Любовь настоящей блондинки Олег Новгородов - Нет, всё-таки не понимаю я этих мужиков, - мрачно сказала Олечка. – За два года он даже ни разу мне не позвонил! - Может, оно и к лучшему, - ответила Аделинка, вдохновенно подравнивая пилочкой ноготки. Она занималась ногтями потому, что больше заняться было конкретно нечем. – До меня, например, как-то один маньяк домогался – ну просто ужас как достал. - Всё равно это отвратительно! Зачем тогда было знакомиться со мной в клубе, приглашать меня домой, заниматься со мной се… - она отпила из соломинки глоточек коктейля, - …ксом? Аделинка вытянула руку на свет и полюбовалась достигнутыми результатами. Меньше всего ей хотелось объяснять подруге, зачем это могло «ему» понадобиться. Тем более, чтобы доходчиво объяснить, потребуется немало времени – Олечка выделялась отсутствием интеллекта даже в той школе для дебилов, в которой они обе учились. Аделинка не сомневалась, что девяносто процентов анекдотов про тупую блондинку посвящались не кому-нибудь, а лично Олечке. - Ну, а ты хоть пробовала сама ему позвонить? – спросила Аделинка. - Чтоб я стала сама звонить мужчине!... – вздернула Олечка носик. – Я забыла взять у него телефон. Не ехать же мне к нему домой! К тому же, где он живет, я тоже не помню. - Оля, у тебя есть одна проблема – с памятью. А ты ему какие-нибудь координаты оставила? - А как же! Я дала ему… - Олечка утерла набежавшую от воспоминаний слезу, - …во-первых, номер своего мобильного, а, во-вторых, домашний адрес. И номер имэйла. И аську дала. И даже адрес своей работы. - И он ни разу так и не объявился? - Не-а. Как будто так и надо, блин. - Забей, подруга. Как-нибудь без него проживешь. Мало ли, в конце концов, мужиков на свете? Найдешь себе другого. Миллионера какого-нибудь. - Я не хочу другого, - закапризничала Олечка. – Я этого хочу. - А ты представляешь, если он какой-нибудь извращенец? Или вообще – душитель и расчленитель женщин? Тебе еще повезло, что у вас не сложилось. Олечка взволновано поставила на столик высокий стакан и отодвинула его от себя, опрокинув открытый пузырек с лаком. Аделинка едва успела убрать коленки. - Ольк, ты того… поосторожнее, что ли. - Это ты меня расстроила, - перевела стрелки Олечка. – Никакой он не извращенец, а очень даже нормальный! Я только туфли скинуть успела, он на меня ка-а-ак на-а-абросится! Ваще, суперсекс был, я восемь раз… того… оргазм поймала. Аделинка быстренько поразмыслила. - Туфли, говоришь? Может, он фут-фетишист? Это, между прочем, тоже извращение. Покосившись на подругу, Олечка покрутила пальцем у виска. - Глупости, Аделин. Вовсе и не фашист. Правда, когда мы к нему ехали, он рассказывал, что со скинами тусовался по молодости. Но это у него прошло! Напомнив себе больше не использовать в беседах с «настоящей блондинкой» слишком научных терминов, Аделинка перевела разговор в более практическую плоскость. - Ну, а как же ты теперь думаешь дальше жить? В смысле – будешь надеяться на случайную встречу, да? - А вот и ни фига подобного! – радостно ответила Олечка. – Я придумала, как его найти! Нужно просто поехать туда, где мы познакомились, и, рано или поздно, он там обязательно появится! Если он меня, конечно, любит, - добавила она с тихой гордостью. - Поэтому мы и торчим в этом дурацком клубе? – уточнила Аделинка. - Да! – честно призналась Олечка. Аделинка тихо выматерилась в сторону. Клуб ей не нравился от и до. На парковке – ни одного свободного места, фейс-контроль мышей не ловит – вон сколько уродов набилось на бильярде играть, цены запредельные, выпивка – отрава, да еще в баре работает не негр. Это убивало ее больше всего. Хотя нет – больше всего убивало то, что эта самая Олечка тормозила два года, прежде