25.
НЕУЖЕЛИ СТАНЕТ ВЯТКА
ЗОНОЙ РУССКОГО ПОРЯДКА?
Еще пару лет назад листовки со свастикой на заборах города Кирова с призывами к сознательному населению вступать в ряды РНЕ (Русское Национальное Единство) вызывали у меня откровенный смех. То-то я Вятку не знаю - пассивную и аполитичную. Здесь родился и вырос. Но ныне, когда по официальной статистике в кировском РНЕ уже встали под ружье более пяти тысяч человек, приняли присягу и маршируют черными колоннами по разбитым асфальтам городов вятских с криками «Слава России!» - смеяться как-то уж глупо. И отправился я на родину изучить сие диво.
Но прежде изложу я читателю некие свои наблюдения, касающиеся вятского бытия и умонастроений общества, почерпнутые мною еще с детства и отрочества. Дабы было вам ясно чем отличается Вятка, скажем, от бывшего Третьего рейха.
* * *
Поселок Крутиха, что на южной окраине города Кирова, особенно близок мне по причине проживающей там моей родни. Большой такой рабочий поселок: грязный, пьяный, мрачный и матерный (см. начало романа «Мать» М. Горького). Но вовсе не собираюсь я хулить его, потому как на лоне остальной провинциальной России смотрится он ничем не ущербней, а то и краше.
Бывало в советские времена идешь по Крутихе, окликает тебя мужик:
- Э-э! Парень! У Шестнадцатого торчат?!
- Торчат!
И больше никаких лишних слов. Мужик получил на конкретный вопрос исчерпывающий ответ и засобирался к шестнадцатому. У цивилизованных это звучало бы примерно так: «Простите, сэр, вы идете от магазина номер шестнадцать. Не отдыхают ли там леди & джентльмены с бокалами виски, - что указывало бы на торговлю спиртным?» - «Отдыхают, сэр!».
Сегодня для Крутихи этот вопрос не актуален. Спиртного - залейся. Хорошо жить стали. Кто бы раньше представить мог, чтобы в магазинах Крутихи свободно стояли на полках: водка, вина, десятки сортов пива и даже одеколон «Фиалка»! Беда лишь, что дорого, зато у цыган ныне всякое дешевое пойло можно купить или обменять на вещи в любое время суток.
С детских лет помню лозунг крутихчан: «Пить надо так, чтобы лежа покачивало!». Такого понятия, как забота о здоровье, здесь никогда не было. Нет и сейчас «А чо? Один хрен – помирать, дак...». Рядом с Крутихой всегда неистово чадила огромная свалка. Особенно в летнюю безветренную погоду дымы от резины и пластмассы выедали глаза, дико першило в горле.
- Дядя Витя, тетя Люба, - спрашивал я своих родственников, - зачем здесь свалка?
- По плану положено, - многозначительно отвечал дядя Витя.
- А зачем такой план придумали?
И я становился предметом внимания стола: «Ишь ведь, какой маленький, а какие вопросы рассуждает!» - «Вырастет, начальником будет!»
В 1978 году я вернулся с военно-морского флота. Тетя Люба не задолго до того померла - как и многие здесь - от рака. Встретил на улице дядю Витю. Был он еще не стар.
- Куда иду? Так бабу иду искать, - вполне буднично и без тени иронии ответил он. - Моя-то, вон... царство небесное... А как в доме без бабы? Выпить у меня ничо нет, - добавил дядя Витя, чтоб поскорей отвязаться, и пошел дальше, покашливая.
Скоро дядя Витя женился.
- С ребенком взял, - говорила моя мама, скорей отрицательно, чем одобрительно.
- А что ты хочешь? Мужику далеко за сорок... Какая же за него без ребенка пойдет? - мудро рассуждал отец.
Прошли годы. Объявили перестройку с курсом на массовое самосознание. Я был уверен, что вот сейчас из тысяч живущих у свалки людей найдутся-таки активисты, которые прикроют это исчадие ада. Но... «А чо, мы местные привыкли, - отвечали мне потом мои сверстники, - с пеленок на свалке росли, всякие игрушки со свалки таскали... А что наши дети? Мы не сдохли, они не сдохнут! Копченое мясо хранится дольше».
