ПЕРВЫЙ РАЗ ЗА МНОГО ЛЕТ Я УЗНАЛ, ЧТО СМЕРТИ НЕТ.

- Скоро начну открывать, - сказал Андрей, залезая в
тепло к жене. - Ты с ученым спала когда-нибудь?
- Еще чего!..
- Будешь. - И Андрей Ерин ласково похлопал супругу по
мягкому плечу. - Будешь, дорогуша, с ученым спать.
Василий ШУКШИН. Рассказ "Микроскоп"

В городе Новосибирске столько академиков, профессоров и доцентов, что каждая третья баба в этом городе спит или хоть раз да спала с человеком ученым иль просто - умным. В хорошие времена людей от науки свозили сюда - во самую глубь России, чтобы, не искушаясь близостью европейских границ, могли они тут ковать для страны оружие. Но хорошие времена давно кончились. Казна разворована и денег на оборону нет. Ученым велели становиться на мирные рельсы. Кто-то понял сие буквально и укатил по рельсам в иные страны. Но другие с развитым чувством долга так и остались в Новосибирске, обратив свой гений к мирной промышленности. Только пользы от этого Родина почему-то не получила. В магазинах Новосибирска все передовые изобретения - от утюгов до сложнейшей аппаратуры - все иностранное. Озадаченный сим, я зашел на областной ученый совет. Сели мы с председателем Борисом Ивлевым, академиком Сергеем Багаевым да профессором Петром Решедько и давай толковать.
- Почему, - спрашиваю, - товарищи ученые, никакой полезной диковины по хозяйству не изобретете?
- Так изобрести-то, - отвечают, - немудрено: телевизор там какой или автомобиль - чтобы лучше японского - это мы запросто. Только заводы наши никогда такую вещь не потянет. Как только у нас умное изобретение до конвейера доходит, тут ему и могила, потому что нету в России такой культуры производства, как то в Японии, например.
Тут я, пожалуй, с ними согласен. Сам в прошлом годе такой случай зрел в городе Казани на оптико-мехзаводе (КОМЗ). Шлифуют рабочие линзы для перископов, а проверку на качество никаким там заморским компьютерам не доверяют. Проведет баба линзой себе по морде, если щеки не поцарапала, - значит гладко. Можно на сборку пускать. Вот это и есть культура производства по-нашему.
- Ну, хоть что-то вы ценное производите?
- А то как же?! - и рассказали мне такой случай. - Недавно спецслужбы российские разведали, что на одном германском заводе появился американский супермощный жидкостный хроматограф (прибор такой). Ну и давай за ним охотиться. Подкупили там кого надо, завербовали через путану. Прибор тот выудили, да рискуя жизнями, через границы перевезли. Ага. Сразу к нам, в Новосибирск, в институт ядерной физики. Нате, мол, разбирайте по винтикам, осмысливайте. Мы, говорят, за эту штуковину семьдесят пять тысяч долларов только одному агенту выплатили... А наши-то глядят - что такое?! Мы же эти хроматографы в пятом цехе собираем! Продаем американцам за двадцать тысяч долларов. Американцы, по договору с нами, свое клеймо ставят и в Европу перепродают... Так что, отвечают, верните прибор немцам обратно! А вы говорите: не можем! Правда, хроматографы мы собираем вручную...
- Так почему, - пытаю, - хреноматограф этот нельзя напрямую в Европу сбывать?
А вся сила его оказывается - в клейме. В Европе привыкли думать: если клеймо «Mаде ин Раша», значит - параша и другое дело «Мade in USA».
Теперь я знаю: наука у нас мощна и ученые наши ученейшей других ученых. Жаль только мужик-обалдуй руками своими корявыми ничего путного на конвейере напаять не может. И хоть ты осыпь этого мужика с ног до головы дотациями, мужик никогда не сотворит из «Москвича» «Мерседес», пока не приучится поголовно мыть руки после сортира да кушать ножом и вилкой. То есть, пока мужик-исполнитель внутренне не окультурится, российский ученый класс - бесполезен.
* * *
Мэр города Новосибирска Виктор Александрович Толоконский в тюрьме не сидел, рынков имени себя самого не строил, магазинов женам не дарил. Живет лишь на честную зарплату во два миллиона рублей и в глаза прокурору глядит бесстыдно. Конечно же, захотелось мне повидаться с этим чистым человеком. Но в ответ на мое вежливое «алло» пресс-секретарша мэра вдруг разразилась такими обидными словами, которые сконфузили бы председателя колхоза амурского. Как и всякая жертва мнительной переоценки моего творчества, она вдруг решила: якобы ее мэр нужен мне для поднятия тиража «Комсомолки» посредством нанесения оному морального ущемления.
Посему сведенья о мэре Новосибирска пришлось черпать по каналам подворотен. Удалось выяснить, что мэр Толоконский к людям любвеобилен и сострадателен. Любой может запросто прийти к Виктору Александровичу в кабинет, и как равный с равным разделить свои чаянья. И всякую боль народную - от задержек зарплаты до тревоги за озоновую дыру - новосибирский мэр переживает как боль свою личную. А по словам приближенных мэра - Виктор Александрович страсть как уважает близость с простым народом! Придет ли к нему пожилой ветеран с прохудившейся крышей, придет ли молодая учительница с большой задержкой, - для каждого мэр Толоконский найдет слово доброе. А если уж случай совсем тяжелый, то вынет Виктор Александрович из потайного карманчика кровную денежку, от супруги заначенную, отсчитает страждущему ровно пятьдесят тысяч и скажет: «Ступай себе с Богом, а про долг и не помни».
А еще во граде Новосибирске живет и властвует губернатор Муха Виталий Петрович.
- Почему у вас такая фамилия заграничная, Виталий Петрович?
- Потому что хохол я. На Украине много фамилий диковинных. Нас смолоду было три товарища: Кудря, Жила и я - Муха. Во как!
- Народ считает вас человеком мудрым, Виталий Петрович, а вот могли бы ответить: что есть такое жизнь? - спросил я у губернатора.
И отвечал он, что ведает о таких сложных тайнах по данному предмету, о которых говорить открыто пока что время не подошло. Одно только сказать может, что жизнь человеческая бесконечное продолжение имеет, и что всяк человек о том подсознательно соображает. А если б, мол, человек о том не догадывался, то сразу бы помер от тоски и печали перед вечным Небытием.
В свое время губернатор Муха по долгу службы имел дело с закрытыми учеными и был посвящен ими в Великую Истину. Даже с загробной жизнью Виталий Петрович знаком далеко не понаслышке. Но приоткрыть человечеству тайну категорически отказался:
- Вот если компетентные органы сочтут нужным вопрос рассекретить, то и я ничего скрывать не буду!
Насколько плотно общается губернатор Муха с Потусторонним миром - так и осталось для меня секретом.