чем затащить лучшую подругу в эту жуткую дыру в поисках мужчины своей мечты. Можно подумать, он всё это время ходил сюда как на работу, чтобы его проще было разыскать! Подумать-то можно… вот только Олечка и мыслительный процесс – понятия несовместимые. - Адель, Аделя, Аделюсик! – возбужденно зашептала Олечка, хватая ее за локоть. – Вот он! Я его вижу! - Где, блин? – Аделинка больно стукнула себя краем пивной кружки по зубам. – Ольга, мать твою! Сколько раз я говорила тебе, что нельзя… - Тихо! Он идет к нам! Надо затаиться! А потом я выскочу на него, как кошка! - О, нет, только не это! – Аделина с трудом поборола искушение спрятаться под стол. Впрочем, она всё равно бы не успела – парень со свернутым носом, расплющенными ушами, косящий на один глаз и подволакивающий обе ноги («Красавчик – высший класс!») как раз поравнялся с их столиком. С криком: «А-у-у-у-у-у-у!!!!!!» Олечка взвилась с места и кинулась ему на шею. Бедняга шарахнулся в сторону, при этом Олечка на миг зависла в воздухе, после чего смачно плюхнулась на палас; сам же «мужчина мечты» опрокинулся на ближайший бильярдный столик, безвозвратно нарушив положение на нем шаров и тут же огребя кием по голове. Жалобные причитания валяющейся на паласе в позе морской звезды Олечки были тут же заглушены грозными ругательствами обломанных игроков и обламывающихся о «мужчину мечты» киев. «Уй, блин, вы чё???» - орал он, но пощады ждать не приходилось, ибо ТАКОГО бильярдисты не прощают никому. Кто-то вызвал охрану, и она как раз успела поймать несчастного, когда тот уже вылетал на улицу. Аделинка быстро подхватила Олечку подмышки и заставила ее оторвать своё роскошное тело в мини-юбке с разрезом во всё бедро от паласа. - Быстро за ним, а то уйдет! Будешь потом ныть, что жизнь не удалась! Парень действительно пытался уйти. Причем очень даже быстро, несмотря на все полученные повреждения. Аделинка чувствовала себя чемпионкой по биатлону, волоча за собой еле перебирающую задними конечностями Олечку, стараясь не терять из виду беглеца да еще и вопя во все горло: «Эй, мужчина! Подождите па-а-а-ажалуста-а-а-а-а!!!». Поняв, что от погони не уйти, он обернулся и тоже завопил: - Нет! Не приближайтесь ко мне! Сократив расстояние до пары-тройки шагов, Аделинка остановилась. - Слушайте, нам надо поговорить. Вот это вот создание, - она подергала Олечку за шкирку, - только и мечтает о том, чтобы с вами увидеться и выйти за вас замуж. Конечно, она немножко туповата (Оль, ты туповата децл, да?), но зато она искренне влюблена. - Влюблена? – парень разразился страшным, загробным хохотом. – На хрен она мне нужна со своей влюбленностью! Да она же мне всю жизнь поломала!!! И пусть не вздумает близко подходить, а то я за себя не отвечаю! - Эй, вы базар-то фильтруйте, - посоветовала Аделинка. – Да нет, ясное дело, что Ольга с мозгами не дружит, но я что-то не верю, что она способна кому-то поломать жизнь. Может, расскажете, что с вами произошло? Аделина уже девятый год училась на факультете психологии и при необходимости умела разговорить собеседника. - …Всё это началось с того, что я пригласил ее в гости. Ну, мы, типа, перепихнулись, пыхнули дури, а потом она поехала домой. Типа уже утро было. Мы договорились, что еще встретимся. Не поверите, но до этого я был реальным пацаном, типа, хозяином жизни и все дела. Короче, вечером я попытался ей позвонить на мобильный. И хрен там! Две недели звонил, а там баба какая-то другая, на хер меня посылает. Это она мне, типа, телефон не тот дала. - Ага. С ней это бывает – Оль, кончай сопли размазывать, тушь сотрешь – ну так вы бы ей на мыло написали. Умеете электронкой пользоваться? - Да я… да я… В общем, написал. И не один раз! Десять, а