18.
ЗОНА ЧУДЕС В СТРАНЕ СТАРОДУБЦЕВА
А ПАРАЗИТАМ - НИКОГДА!

Че творится по телевизору! Диспут в Госдуме о продаже земли опять перешел в рукопашную. Депутаты яростно чистили друг дружке морды, какой-то женщине рвали волосы - на голове, а попа-депутата били его же кадилом!
Загорелся и я нездоровым любопытством: можно аль нет покупать землю в России? И приехал с этим вопросом аккурат в город Тулу.
- А зачем вам земля?! - испросили меня начальники в Туле, в областном земельном комитете.
Вот чего особенно не люблю в отечестве своем, так это отвечать на подобные глупости. Ну, кому и какое дело зачем она мне земля? Возможно, я и сам того толком не знаю. «Может, хочу зародить фамильное поместье для услады собственной души». В комитете земельном принялись объяснять, что земля продается только для дела: под фермерство или производство, например, кирпича... «Но что касается для услады души, то с подобными вопросами обращайтесь лично к губернатору области товарищу Стародубцеву».
Ну что ж, побывать в городе Туле и не нанести визит губернатору, было бы неблагочестиво с моей стороны.
Василий Александрович принял меня радушно и первым делом просил уважить - отобедать с ним, чем Бог послал. Но на вопрос о покупке земли отвечал так:
- Земля наша, матушка, принадлежит Богу да русским людям, и продавать ее под поместья - великое свинство. А лучшее пользование земли - есть пользование коллективное, как испокон веков на Руси повелось...
Я кивнул на опыт ведущих стран, и наша дискуссия затянулась на два часа. Чтобы обратить странника в колхозную веру, товарищ Стародубцев («не называйте меня господином, при этом слове моя рука тянется к пистолету!») предложил мне сегодня же поехать в его родное хозяйство - племзавод-колхоз имени Ленина. А назавтра он сам туда явится, и мы продолжим беседу.
Преодолев 90 километров по разрушенной перестройкой земле, губернаторская «Волга» нырнула под некий железный занавес в виде шлагбаума, и моему пытливому взору открылись прямо-таки дивные сады Семирамиды, затеняющие собой великолепие всевозможных построек.
- У нас тут американцы с французами от удивления чуть ли не в обмороки падают, - пояснила председатель профкома Тамара Ивановна, - а вечером мы вам дадим в гиды девушку незамужнюю, она вам такое покажет!
Дабы не утомлять читателя экскурсом по производствам, скажу, что подобные чудеса видел я только в Японии. Хозяйство большое - в 9 000 гектар, 2 000 душ, все трудоспособные при деле: летом на полях, зимой выделывают меха, шьют одежду. Зарплата по нынешним временам фантастическая. Цены в закрытых от чужаков чековых магазинах мизерные. Жилье - роскошные коттеджи с японскими садиками, в худшем случае - благоустроенные квартиры. В центре большая коммунистическая халява в виде общественного бассейна, бани, спортзала, парка с фонтаном. Но главная особенность этого «Ленинштейна» в дебрях России - совсем не похожие на нормальных колхозников люди. Они отличаются не только цивильной одеждой и чуждыми нашему уху выражениями типа: «извините, пожалуйста», «будьте добры», но и какими-то проевропейскими кроманьонскими лицами. Я со своей короткой стрижкой, с татуировками (память о военно-морском флоте) блистал явно не в лучшую сторону. Меня даже осторожно спросили: «А вы с нашим Стародубцевым по тюрьме свояки или как?» (Здесь надо напомнить читателю, что товарищ Стародубцев в 1991 году был узником «Матросской тишины», как один из лидеров антигорбачевского мятежа - ГКЧП).
В какой-то момент у меня закралось подозрение: уж не актеры ли погорелых тульских театров разыгрывают пред летописцем комедь на тему сытой колхозной жизни? Но где их взять столько трезвых актеров? Явно кроется тут какая-то жуткая тайна, которую следовало разгадать.
На другой день, в субботу, сходив с мужиками к заутренней и покрестив лоб в местном храме, я попросился у ленинштейнцев съездить в Россию, благо, это не далеко, - за шлагбаумом. Мне любезно дали машину с водителем.