Философия жизни крутихинского мужика - предмет чрезвычайно темный, учеными не изученный. Здешний народ был задуман для производства товаров народного потребления и всякую радость жизни он черпал прямо у станка. Благо, что на заводах всегда было что украсть, было чем развлечься - клей «БФ» поступал бочками. Из него каким-то хитрым образом выжимали спирт, и работа превращалась в сплошной праздник с мордобоем и плясками. При этом еще умудрялись выпускать электроплиты, стиральные машины и прочую дефицитную утварь.
И если б жлобы от перестройки не открыли границы для иностранного товара, то предприятия наши не знали бы горя и по сей день. Но при нынешнем засилье хорошего импорта мужику из Крутихи конкурировать с «HITACHI» и «SIEMENS» все равно «что школьнику драться с отборной шпаной...». Заводы, понятно, встали. И даже свалка, на которую они обильно работали, ныне почти не теплится. И слава Богу!
Наши заумные экономисты и всякие там демократы наивно думают, что, мол, все беды российской экономики от нехватки и воровства денег. Но мы-то с крутихинскими мужиками знаем истинную тайну кризиса: тайна сия в нашей российской натуре, которая не расположена к созидательному труду в условиях воли. Если даже, занять у Америки все деньги до последнего доллара, если даже сменить все правительство на американское, если даже каждому мужику в Крутихе и во всей остальной России дать по мешку тех самых долларов..., все равно мы не станем делать хороший товар, потому как характер и разум наш к тому не обязывают. А «государство (как известно) богатеет (только в одном случае), когда продукт оно имеет...».
Молодой националист с экономическим образованием Слава Шаклеин из Крутихи, разделяет мое определение кризиса, но утверждает, что только РНЕ может вытащить Россию из болота путем жесткой трудовой и общественной дисциплины:
- Почему поверженная в Первой мировой войне Германия за несколько лет превратилась в самое могучее государство? - задает он вопрос и сам отвечает. - Потому что там установили железный порядок. Если, например, в трамвае ловили безбилетника, ему вешали на шею плакат «Я подрываю экономику Рейха» и расстреливали на первой же остановке. Мы не призываем расстреливать безбилетников - это девяносто пять процентов нации. Но когда наша партия придет к власти, установим жесткий порядок. Вся уличная шантрапа и пьянь пойдет работать.
- Неужели ты, Слава, думаешь, что пьяная шантрапа будет производить хороший товар?
- Товар будут производить мастера. А шантрапа, с учетом ее многочисленности, поедет рыть какой-нибудь Амуро-Балтийский канал.
- Но это же не гуманно.
- У России другого выхода нет. Когда в подвале вашего дома живут две-три крысы, их можно терпеть. Но если крыс плодится через чур много, их приходится травить ядом. Иначе крысы сожрут и котов, и хозяев. Если в России не обуздать шантрапу - страна скоро превратится в цыганский вонючий балаган. Обществом будут править отдельные криминальные бароны. А нормальные люди побегут за границу.
По определению Славы и его соратников шантрапа - это не только опустившиеся пьянчуги. Это и менты, которые за взятку позволяют черным торговать фальшивой водкой, это судьи, которые почему-то оправдывают наркодельцов, это банкиры, которые спекулируют народными вкладами, это даже уважаемые народом криминальные авторитеты... С приходом к власти РНЕ всем этим заблудшим гражданам будут выданы кайло и лопаты.
В рядах вятского РНЕ немало людей с высшим образованием. Есть даже юристы и один академик.
- Что меня заставило вступить в РНЕ? - отвечал немолодой преподаватель, - боль за Россию. У нас в городе Нововятске был такой случай: родители алкоголики и садисты несколько лет держали свою маленькую дочку в... туалете. Кормили отбросами. Когда это случайно выяснилось и ребенка освободили, девочка в шесть лет впервые в жизни съела яичко... Еще десять лет демократического развала и подобные истории станут обыденными. Народ окончательно сопьется и превратится в быдло... Почему, спрашиваете, русский человек такая амеба? Потому что ему с детства не прививали чувства национального достоинства. Его не учили ни чести, ни порядочности. Для русского человека понятие «честь» чаще звучит со словом «воровская». Особенно сейчас, когда московское порновиденье с утра до ночи пропагандирует культ криминала, насилие и наркотики, унижает все русское... Мы вот ездим с лекциями по отдаленным районам, там молодежь понятия не имеет кто такой Александр Невский или Дмитрий Донской. Зато портрет этого беса Майкла Джексона висит в каждом коровнике!