то и двадцать! Я же не знал, что эта дура мне мэйл какой-то конторы крутой впарила! Через три дня меня вычислили по айпишнику, приехали бойцы из службы безопасности и набили мне морду! Сказали – еще буду спам всякий рассылать, ваще в Яузе утопят. - Оля, - укоризненно сказала «настоящей блондинке» Аделинка. – Зачем ты дала мэйл вашего дурацкого ЧОПа? Олечка у нас в ЧОПе секретаршей работает, - пояснила она парню. - Ну еж твою двадцать! – вырвалось у жертвы службы безопасности. - Вот именно, ну еж твою двадцать, Оля, так зачем? - Не знаю… - всхлипывая, ответила Олечка. – Я, наверное, перепутала. Я, наверное, вместо своего мэйла шефский дала. - Молодец, нечего сказать, - вздохнула Аделинка. – Ну, продолжайте, что ли. С телефоном она облажалась, мэйл перепутала, но у вас ведь еще был ее адрес. Взяли бы и съездили туда, что ли. - Я съездил. Мне открыл какой-то мужик, блин, здоровый, блин. А у меня после этих чоповцев вообще здоровья не осталось. Я у него спросил – а где Оля? - И что? - А он мне говорит: я тебе, говорит, сейчас такую Олю покажу – век из больницы не выйдешь. И спустил меня прямо с лестницы. Блин, я четыре этажа прокатился, пока об стену не долбанулся. На меня все почтовые ящики попадали. - Оля! – позвала Аделинка впавшую в транс подругу. – Оль, ты адрес какой дала? Бывшего мужа, что ли? - Кажется, да… - А, собственно, зачем? Вы же уже разъехались к тому времени, нет? - Я пе… я пе… я перепутала-а-а-а-а-ы-ы! - Так, понятно. Тоже перепутала. Ничего, случается. Слушайте, а вы к ней на работу подъехать не пытались? - Пытался. Откуда мне знать, что она работает там же, куда я письма по мылу слал? Только парканулся, из тачки вылез, смотрю, там у дверей те самые жлобы дежурят, что мне по репе за спам накостыляли. Обратно сесть уже не успел… - Что, опять накостыляли? - Еще как, блин! Блин, не по-детски! Домой через Склиф возвращался! - Ясненько. Ну, про аську я уже не спрашиваю. Вы ведь не пробовали с ней по аське связаться? Олечка всё свободное время с полуночи до трех утра в аське проводит. - Не пытался. Страшно стало. - Почему? Боялись, что кто-нибудь вам прямо из аськи морду набьет? - Не поверите – да, боялся! – с вызовом ответил парень. – Я после этого вообще уже всего бояться начал! И вообще не такой стал! Я, типа, раньше чурок крышевал, а теперь меня самого все прессовать начали! Меня все бьют, блин! От первоклассников бегаю, как вдалеке завижу! - Может, и правильно делаете… - пробормотала Аделинка. – Оль, а Оль! Еще вопрос. - А? – спросила Олечка откуда-то из параллельного мира. - Ты телефон хоть чей дала? Кого-нибудь из подружек, да? - Аделя, ты только не ругайся, ладно? Я своего телефона не помнила. Поэтому дала твой. Я думала, он тебе позвонит, и ты ему скажешь мой номер… Аделинка медленно повернулась к пострадавшей стороне. - Так это, - тихим, проникновенным шепотом произнесла она, - так это ты мне на мобилу названивал? Кисонька, понимаешь, солнышко, видите ли, конфетка моя, чтоб тебя, приезжай, трахаться будем. Значит, это был ты. Очень хорошо, что мы наконец-то познакомились лично. Два года я об этом мечтала. - Чё, правда? – офигел парень. - Правда, - с нежной улыбкой кивнула ему Аделинка. – Ты мой герой, - наклонившись, она сняла с Олечкиной ножки туфельку с острым каблуком и – до того, как «герой» сообразил, что сейчас его опять будут бить – со всего размаху шмякнула его по лбу. Звонкое эхо раскатилось по кварталу. Он еле удрал. Аделинка еще долго гоняла его между темными домами, иногда настигая и исступленно колошматя туфлей по широкой спине, иногда отставая и выкрикивая вслед страшные угрозы. Наконец, бывший «хозяин жизни» отчаянным маневром занырнул в свой джип и дал по