*не было еще случая, чтоб я не согласилась с ДВ. он всегда оказывается прав.*



Война показывает, что человек не чувствует чужой боли. Чувствует свою причастность или непричастность к происходящему, имперскость или презрение к имперскости, отторжение власти или слияние с ней, обиду за родину или презрение к родине – словом, что угодно – только не чужую боль. Иначе не стал бы убивать сам.

Например, несогласных в своей френд-ленте. Убирать из поле видения. Стирать с земли.

«Стоит над схваткой миллион человек, все в белом и все гуманисты. И гордятся тем, что «гармонизирую себя, я гармонизирую мир» Не стал бы улюлюкать вслед человеку, который отказался от ордена (собственно, ничего удивительного нет: орден-то за дружбу – а какая сейчас дружба).

Не стал бы считать, что 70 человек убить можно, а вот 2000 нельзя.

Или врать, что их 2000, когда пока только 70.

Не стал бы говорить, что нужна маленькая победоносная. (В принципе ее можно было бы устроить и в отдельном взятом доме, например, - твоем: убить тебя, твою семью и твою кошку... нет, тебя не надо: кто-то должен же это все прочувствовать. Ну так вот: чувствовать и выть – назначешься ты).

И даже не стал бы писать рассхожих слов про «человеческая жизнь – основной приоритет, поэтому будьте вы прокляты с этой войной». Потому что это всё, конечно, очень мило и продвинуто, но это - трусость. Вполне, впрочем, безобидная..

Ибо на самом деле человеку просто хочется дальше постить свои картинки, загадывать загадки или писать стишки. И не чувствовать.

Потому что боль он чувствовать не умеет (точнее, возможно, немного умеет, но не хочет).

Боится. «Чур, я в домике».

Ну хорошо: чур так чур.

...И потом еще долго будут приходить - люди писать комментарии: «Вы самый вменяемый человек. Как вы прекрасно сказали про все происходящее. О, спасибо вам за это».

На эту тему

* Люди потерпят
* Быть вещью
* И это тянет нас друг к другу
* Козлиная песнь
* В середине лета

Ключевые слова: литература, поэзия

Пожалуйста.

В сущности, этим людям есть за что благодарить: им дали оправдание. Погладили по голове, загадали загадку, дали в зубы стишок: «Ты не просто такой бесчувственный, ты - гуманист. Не как все. Стоишь на горе. Находишься над схваткой».

Ну да.

Стоит над схваткой миллион человек, все в белом и все гуманисты.

И гордятся тем, что «гармонизирую себя, я гармонизирую мир».

Размечтался.

Ничего ты не гармонизируешь.

Тебе просто все это неинтересно.

Ты не чувствуешь чужую боль.

Не умеешь.

И я ее тоже не чувствую.

Зато я сильно боюсь.

* * *

Вот и они, плохие дни. Всю ночь бомбили город
и некуда было бежать. Когда рассвело,
громы притихли. Я подкрался к окну –
в кривых лучах рассвета качались
возросшие над городом за пару часов
гигантские деревья дыма, вцепившиеся
все еще пылающими корнями огня
в спящие тела, уже навечно спящие. Мне пока не до них,
не до скорби; сердце переполнено верой,
что я и мои спасемся, что следующий снаряд поразит
другой дом, хотя бы вон тот – соседний,
а наш уцелеет. Стою у окна, приколов взор к небу.
Ну конечно же, к небу. А откуда еще ждать беды?
Откуда еще ждать спасения? И куда еще
смотреть?
Не на дом же соседний,
к окнам которого подкрались уже люди,
приколов взоры к небу. Их сердца переполнены верой.

Это стихи Звиада Ратиани, грузинского поэта (мы с ним немного знакомы), написанные в недавние дни (а я чувствую, что ничего еще не кончилось).

Вообще-то после них или перед – по справедливости – должны были бы быть и стихи какого-нибудь осетинского поэта. Но в Цхинвале стихов, видимо, не писали, да дело и не в стихах.

Тайны метросексуалов и рэперов

Бестселлеры, доступные всем
А в том, что Ратиани смог выразить предельно честную вещь (впрочем, неудивительно, что смог: Ратиани поэт, я думаю, выдающийся): когда мы по-настоящему боимся, а нас бомбят, мы хотим, чтобы следующий снаряд поразил соседский дом. Любой из.

Но только не наш.

То есть Родина и нация уже сужаются не до государства и города, а то до собственно тела и личной кошки.

А потом еще – меньше.

До собственного пупка.

А когда мы утром выйдем на улицу и увидим соседа (появившегося из – слава богу – уцелевшего дома), мы совершенно искренне оборадуемся ему и скажем «Здравствуй!»

Что значит «Будь живым».

И он тоже посмотрит на нас ласковыми глазами и скажет: «Здравствуйте!»