Усадьба соседнего колхоза «Путь Ленина» являла собой зрелище прямо противоположное, этакий мрак только что освобожденных от врага территорий. Главинженер колхоза Леонид Слемзин без утаек сказал:
- Держимся вот на последнем издыхании, средств нету, но социальную помощь крестьянам оказываем: похороны там... это всегда..., или там?... - он пытался вспомнить еще что-то приятное, но не смог. - А земли у нас ни кем не освоенной много, не знаем кому спихнуть. Уж сколько раз в область писали: заберите... «Нет!». А нам за нее налоги платить.
На развалинах другого совхоза - «Кораблино» я встретил группу людей, напоминающих массовку из кадров Плюшкинского поместья.
- Не плотят! Не плотят! - голосили через «о» тощие бабы, обернутые в синие залатанные халаты и обутые в большие резиновые сапоги, хлябающие на тонких ногах. - Уж второй год ни копейки не плотят... Председатель Москатиев совсем озверел, говорит: «А пошли вы все на ...!». Вы хоть, товаришчь из газеты, покажите нам, как они деньги-то нынче выглядят?
- А зачем же вы работаете, если не плотят? - спросил я недоуменно.
- А мы и не роботоем, токо выходим, а роботы-то нету. Отмечаемся, чтобы к пенсии шло...
- А почему же сегодня в субботу вышли?
- Так суббота сегодня робочая...
В совхозе «Пронь» дед Степан, поддатый по случаю субботы, чихвостил нынешние порядки и местных начальников совсем непечатным слогом.
- Ранеча, бля, председатель был, вот так всех держал, бля! А нонеча, бля, народишко развинтился, бля! Одни пьяницы, воры, бля! Ты поезжай вот в деревню Голенищи, там воще одни уголовники, бля! Они там чужих не любят, но ты не дрейфь, бля! Как только встретишь кого на улице, сразу по харе бей! Врежешь как надо, тогда он тебе спасибо скажет, зауважает, бля, а почуют - боишься, разорвут, бля!
В Голенищи мне что-то не захотелось.
Директор совхоза «Пронь» Юрий Фокин признался.
- Да, вынужден брать на работу молдаван, они приезжают вкалывать. А местный пока не похмелится, на работу не выйдет. Меньше сделает, больше сворует...
Интересно, что нынешний тульский колхозник свободен и богат, как никогда. При разделе колхозов каждый, включая стариков и юношей, получил по 6 и более га земли. Но жаждущих поливать то богатство потом сыскалось немного. Всех тульских фермеров можно запросто запихать в один милицейский воронок.
Я вернулся в Стародубцевский «Ленинштейн». Где-то в аллеях тенистого сада ко мне приблизился старец с аккуратной бородкой, внимательно изучил мое лицо, строго спросил:
- Православный?
- Да.
- Перекрестись на храм.
Перекрестился. Старец сунул мне в руки листовку и молча удалился. Документ назывался «Открытое письмо президенту России». Подписано Председателем исполкома Русского Национального Собора генерал-майором А.Н. Стерлиговым. «Господин Президент! Русские политики и русский народ по достоинству оценивают формирование Вами чисто жидовского Правительства России... Ваши реформы - это глумление инородцев над русским народом... 70% русской собственности Вы передали еврейской общине. Эта же диаспора контролирует более 90% банков, разрушая нашу промышленность, разоряя русского производителя...».
И далее такое, чего печатный лист уже не выдержит.
К вечеру приехал сам Стародубцев. Один, без охраны, чтобы не рисковать жизнями молодых милиционеров. Быстро обыграл в шахматы весь цвет принимающей его стороны, потом всех разделал в бильярд. После хорошей баньки мы хлопнули по рюмашке, и я прямо спросил:
- А слабо вам, Василий Александрович, всю Тульскую область подтянуть до колхоза имени Ленина?
- Очень даже возможно, - ответил он.
- А если бы стали президентом России, смогли бы и всю страну подтянуть до колхоза имени Ленина?
