37.
НЕПУТЕВАЯ ЖИЗНЬ

Везет мне в командировках на эти случайные знакомства. Для работы моей проку в них никакого, но коли они происходят, наверно это кому-то нужно?
* * *
Поздно вечером в гостинице «Могилёв» города Могилёва меня поджидала дама. Судя по зрелому возрасту, платью советского образца и банки варенья в целлофановом пакете - ничего кроме жалобы она мне не приготовила.
- Мне сказали вы из Москвы, из газеты? А вы, может, знакомы в Москве с Машкой Сергеевой, племянницею моей? Она там сидит, стихи сочиняет.
Так я узнал про Машку.
Супруг Машке достался на зависть толковый: работящий, непьющий, богатый - по меркам города Могилева - при машине и даче. После армии сам построил гараж, поросят завел... Казалось бы, живи да радуйся. Но не прошло и года, как Машка подала на развод, объяснив матери с теткой: «А он ноги на ночь не моет...» - и укатила в Москву.
- Ну не дура ли?! - сокрушалась тетка, - бросить такого парня из-за чего?! Уж четыре года прошло, девки за Игорем табуном бегают, а он все тоскует и Машку ждет. А у Машки порода отцовская. Он тоже непутевый был, царство небесное, работать не хотел, а все голых баб рисовал. Матерь Машкину, Зинаиду, измором в супруги взял. Зинаида-то девка статная, кровь с молоком, на его хлюпика и смотреть не желала, так он ведь чего удумал... Зинаида на ТЭЦ работала, за контейнером следила, по которому уголь-то в топку идет. …Она там смотрела, чтобы железяки на ленту не попадали, или чего еще. Одна по ночам у ленты дежурила и все страшные книжки читала про шпионов, да про милицию. Оно и так-то одной ночью девушке страшно, а тут еще книжки эти... Павел-то к ней по ночам захаживал, да только гнала Зинаида его и никаких надежд не сулила. И вот однажды он в магазине украл женский манекен, на который одежду вешают. Отпилил у того манекена ногу, обляпал ее красной краской, принес на ТЭЦ, да и пристроил на угольную ленту ляжкой в уголь, носком кверху. Зинаида, значит, как обычно сидит в ночи, свою страшную книжку читает, да одним глазом на конвейер посматривает. Глянь! А там нога окровавленная человечья к ней по ленте плывет... В общем, оказалась Зинаида в больнице с нервным потрясением, а дурак этот - в суде. Судья у него спрашивает, ты, мол, Сергеев, почему так сделал? А он отвечает, потому что люблю Зинаиду больше всех на свете... Два года ему и дали. А Зинка, видать, помешавшись малость на той ноге, зачала к нему на свидания ездить. Уж как ее все не вразумляли «Зинка, ты чо замуж за непутевого собралась?» А Зина и говорит, он мне нравится, он не такой, как все!
Да уж, не такой, это точно. Вот и Машка в него уродилась. В прошлом годе приехала с новым московским женихом. Может тот ноги и моет, да только на мужика мало похож. Худой, косорылый, бороденка козлячья и все с такой кислой улыбочкой, вроде как у этого... на экране который. Я говорю, Маш, чо он такой кислый весь, будто лимон ему в ж.. засунули. А Машка говорит, - он поэт! - Ага, говорю, понятно!
Вы не подумайте, я москвичей люблю. Видала я их и на рынке, и в магазине приятно обслуживают, хорошие люди. Уж могла бы она в Москве что-то приличней найти, так нет ведь, подобрала помесь Чебурашки с крокодилом. Я его водочкой угостила и этак специально, значит, подначиваю, может, говорю, вы, поэт, стишки почитаете? А он отвечает, вы, тетя, стихов моих не поймете! А я говорю, может ты сам дурак? Ой, как они обиделись! Уехали и не пишут.
Долго в тот вечер посвящала меня эта странная рассказчица в непутевую жизнь племянницы, в горемычные судьбы других родственников, всплакнула немного и о своей юности. Напоследок вынула банку со сливовым вареньем:
- Это вам.
- Спасибо, но я ж все равно не смогу вам ничем помочь, - ответил я честно. - И Машку мне в огромной Москве никак не сыскать...
- А мне и не надо ее искать, я адрес сама знаю, - удивила собеседница. - Я ведь просто хотела посидеть с умным человеком, рассказать про жизнь непутевую, вот и все...
На том мы и расстались.
И с чего она вдруг решила, что встретила умного? А я-то ее изначально за жалобщицу принял...