В колонках играет - СпЛин "Твое разбитое пенсне..."

Вечность влюблена в творения времени (с)
* * *
-- Интересно, а как люди узнавали, что прекрасно, а что безобразно до открытия аукционного дома Содбис? – вопрос не казался бы таким нелепым, если бы девушка задавшая его не ковыряла в зубах зубочисткой с таким остервенением, - долбанный шашлык!
Парень, наблюдавший за ее действиями, пожал плечами и улыбнулся:
-- Откуда мне знать, я тогда еще не жил. Наверное, у каждого в голове был свой аукционный дом.
Некоторое время они молчали. Девушка, наконец, справилась с застрявшим в зубах обедом и смущенно покраснела. Ковырять в зубах прилюдно ей было не то чтобы западло, просто не хотелось делать этого при нем. Вопрос про Содбис возник в ее голове после того, как из новостей она узнала о том, что с торгов за огромные бабки была продана картина кисти Уинстона Черчилля. Вклад этого человека в мировую историю плохо поддавался пересчету на рубли, а вот вклад в мировую живопись… Просто ей было несколько обидно считать, что ценность Джоконды заключена не в мыслях художника и не в магии взгляда изображенной на полотне женщины, а в цифре написанной на ценнике под картиной.
-- Но ведь слова цена и ценность происходят от одного корня, в этом нет ничего странного, - ободряюще заметил парень.
-- Во-первых, перестань читать мои мысли, а во-вторых, я не удивлена, а обижена, потому что по этой схеме выходит, что я в мировое искусство ничего не вложила, - она вспомнила стопки собственных работ, заполонивших все углы и шкафы в маленькой квартире.
-- Ну не расстраивайся, при должной раскрутке и из тебя можно сделать Энди Уорхолла.
-- А я не хочу, чтобы из меня кого-то делали… и вообще я о другом.
-- Я понял, но тут ничем не могу тебе помочь. Не мы придумывали эти правила и не нам их менять, - его лицо сделалось печальным, оно всегда делалось таким, когда его одолевало чувство собственной беспомощности.
-- Да ладно тебе, не грузись, - с улыбкой сказала она, поднимаясь из-за столика маленького уютного ресторанчика, в котором они сидели уже больше часа, - могло быть и хуже. Пошли, герой, труба зовет.
Они вышли из ресторанчика на центральную площадь города. Беспощадно яркое и непростительно холодное зимнее солнце добросовестно заливало своим светом грязные уличные сугробы. Они шли мимо бетонного забора, огораживающего давно неработающую фабрику по выпуску уже никто не помнил чего.
-- Смотри, - она дернула его за рукав и ткнула пальцем в надпись, прерывающую равнодушную серость бетонной стены: «Берегитесь, любовь», - а раньше букв «СЬ» не было, - она звонко рассмеялась, пытаясь проанализировать выражение его лица.
-- А по-моему так ближе к истине, - он сжал ее маленькую руку в своей и они пошли дальше.
Он смотрел только вперед, лишь изредка переводя взгляд на нее. Она крутила головой по сторонам, разглядывая все, что угодно, кроме дороги под ногами. В ее голове клубился рой неокрепших, пока не родившихся мыслей.
-- Стой, - скомандовала она.
Они остановились на дорожке возле здания городского Законодательного Собрания. Перед центральным входом располагался круглый дворик для подъезда автомобилей, а в центре этого дворика непременный атрибут любого советского города, памятник Ленину на высоком постаменте. Ленин, сосредоточенно глядящий вдаль, указывал рукой в недостижимое, но такое желанное светлое будущее. По этому поводу у нее была мысль примерно следующего содержания: «Россия не может достичь светлого будущего, потому Ленины во всех городах, показывают в разные стороны. Вот если всех Лениных скоординировать в пространстве…» Но в данный момент ее мысли текли совсем в другом русле. Ее внимание привлек тот факт, что Ленин, возле которого они остановились, указывает прямиком на недостроенный храм, занявший почетное место между зданиями Законодательного Собрания, ФСБ и кинотеатра.
-- Ну да, Владимир Ильич призывает нас к молитве, - иронично заметил он, - О времена, о нравы! Хочешь сфотографировать? – он хорошо знал ее привычку всегда носить с собой фотоаппарат и фотографировать все подряд.
-- Нет, кадр не получается, все никак не могу закомпановать, - она улыбнулась и потянула его вниз за воротник куртки так, чтобы ее губы оказались на уровне его уха, - поцелуй меня.
-- Да ну, ты ж в зубах ковырялась, - тон его голоса стал практически издевательским.
-- Дурак, – она попыталась оттолкнуть его, но не вышло.
На обочине дороги гаишник штрафовал владельца «Жигулей», по тротуару шла шайка студентов, судя по сумкам и пиву с худграфа, в кинотеатре начинался сеанс фильма «Волкодав», а под памятником В. И. Ленину стояли парень и девушка и целовались ни на что не обращая внимания.