Распутина Маша – совесть наша
Вечером сел я в томский поезд и поехал дальше на запад. А в поезде том певицу Машу Распутину везли по городам сибирским показывать. Я постучался в ее купе. Бедная Маша! Она привыкла иметь дело с похотливыми журналистами и оттого сразу меня упредила, что о своих трусах в горошек ничего говорить не будет. Но скоро при тусклом луче светильника она разглядела в моем лице джентльмена, несколько смутилась и завела разговор серьезный:
- Трудно шагать в ногу с историческим моментом, который так насыщен грязью и пошлостью. Хочется людям дать песню хорошую, а везде взяточники сидят, куда ни сунься - плати! В итоге народ с утра до ночи слушает Филю Киркорова «Зайка моя!», а каково это на разум действует? Если человек заразился «Зайкой», он уже потерян для общества. Его ни чья боль не волнует, он по-дебильски весел и отрешен. Чудовищное время! Когда еще такое бывало, бы русские люди доллару поклонялись? А ведь эта американо-долларовая политика очень даже с нынешним искусством связана. Если мы сейчас начнем петь настоящие русские песни, то народ-то проснется, выйдет из-под дурмана западной пропаганды и опять к России своей лицом повернется. А кто ж в нынешних верхах такое допустит? Кое-кому очень выгодно, чтобы русский народ как можно примитивней жил и на заморского дядю горбатился...
Жаль, долго с Машей потолковать не пришлось, в Омске она сошла и растворилась в толпе встречающих.

Обидеть проводницу может каждый
Стоит отметить одну вещь приятную: поезда ныне фирменные уж очень опрятны стали. Проводницы - сама вежливость. Многие с высшим образованием. И поговорить с ними, за чайком сидючи, очень даже пригоже.
- Нам, - говорят, - вежливыми сейчас выгодно быть. На фирменных хорошо платят, да и публика здесь в целом культурная. А как только жалоба на тебя от пассажира, - так сразу на местный поезд переведут.
Валя у нас работала, филолог по образованию. Культурней ее на всей дороге не было. А вот ведь попался один гнусавый тип и всю жизнь Вале испортил. Едет этакий весь, интеллигента из себя корчит, поддал, конечно, и давай про заграницы Вале рассказывать: как, мол, он там чудно жил и как ему теперь в этой негожей стране живется. Вы, говорит, хоть и улыбаетесь, а не так как надо. И зубы не той пастой чистите, и походка у вас не та. Издевался, упырь, как мог, а потом спрашивает: а что это у вас так поезд трясет? Может у вас колеса квадратные? Тут Валя не выдержала, отвечает ему, слушай, мужик, а может у тебя яйца квадратные? То-то на месте тебе не сидится. Ох, он и жалобу отписал! Аж на восьми страницах! Ни за что Валю сняли!
Проводницы в основном девушки незамужние: кто-то еще, а большинство - уже. И много у них красивых романтических историй по жизни имеется. Взять, например, Танечку, девушку лет сорока, но еще ого-го!
- Год назад дело было. Только выехали мы из Москвы, пассажир один ко мне подходит. Статный такой, трезвый мужчина. «Вы, спрашивает, шоколад уважаете?» - Уважаю. Он кладет на стол шоколадку и говорит: «Я вам через каждые пять минут шоколад приносить буду». И что вы думаете? Точно через пять минут приносил шоколадку, молча клал и уходил. Скупил весь шоколад в ресторане, потом на станциях докупал. А как спать захотел, попросил товарища по купе, и уже тот приносил. Так более двух суток. А к Новосибирску подъезжаем, подходит ко мне и говорит: «Выходи со мной, вместе жить будем». А я не решилась. Теперь вот жалею.