- Знаете, - отвечал губернатор, - Петька спрашивает Чапаева: «Смог бы ты, Василий Иванович, ведро водки выпить?» - «Запросто, Петька!» - «А если цистерну водки?» - «Запросто, Петька!» - «Ух ты! Ну а если, Василий Иванович, эшелон водки...?» - «Ты, чо, охерел, Петька, где ж я тебе столько огурцов на закуску возьму?!». Так вот, дело не в количестве водки, дело в огурцах. Нет ныне в стране столько толковых руководителей, чтобы поднять хозяйство. Когда в 64-м я возглавил колхоз, здесь были одни деградаты. Сам сидел по ночам в засадах, воров ловил. Наказывал так, чтобы доходчиво было... Пришлось даже свою гауптвахту построить. Лично уму учил! - при этом Василий Александрович показал свои пудовые кулачищи. - И очень даже оно до сознания доходило! Всякий, кто попадался, должен был добровольно заявление написать: «Прошу оштрафовать меня на 50 рублей за нанесенный колхозу ущерб». Прокурор приезжает: «У тебя тут самоуправство!», а я ему кучу заявлений: вот, пожалуйста, люди сами, по зову внезапно проснувшейся совести... Сами себе наказания требуют. Все на бумаге. А против бумаги никуда не попрешь!
Взял на работу наркологов. Каждое утро велел проверят сначала меня, потом механизаторов. Люди бросили пить, производство резко выросло. Хлеба на трудодни уже получали столько, - не то что воровать, не знали куда прятать заработанное. В подвалы на черный день зарывали по старой привычке от раскулачивания!
А после у трезвых людей стали рождаться здоровые дети. Опять же толковых учителей выписал. Лучшие специалисты сами из столиц в колхоз потянулись.
- Так вот в чем она тайна! Значит, вы путем селекционного отбора вывели новую качественную породу колхозников.
Столь скотской постановки вопроса Василий Александрович категорически не признал, но я остался при своем. Мой вердикт после косвенно подтвердил и нынешний директор Цой:
- Когда мы прибрали к себе соседний колхоз «Рассвет», половина мужиков оттуда сразу сбежали в преддверии трудностей хорошей жизни. Зато остались одни работящие.
Да уж. Еще Маяковский говорил, что половину Отечества надо снести, а половину следует отмыть. И я принялся настаивать на том, что русский мужик - пьяница, вор, лодырь, и он не столько понимает пряник, сколь чувствует кнут.
- Среди русского народа нет патологических пьяниц и лодырей, - протестовал Стародубцев, - есть херовые руководители на всех уровнях власти, продавшиеся Западу. Вот, например, куриные ножки Буша уничтожили наше птицеводство. Но главное зло этих ножек - в них мощный яд. Особенно в правой ноге, куда вкалывают концерогенные прививки. В США они, естественно, для продажи запрещены, продается только грудина, остальное в отсталые страны. Мы в свое время доложили Черномырдину, показали документы. Черномырдин возмутился и приказал прекратить покупать ножки. Тогда Гор сказал, ты только попробуй, сука, - я обрублю тебе все концы! Черномырдин перепугался и опять повезли в Россию дешевые ядовитые ножки! Вот такая история. Когда в КГБ заговорили о секретной программе Запада против нашего сельского хозяйства, я подумал: а на кой им сдались наши колхозы? Но мне представили документы, и расчет стал ясен: превратить голодную Россию в зависимость от западного фермера, чтобы качать из нас нефть да газ. Операция удалась блестяще!
* * *
Не сомневаюсь, если б клонировать Стародубцева в тысячи раз и разослать по российским колхозам, он живо навел бы порядок своей железной рукой. Но пока наука до этого дойдет, нынешний колхозник, оставшись без власти, уже обратно превратится в обезьяну.
На прощанье товарищ Стародубцев подарил мне шикарную бутыль благородного коньяка и, заканчивая статью, я хочу поднять тост за Ваше, Василий Александрович, здоровье и долголетие, за славные Ваши дела, за здравие всех российских патриотов, а главное - за то, чтобы на нашей с Вами Отчизне количество огурцов всегда отвечало количеству выпитой водки...
.