Почти что двести лет назад
Высокочтимая особа
В селе царей учереждать
Решила школы план особый:
Созвать учителей известных,
Творцов, ценителей свободы,
И конкурс проведя уместный,
Впустить детей в Лицея своды.
Упорно там учили сих
Достопочтенных лицеистов,
И получилися из них
Послы, поэты, декабристы.
Средь них и рос, и зрел, и шкодил,
Кудрявый мальчик, «Егоза»,
Под чьим пером трепещут своды:
Что слово скажет — то гроза.
Не знал и царь, что даже ссылка
Его не сможет укротить,
Что он любил, любил так пылко,
Как только на Земле любить
Возможно Родину, природу,
И женщин, и родной язык,
Который он, певец свободы,
Создал, оставив сотни книг…
И этот гений, словно искра,
Взлетел, Россию осветив…
И был сражен так подло, низко,
Лишь только тридцать лет прожив…
В поэта русского стрелять
Рука французская посмела!
Но им не удалось отнять,
Все то, что нас два века грело…
Ведь столько лет прошло с тех пор,
Россия сильно изменилась:
Две мировых войны, террор —
Ослабла, но не преклонилась,
Пред теми, кто закон поправ,
Трон перенял былых царей,
Кто не оставит нас без прав,
Пока есть хоть один лицей —
Тот светлый островок, где мудрый
Не просто пылкому дает
Груз знаний безо всякой пудры —
Где он ведет его вперед,
Наверх, к свободе, к идеалам,
Чтоб выйдя из лицейских стен,
Он человеком стал немалым,
Немало чтоб решил проблем…
И это дух, я верю, сможет
России принести плоды:
Взрастит он гения с даром божьим,
Кто не преклонит головы,
Кто в паутине липкой грязи
Увидит верно правый путь,
Кто не оступится там сразу,
И сам себе не даст свернуть.
Быть может в университете
Диплом почти он защитил?
А вдруг он здесь, на курсе третьем,
А может только поступил?..
Не знаю я, но твердо верю,
Не долго ждать, что он придет,
Что он обмана дух презреет,
Что он страницу повернет,
Не кровью, а златым чернилом,
В России, вспрявшей ото сна,
Над самовластия могилой
Напишет наши имена.