39.
БОРОДА ТЫ МОЯ, ЦЕЛОМУДРЕННАЯ,
ТЫ МЕНЯ ОТ ПОРОКА ХРАНИШЬ...
Отмотав автостопом шестьсот километров на север от пригород Петропавловска до эвенского селения Анавгай, я насчитал по дороге ровно три мелких поселка. А в основном лишь сопки самых причудливых форм с заснеженными вершинами, вулканы, слегка попыхивающие парком, и сплошное безлюдье. А по обочинам ковровые плантации желто-оранжевых лилий. Красота неземная!
В Анавгай прибыл вечером, познакомился с представителем местной власти Лилей Банакановой и ее подругой Тамарой, попросил приют. Селение небольшое, дворов двести. Хотеля, разумеется, нет. Предложили на выбор: либо пустующий дом с ночными привидениями, либо комнату в доме молодой незамужней женщины. Выбрал из двух зол меньшее и, кинув вещи, пошел знакомиться с аборигенами.
Дома здесь в основном барачного типа, построенные еще Советской властью, чтобы приучить кочевой народ к оседлой жизни. Однако эвены, привыкшие к походным условиям, почитают жить в чумах, которые стоят у них прямо на огородах. Заглянул в один чум, где кишмя кишело народу от мала до велика, и тут же резко выскочил назад, растирая по щекам слезы. Ощущение: словно брызнули в лик слезоточивым газом, как однажды в Тюмени по пьяной драке. Дело в том, что посередине жилища горел очаг, готовилась пища, дым был настолько густ и едок, что сам бы черт без противогаза подох. А обитателям хоть бы что!
В другом вигваме было куда воздушней. Но и здесь с непривычки кололо глаз от удивления: прямо на земле на медвежьей шкуре резвились полураздетые чумазые дети. А температура на улице была не более десяти тепла. Тут же на голой холодной земле сидела старуха и что-то рукодельничала. Папа, мама и, по-видимому, старшая дочь вели разговоры.
- Неужели вот так все здесь и спите? - спросил я удивленно.
- Здесь еще не вся семья, - отвечали взрослые, - сыновья в доме телевизор смотрят. А спать, конечно, сюда придут.
- Но зачем спать в шалаше, если есть дом?!
- А вот вы там у себя зачем в лес ходите шашлыки на костре жарить? - спросила в свою очередь женщина, - ведь у вас в доме наверно плита есть?
Я развел руками.
- Вот-вот, - сказала она. - Хотя вы давно уж отвыкли от природы, но древний инстинкт даже вас в лес на огонь тянет. А мы миллионы лет вот так на лоне жили и чтобы привыкнуть к дому нам надо еще сотни лет.
- М-да, а как же вы это..., - хмыкнул я в бороду, пытаясь найти слова.
- Я поняла ваш вопрос, - ответила женщина, - хотите спросить: как мы тут размножаемся? Ну, во-первых, вот родительская постель, - женщина указала на медвежьи шкуры, - вот сверху она прикрывается пологом. Во-вторых, у нас не принято кричать, как то у вас. Посмотришь в телевизоре: только он на нее залез, она и давай орать! И давай орать! А зачем орать? Просто лежи и радуйся... Ну, бывает если когда уж совсем хорошо, позабудешься и вскрикнешь... Но в наших семьях дети воспитаны в этом плане очень тактично. Они, конечно, все понимают, но старший сын при этом говорит младшим: «Маме приснился страшный сон, поэтому мама крикнула». Младшие отвечают: «Мы так и подумали, что маме приснился страшный сон, поэтому мама крикнула».
После, проходя по селу, прямо за развалинами никому не нужной советской общественной бани я увидел странное зрелище: в большом пруду, несмотря на собачий холод, купался народ. Моржи что ли? Ан нет, прудик тот оказался термальным, то бишь от горячих подземных ключей. Вода в нем, если верить молве, настолько целебная, что сюда недавно прилетали втихаря Чубайс с Гайдаром, дабы омочить свои болячки. Благодаря пруду население Анавгая практически не болеет, и мужики никогда не лысеют. Если в иных местах эвены с коряками живут в среднем лет до сорока, то в Анавгае полно семидесятилетних. А самому старожилу семьдесят семь. И, правду сказать, сам я после омовения почуял в теле бодрость необычайную.
Анавгай куда цивилизованней Петропавловска. Здесь своя термальная ТЭЦ, а посему круглый год светло и тепло. Местный ансамбль плясунов ездит по всему свету.
