6.
ЛЕНИНСК-КУЗНЕЦКИЙ - УЖАС СОВЕТСКИЙ!

Так, несолоно икры нахлебавшись, я отправился дальше - во град Ленинск-Кузнецкий, потому как беда в этом городе приключилась страшная, хуже чумы и потопу - мэра, отца города, Геннадия Владимировича Коняхина по доносу-навету в острог засадили, обвинили его в хищении. Правду сказать, у Геннадия Владимировича это уже не первая ходка. Сиживал он и при советском режиме не раз, но ныне, когда все дозволено и казна разворовывается в открытую, миллиарды под носом у прокуроров уходят в заграничные банки, надо очень уж постараться, чтобы за воровство на нары попасть.
Более мрачного города и более угрюмых лиц, чем здесь - облетай всю Россию - вряд ли где сыщешь. Ныне самый популярный в Ленинск-Кузнецком шлягер «Горе горькое по свету шлялося и нечаянно к нам забрело...».
Количество бомжей и нищих на душу населения в Ленинск-Кузнецком сравнимо разве только с Москвой и Бомбеем. Обшарпанные коробки так называемых домов с часто выбитыми стеклами, непролазная грязь, смог, смрад вперемешку с вонью помоечной воскрешают впечатлительному взору странника мрачные картины из романов Горького и Достоевского. Единственная отдушина в этом городе Черного дьявола - по-европейски отстроенный магазин «Ирина» - подарок мэра Коняхина любимой жене Ирине и рынок «Коняхинский». Рынок - он же культурный центр города. Он же пресс-центр. Журналисты центральных СМИ стоят чуть ли не в очередь, чтобы взять интервью у директора сего заведения Владимира Кириленко, свояка самого Коняхина. Здесь же к каждому журналисту подходят представители так называемой общественности от лица рабочих, крестьян и местной интеллигенции, говорят долгие хвалебные речи в адрес узника совести мэра Коняхина. А из тех речей вкратце следует, что Коняхин для Ленинск-Кузнецкого это даже больше, чем Ельцин для России. Коняхин - это Тот, Который Хотел Всех Сделать Счастливыми, но не успел. Журналисты, как бы в корне с рассказчиками соглашаются, утвердительно головами кивают, в то же время с намеком поглядывают на часы и - удивленно по сторонам: рынок, а ничего не подносят?
Я подошел к вопросу впрямую и нагло спросил у директора Кириленко:
- А где тут у вас можно отобедать?
Ответ был еще более циничным:
- А вот, пожалуйста, направо бар, недорого, тыщ в тридцать- сорок вполне уложитесь.
А ему там на нарах поди не кажется, что я так вот запросто в свои кровные уложусь.
Дальнейший разговор смысла не имел. Сам Коняхин заточен в кемеровском остроге. Что ж, подамся в Кемерово, надо выручать бедолагу.

