тем и кормился. Жил он, конечно, дико, недолго и все время в напряженной борьбе со стихией. Серьезное ремесло и науки были чужды его мышлению, впрочем, как и многим из русских. Но! Большинством русских, да и других народов движет чувство тщеславия. Часто очень даже тупой стремится к известности, слагает ночами стихи, лезет на телеэкран... А тщеславие требует колоссальной работы. У чукчи тщеславия нет вообще. У них в стойбищах никогда не было лидеров или старейшин. Отсюда и столь наплевательское отношение к жизни. В том же Кепервеем я спросил у чукотских дам:
- Не понимаю, как в стойбище ваша женщина может рожать на лютом холоде, к тому же в положении сидя?
- А как олениха рожает? - ответили дамы, тем самым подразумевая - а чем женщина лучше оленихи?
Когда Советская власть открыла на Чукотке школы, чукча с радостью сел за парту, но вовсе не за тем, чтобы черпать познания, а за тем, что в школе бесплатно кормят. И ныне чукотские дети заканчивают поголовно десятилетку. Иные, круглые троечники, сразу идут работать педагогами в дальние селения. Есть такие учителя русского и литературы, для которых, например, фамилии: Чехов и Достоевский совершенно ни о чем не говорят. Но по всей Чукотке коренное население исправно играет в школу, потому что так нужно бледнолицым. От кормильца-оленя нынешний чукча практически отрекся, потому как оленево место занял кормилец-русский, который всюду прет со своим уставом - и на Кавказ, и на Чукотку, и в Якутию, и даже в космос. Разумеется, на русского никто молиться не собирается, но покуда он кормит, от себя отрывая, - его можно терпеть.

ЧУКЧА ЖЕНЩИНУ НЕ ХОЧЕТ, НО ЕМУ ЕЕ ПРИСЛАЛИ
Да, чукча не стремится к развитию, он живет для того, чтобы - есть. Точно так же устроен его бледнолицый приезжий собрат. Разница только в том, что приезжий очень гордится, как раньше он много да сладко ел и отсылал балыки во Львов. Но оскудела Рука Дающего, и народ на Чукотке враз обозлился. Приезжие пытаются делать бизнес на коренных, особенно в прибрежных районах, где коренные добывают рыбу, икру и меняют продукт на водку.
- Летом прилетала на санитарном вертолете Галина Прокопьевна, - жаловались мне жители прибрежного поселка Мейнепыльгино (200 километров южнее Анадыря), - мы просили, возьми детей в школу, а она говорит: с каждого ведро брусники или трехлитровая банка икры! А это что, ее личный вертолет? Он государственный, санитарный! А наша глава поселковая Светлана Лесинская ездит в район на служебном государственном вездеходе, но никогда никого с собой не возьмет!
- Вы протрезвейте сначала! - отрезала глава.
- А кто ее главой выбирал? Мы эту женщину не хотим, зачем нам ее Максименко прислал?!
В Мейнепыльгино рыба водится, посему коммерсант летом идет сюда по воде и по воздуху, посему народ вечно пьяный. Трехлитровая банка красной икры продается здесь за три, а то и за две бутылки дешевой водки. Килограмм нерки стоит 6 рублей (25 центов). С осени жуткий ветер закрывает все пути-дороги, но наиболее отчаянный коммерсант рискует и в это время. Так в ноябре некто Болтик пригнал сюда из райцентра Беринговский два вездехода, загрузил икрой, рыбой. Детей, говорят, взял бесплатно. Может из жалости, может из соображений деловой дружбы. Дети всю четверть не посещали школу. По дороге где-то в каньонах вездеходы занесло жутким бураном, их две недели искали, после похоронили… 19 человек… А на четвертую неделю «похороненные» выбрались сами – все 19 живы, здоровы! Правда, съели у коммерсанта почти всю икру и рыбу.
В Мейнепыльгино я был несколько часов, но впечатление куда более жуткое, чем от Кепервеем, поскольку рыбный народ здесь куда более пьян, и сходу отличить женщину от мужчины очень не просто. Если кому из коллег повезет отправиться собкором на Чукотку, обязательно побывайте летом на острове Стариков, что в нескольких милях от Мейнепыльгино. Пожилые сельчане, не приученные к алкоголизму, уплывают на тот остров на весь теплый сезон и кормятся там чем ни попадя, чтобы только передохнуть от свинства своих спившихся детей.
Глава Беринговского района Вячеслав Максименко, как и прочие начальники Чукотки, ратует за сухой закон:
- Для чукчей водка, что для нас героин. Потому здесь к торговле водкой нужно относиться как к торговле наркотиками, иначе чукчам верная смерть...
Конечно же, среди чукчей есть немало людей просвещенных, непьющих, которые явно обидятся на меня за нагнетание страхов. А что делать? Если никто никого не станет стращать, то чукотское большинство заодно с другими северными народами будет обречено на мучительную погибель. А «старшего брата» опять обвинят в геноциде...