- Вот в Югославии были перед самой войной. Нам сказали, что там русских очень любят. Идем по Белграду, подходит молодежь, спрашивают: «Вы кто по национальности?». Отвечаем: «Русские мы». Нас тут же чуть не побили: «Вы что, косорылые, совсем уже обнаглели?!».
После был ужин с компанией в доме у вышеупомянутой Тамары. Тамара поставила на стол большую лоханку крупной, словно брусника -красной икры и прочую снедь. Я вынул спиртное, купленное в местном сельмаге.
- Нет-нет! - запротестовала компания, - вы, пожалуйста, а нам спиртное никак нельзя. Наш организм не имеет защитных функций против алкоголя. Если мы примем по сто грамм, скажем вам, Николай, бегите еще в магазин. А потом еще и еще. И так две недели. Нас уж и кодировали все село, а бесполезно, нету защитных функций.
Выпил и закусил икрой, отметив ее необычайный приятный вкус.
- Еще бы, - сказала хозяйка, - эта рыба питается мышами и крысами! Потому она самая вкусная из всех красных пород!
Я поперхнулся:
- Это как это? Где живет рыба и где эти... крысы?...
- Есть тут такая река, которую часто переплывают грызуны, вот она (название рыбы забыл) их и цапает.
После хозяйка Тамара, она же местный диск-жокей, пригласила меня на дискотеку.
- Тамара, какая дискотека, мне уже сорок два на днях стукнуло.
- Ха-ха! Да у нас тут и шестьдесят, и семьдесят лет - все на дискотеку ходят!
Оказалось именно так: от семи до семидесяти. Публика в кирзачах и фуфайках бодро отплясывала в полумраке что-то вроде кан-кана под какую-то нелепую песенку, исполняемую неприятным приторным голоском. Я скромно сидел в уголочке. Подсела девушка:
- Чувствуешь, кто поет?!
- Понятия не имею.
- Ну, ты и деревня! Это же сам...! (не буду называть идола молодежи) Последний хит!
Разочарованная моим тупым интеллектом девушка тут же ушла. Однако прочее дамское население, которое здесь выразительно преобладало, с любопытством поглядывало на странника. Скоро подошла Тамара:
- Наши девочки хотели бы вас снять, но с условием: если вы сейчас пойдете и пострижете бороду.
Сие меня ничуть не удивило. Уж сколько раз на российских просторах и даже в Югославии делали мне подобные предложения!
Вежливо отказался. Но любопытство одной по имени Варя возобладало. Подошла и так запросто пригласила к себе домой на чай. Уже на квартире выяснилось, что у Вари трое детей. Старшему сыну пятнадцать лет. Пока малый бегал за вином и закуской, мы с Варей сидели на ее не очень так скажем прибранной кухне, и я слушал Варину биографию. Варя метиска: наполовину корячка, наполовину геолог. С папой, понятно, незнакома. На Камчатке это часто случается. Первый муж был украинец, от него старший сын. Посему Варя позволяет старшему выпивать, у него иммунитет. Супруг был всем хорош, но слаб по любовной линии, а корякские девушки очень горячие. Пришлось расстаться. Второй отец второго ребенка был русский, почти импотент, к тому же нелады с головой. Как напивался, сооружал прямо в доме баррикаду, брал два ружья, выбрасывал красный флаг, надевал кастрюлю на голову и объявлял войну государству Израиль. В результате жестоких боев с противником все стены, потолок, не говоря уж о мебели - все было в сплошных дырах. Еле избавилась от этого воина. Третий отец семейства был еврей с Петропавловска. С головой у него и ниже все в порядке. Часто наезжал в командировки, все обещал жениться и забрать семейство в свою городскую холостяцкую квартиру. Однажды Варя не выдержала, приехала в Город сама, отыскала адрес. Дверь открыла жена...
* * *
Вернулся малый, деликатно постучал в открытую дверь, покашлял. Выставил на стол вино, закуску и что-то как бы незаметно сунул матери в руку. Краем глаза я разглядел: это были презервативы.
Сделалось как-то грустно, мигом пропали всякие вожделения. Но тут пришла компания: пять женщин и один мужик.
- Хочешь анекдот про эвенов? - спросил мужик. - Слушай. Русские называют нас ламутами. А это для нас обидно. И вот анекдот. Заблудились в тайге два геолога и кричат: «Люди! Люди!». А из кустов высовываются две раскосые морды: «Ага! Как в городе, так - ламуты, а в тайге - так люди!».
Все громко расхохотались.
- Нет, ты понял смысл-то? - гоготала на ухо тетка. - Русские ж кроме себя да сербов больше никого за людей не считают, а как приперло, едритвой мать, так сразу: «Лю-юди! Ха!-ха!-ха!».