ГОРОД КЕМЕРОВО КРАСЕН
ГУБЕРНАТОРОМ СВОИМ

В кемеровской гостинице «Кузбасс» проститутки еще более свирепые, чем в иркутской «Ангаре», и я насилу отбился от них дорожным посохом.
Если б ни это омерзительное явление, то о Кемерове можно было бы рассуждать, как о городе очень даже приятном. Улицы чисты и просторны. Я как раз попал на коронацию всенародно избранного кемеровского губернатора Амана Гумировича Тулеева. Народ радовался не на шутку - 94,7% избирателей отдали ему свои души, свои надежды. Причем не под дулами автоматов, а под обаянием самого Амана Гумировича. Такой цифири позавидовал бы даже иранских шах. Я и сам присоединил свой охрипший глас к всеобщему ликованию, маршируя в первых рядах праздничных колонн.
Еще бы не полюбить губернатора, если в городе Кемерове, я бы сказал, самая высшая по России социально-гастрономическая справедливость. То есть, колбаса для богатых здесь стоит на порядок дороже, чем в других городах, но за счет этого цены на колбасу для бедноты и домашних животных куда ниже общероссийских. Правда, «Краковская» в Кемерове уже считается колбасой для богатых и стоит под 40 тысяч за кило.
Умен и красноречив губернатор Тулеев, аки древнегреческий оратор. Можно бы много рассказать о Тулееве хорошего, но пресс-секретари отпустили нам ровно полчаса времени, а перед тем долго инструктировали губернатора за закрытыми дверями: что можно и что нельзя говорить честному летописцу, пугая его моими заметками. Я даже не стал распечатывать водку, купленную специально для этой встречи. Скованные посторонним вниманием, мы болтали в основном о пустяках: тарифы, задержки, уголь. А когда разговор зашел о серьезном, то есть - о женщинах, пресс-секретари занервничали и объявили, что, мол, посол азербайджанский давно уж за дверью маются. И все же мы немного успели:
- Аман Гумирович, у вас такая красивая секретарша в приемной, за этим фактом наверняка что-то стоит?
- Ничего не стоит! - поклялся Аман Гумирович, она мне по наследству от прежнего губернатора досталась.
- А как вообще с женщинами?
- Так, а где тут? - он окинул скептическим взглядом жесткий холодный стол, - да и прослушивается все, на хер. А потом, понимаете, должность моя такая... если женщина подходит ко мне, «ля-ля, ля-ля», то я уже начинаю подозревать: ага! значит с какой-то корыстью. А я без любви не могу! Потому-то в народе и говорят: положение хуже губернаторского! Вот это как раз про тот случай.
Больше нам толковать на эту тему не разрешили.
- А можно о ваших подвигах? Вы якобы в одиночку на вооруженных бандитов ходили, людей спасли?
- Да чо там. Седьмого июня девяносто первого года дело было. Вышел я из гостиницы «Россия», иду, никого не трогаю. Подходят ребята из каких-то служб, меня не знают, но объясняют мне ситуацию: на Васильевском спуске в автобусе бандит взял в заложницы семилетнюю девочку, денег требует. А так как бандит, мол, похожей на вас национальности, так вы вот и передайте ему деньги. Как будете отдавать, здесь посыплется, он наклонится, вы - в сторону, а мы - за дело. Понял! Вхожу в автобус, а он прямо на горле девочки нож держит. Какое там деньги передавать! В такие минуты может мне что-то сверху на помощь приходит, не знаю, сила внушения так сказать. Я ему каким-то внутренним голосом: «Парень, ты не убийца, не губи ребенка, деньги того не стоят». Он бросил нож и сдался. Теперь эта девочка Маша уже выросла. Дружу с ее семьей, переписываемся.
- Но слышал я, что не раз вы на бандитов хаживали.
- Да уж, везет мне на это дело. Два года назад здесь вот, в Кемерово, опять автобус, опять заложники, террорист, обвешанный настоящей взрывчаткой. Иду и думаю: «Вот сдохну сейчас, через неделю забудут и ни одна б… семье не поможет! До чего ж мелко и пошло все в этой жизни. Одни голодают, другие, обирая первых, дворцы строят. Я этим дворцестроителям всегда говорю: «Ну ладно, совести у тебя нет, так Бога побойся. Ведь за все, за все в этой жизни заплатить придется. Если с тебя Бог сполна не возьмет, так дети и внуки твои за тебя - вора расплачиваться будут! А в Бога не веришь - гнева народного бойся. Придет время - спалят все, к едрене-матери, с тобой вместе спалят!» Вот вроде и понимают, но жадность животная, - она над человеческим рассудком преобладает. У меня у самого зарплата 2 300 000, тоже хочу жить богато. Дом свой хочу иметь. Но чтобы богато - вместе со всеми. А так посмотришь на всю нищету эту, и кусок-то жирный в горло не лезет!
- А что террорист-то?
- А, да поговорил я с ним, и сдался парень подобру-поздорову.
Хороший мужик, Аман Гумирович. Истинно наш, российский! «Отец мой - казах, мать - татарка, а воспитан я русским отчимом - Иннокентием Ивановичем Власовым, который стал мне по-настоящему вторым отцом».
Жаль только - зарплата у Амана Гумировича совсем-совсем махонькая. Привязать бы ту зарплату к ольхе, да вытянуть прибайкальским методом!
Чем дальше я продвигаюсь на запад, тем жалования губернаторские встречаю все меньшие и меньшие. Вспомните: Наздратенко - 6 000 000 рублей, Гениатулин (Чита) - 4 900 000, Зубов (Красноярск) - 4 000 000, Тулеев - 2 300 000... Интересно, наш мэр Лужков вообще что-нибудь получает?
Напоследок мы сфотографировались с Аманом Гумировичем и обменялись книжками с дарственными надписями. Губернатор подарил мне роман про самого себя «Аман Тулеев - министр единения», а я ему книжку собственного сочинения «Испытание женщиной».
* * *
С личного благословения прокурора Кемеровской области Симученкова Валентина Валентиновича и под опекой прокурорского следователя отправился я в тюрьму, где пытают неволей мэра Коняхина. Битый час тосковал в коридорах этого мрачного заведения, наблюдая перемещения узников, и вот, наконец-таки, меня провели в кабинет к начальнику кичи. За столом сидел невысокий худощавый подполковник со злым прищуром маленьких глаз.
- Вам нужен Коняхин? А я не дам вам Коняхина!
- Это еще почему?
- А потому что вы, пресса, все равно все исказите. Вот тут недавно пустил журналистов ОРТ, они сняли, а потом взяли и в титрах в моей фамилии одну букву исказили... Это как?!
- А я-то тут при чем?
- А не разрешаю и все!
Мы стали ругаться, я потрясал личным разрешением прокурора! А он типа: прокурор мне не указка! Фамилию исказили!
Кстати, его фамилия, если не путаю: Крошенков.
Вот ведь как в жизни бывает. Может, человек ночь не спал, надеялся, что выйдет завтра в репортаже под лучом славы Коняхина и его фамилия, прочитает ее главный начальник российских тюрем и скажет: «Ага! Это почему же у нас человек с такой благородной фамилией в какой-то там кемеровской тюрьме сидит? А подать мне сюда подполковника Крошенкова в Москву моим первым замом бумаги подписывать! Ведь документ с такой подписью и президенту на стол положить не стыдно...».
И вот же на! Теперь из-за этих кретинов с ОРТ вся карьера насмарку. Хорошо хоть на мне повезло отыграться. Но благо, пока я сидел в тюремных коридорах, удалось мне случайно общнуться с Коняхиным. Его вывели в спортивном костюме из какой-то камеры, посадили буквально бок о бок со мной, велели ждать. Я удивился его щуплости и совсем юношескому лицу. Тут же предложил Коняхину потолковать.
- Нельзя, - ответил он смиренным шепотом, как-то по акакийакакиевски, - накажут меня.
- Может маляву какую на волю передать?
- Накажут! – опять прошептал он и опустил голову.
Минут десять мы общались молча. Лицо его было совсем бледным, но без следов насилия, глаза выражали жгучую тоску, но не раскаянье. После его опять куда-то повели с заложенными назад руками.
- Главное, ни в чем не сознавайся! - только и успел крикнуть я мэру вслед.
P.S. Похоже Коняхин внял моим наставлениям и через пару недель его выпустили на волю как честного человека. Говорят, под большой и тайный залог…