газам. Запыхавшаяся и вспотевшая Аделинка с трудом разыскала Олечку там, где ее оставила, и швырнула ей туфлю. - Знаешь, - сказала Олечка, мечтательно разглядывая свой ярко-алый педикюр с причудливыми микро-рисунками, - что-то он мне как-то не это. Я даже не могу вспомнить – и чего я в нем такого нашла? - А что ты вообще можешь вспомнить? – грубо оборвала ее Аделинка, еще не отошедшая от желания пустить кровь ближнему. Собственно, эту мисс Ранний Склероз тоже неплохо бы отметелить, чтоб жизнь сахаром не казалась. – Ольга, блин, тебе рентген головы никогда не делали? - Вроде нет… - Оля грациозно всунула ножку в «туфлю возмездия» и поднялась со скамейки, на которой провела всё время, пока Аделинка творила свою расправу над телефонным хулиганом. – А почему ты спрашиваешь? - Ни почему. Думала, может, у тебя диагноз какой. Я еще удивляюсь - и как это ты своё имя не забываешь? - Да ты сама хороша, - с легкой очаровательной улыбкой ответила Олечка. – Кто оставил на столике ключи от машины? - Я… - Аделинка не сразу поняла смысл этого короткого, незлого упрека. – Я… я ОСТАВИЛА? Ключи? От машины? На столе? В этом долбанном клубе???!!! - Ну да… - Олечка пожала плечами. - Так почему же ты мне не напомнила? - Аделькин, ты так меня волокла подмышки, что у меня всё из головы вылетело… …Бежать было недалеко – всего метров триста. Впрочем, в клуб за ключами можно было уже особо не торопиться – слишком уж явно бросалось в глаза отсутствие стильного «БМВ» на том месте, где его оставили…

Настоящая блондинка идёт на богослужение Олег Новгородов Олечка сидела дома и упорно готовилась к экзамену. С двенадцати дня дело так и не сдвинулось с мертвой точки – и не потому, что Олечка слабо разбиралась в предмете. А потому, что она даже не могла выучить его название. Другие экзамены и зачеты Олечке удалось оплатить наличными, а вот с этим возникли затруднения. Вся ее личная переписка по асе выражала в этот день одну-единственную отчаянную мысль: «Не сдам». «Вряд ли сдам». «Нет, наверное, не сдам». «За секс можно бы, но он каких-то знаний требует». «Слишкам многа букаф – ниасилю!!!». К шести вечера Олечка поняла, что впадает в панику. Ей срочно требовался чей-нибудь мудрый совет. Со злости она шмякнула учебником по собственной белокурой голове. А потом не выдержала и позвонила бабушке. - Короче, я не выдержала и позвонила бабушке, - сообщила Олечка своей лучшей подруге Аделинке. Аделинка похолодела. Именно этого она и боялась. Всякий раз, когда Олечка звонила бабушке, та умудрялась запудрить ей мозги до такой степени, что «настоящая блондинка» тупела просто до запредельных степеней. И всегда бабушкины советы приводили к более или менее гибельным последствиям. Взять хотя бы недавний случай, когда Олечка потащила Аделинку с собой в Питер на похороны какой-то императрицы. Поехали они на Олечкиной машине, причем Олечка умудрилась сесть за руль без прав, без паспорта и вообще без всяких документов. В итоге вместо похорон в Питере они попали в отделение милиции в Талдоме, где и провели время без всякого удовольствия. - Ну и что она тебе сказала? – упавшим голосом поинтересовалась Аделинка. - Бабушка сказала – надо пойти в церковь на богу служение. Ну, помолиться, типа там, свечку поставить, а, вот еще, я записала – ис-по-ве-до-ваться. Только в длинной юбке почему-то. Адель, ты мне длинную юбку дашь? И еще она мне реальную церковь посоветовала, как это тут: ло-ховская. Непонятка, Аделя, да? Реальная церковь – и вдруг – лоховская! Аделинка отобрала у Олечки смятый листок с «конспектом». - Елоховская! И что ты от меня хочешь? - Аделин, сходи со мной, а? - Я не хочу идти в православную церковь. Я – татарка, поэтому я мусульманка и должна ходить