Председатель вятского РНЕ Николай Деньгин, мужчина лет сорока, спортивного вида, отказался давать интервью без разрешения московского руководства. Однако разговор неформальный у нас все ж таки состоялся. Штаб-квартира РНЕ - полуподвальное помещение в городе Кирове на улице Большевиков, 69 - очень напоминает кадры из военных фильмов. Внутри несвойственная для вятских контор чистота и опрятность. Рослые отутюженные ребята с военной выправкой и в черных рубашках со свастиками.
- Почему ваш знак - свастика? - задал я естественный вопрос.
- Это древнейший истинно русский знак коловрат, - отвечал лидер и в подтверждение тому достал ворох исторической литературы с репродукциями: свастика на древних русских иконах, на знаменах, на деньгах...
- Чем вы сейчас занимаетесь?
- Агитируем население, распространяем печать. Военно-патриотическая учеба молодежи, - коротко, по-военному доложил председатель, - изучение российской истории, культуры, православия. Правовая дисциплина, строевая подготовка, парашютный спорт. В наших рядах много кадровых офицеров. Они по согласованию с военкоматом готовят молодежь в самые элитные войска: гоняют до седьмого пота на полевых сборах, знакомят с оружием и медициной. Призывники из РНЕ - это костяк российской армии. Там ни одного дохлого наркомана, ни одного алкоголика.
- И тянется к вам народ?
- Еще бы! Всем надоело жить в дерьме. У нас сейчас порядка двадцати тысяч новых кандидатов по всей области. Но мы не принимаем просто для галочки. Каждый должен работать: агитировать население за русский порядок, распространять литературу, бороться с пьянством и так далее... РНЕ единственная в России сила - если не считать наркомафию - которая плотно работает с молодежью и делает ставку на молодых.
- А может ли к вам в ряды записаться, например, татарин?
- Конечно, если он принимает устав и готов сражаться за наше дело. Да вон у нас и марийцы, и удмурты, и мордвины состоят, которые на Вятке живут.
- А если еврей придет?
- А какая разница? Мы не отбираем по национальному признаку. Но, правду сказать, еще ни один еврей не приходил к нам с таким желанием.
- А я слышал, что вы антисемиты...
- Это враги России приписывают нам то, чего у нас нет!
Более широкого разговора у нас не получилось все по той же причине жесткой партийной дисциплины. На прощанье Николай дал мне несколько партийных листовок, которые заканчивались словами: «Мы верим, что на Вятской земле будет установлен Русский Порядок - суровый, но справедливый. Слава России!».
И тут я, колеблющийся, не могу не позавидовать оптимисту Славе из Крутихи, который искренне верит:
- Когда мы придем к власти, очистим российские города-свинарники от всякой скверны, отстроим красивой архитектурой, озеленим, тогда и население себя уважать начнет. Через два-три поколения у нас будут трудиться лучше, чем в Японии. Вы представьте, если бы Кобзон с Ростроповичем родились в Крутихе у свалки, где бы они сегодня были? Они бы стояли сейчас вон у того ларька с синими мордами, соображали бы на похмелку. В российских городах очень тяжелая зрительная экология, отсюда и шантрапа вырастает.
- Но ведь ты, Слава, тоже не в Париже родился.
- Так у меня дядя церковный служитель. Я в церкви сызмальства к великолепию привык.
Я, право, не знаю, удастся ли партии РНЕ обратить массового мужика в свою веру. У коммунистов не получилось, у демократов тем более. Поживем, посмотрим. И кто его знает, может этак лет через двадцать доведется мне снова пройти по уже мощеным и чистым улицам Крутихи, вдыхая черемуховые ароматы. Окликнет из-за калитки аномально трезвый мужик:
- Эй! Товарищ! Не знаешь ли ты какая сегодня опера в Кировском областном театре?
- Иоанна Грозного дают.
- Слава России! - кинет он вверх приветственную руку с открытой и мозолистой от честной работы ладонью...