в… - Синагогу? - В мечеть, твою мать. Но я и туда не хожу тоже. - Ну Адельк, ну ладно тебе, да? Просто отвези меня туда на своей тачке, ты ж знаешь, мне родители запретили машину брать – ну, после как мы с тобой в Талдом съездили… - Отвезти-то я тебя отвезу, уломала. А когда экзамен-то этот? Кстати, мне его тоже сдавать, а я что-то с ног уже сбилась, даже не знаю, какой день сегодня. То фитнес, то в клуб надо, а шоппингом я себя просто изнасиловала. - Сегодня – вторник. Завтра будет среда, а экзамен у нас в четверг, то есть – послезавтра. Адель, ты же моя лучшая подруга! Если я не успею смотаться на службу – всё, точно не сдам. Отец меня тогда прикончит. «Дождешься такого праздника», - подумала Аделинка. - Адель, а ты сама-то к экзамену подготовилась? – спросила Олечка. Аделинка сосредоточено пробиралась сквозь автомобильную пробку, стараясь не войти в зад мусоровозной машине. Кстати, о задах. У Аделинки до сих пор болел указательный палец, вывихнутый при натягивании своей единственной длинной юбки на пухлую Олечкину попку. - Оль, не гони. Я девятый год в институте – как-нибудь сдам. - Да, ты умная, - сподхалимничала Олечка. – Адель, а ты правда татарка? - Самая натуральная. По маме и по по… по папе. - Клевяк! Ты поэтому мусульманка? - Твою мать, Ольга! Не отвлекай меня, видишь – ща об мусоровоз треснусь! Оля помолчала несколько секунд. - Адель, а кто еще татарка? – придумала она новый вопрос. - Блин, ну не знаю. Алсу – татарка. - Алсу? А я думала, она в Англии живет. - Ну и что? – Аделинка, наконец, объехала «мусорку» по обочине, а заодно и по ногам гаишника, который только через полчаса отошел от болевого шока и смог пользоваться свистком. – Одно другому не мешает. Знаешь, сколько в Англии чеченцев? - Не-а… А разве чеченцы живут не в Грузии? Аделя, Адель! Тормозни, мне в аптеку надо. Насколько Адель знала свою подругу, та была здорова, как стадо призовых овец, и в аптеке ей могли понадобиться только «Олвейз плюс». - Что, критические дни? – спросила она Олечку, выискивая место для парковки. - Да нет. Кстати, давно бы пора. Мне же ведь в церкви-то свечку надо будет поставить… До Аделинки дошло не сразу. Но всё-таки дошло. Она чуть не упала на педали. - Оль, ты чё – вообще дура?! Зачем тебе в церкви свечка из аптеки? Кому ты там эту свечку поставишь-то?! Поехали, блин! Там свечку купим!!! Олечка согласно кивнула. Наверное, в церкви ставят какие-то особенные свечки. Аделинке виднее. В ларьке возле Елоховской церкви девушки купили пару свечек – Олечка долго выбирала самую толстую, пока Аделинка не объяснила ей шепотом: это не для мастурбации, а чтобы жечь. Из входа в храм тянуло мистическими ароматами благовоний, и Ольга, мгновенно впадая в транс, затопала внутрь, словно зомби. Аделинка едва успела ее поймать и навязать ей на дурную башку косынку. Вторую она приготовила для себя – на случай, если «настоящую блондинку» придется всё-таки сопровождать. А деваться некуда: Ольга уже застряла в проходе и ЖЖОТ свечку зажигалкой. Мысленно воззвав к Аллаху, Аделинка рванула было к ней, но услышала рядом с собой голос: - Доченька! Помоги старой бабушке на хлебушек! Аделинка порылась в кармане курточки и помогла старой бабушке полуста баксами – меньше у нее не было. - Спасибо, дочка, упокой господь твою душу… - видя, как у Аделинки быстро стекленеют от ужаса глаза, бабушка сообразила, что ляпнула не то, и поправилась, - дай тебе господи всякого здоровья, во! Потрясенная Аделинка ушла в храм. - Аделя, а что значит – исповедоваться? – спросила любопытная Олечка, когда ей удалось (при помощи подруги) установить свою свечу в нужное место и при этом не уронить все остальные. – А то я траву-то завязала курить… - Лучше бы ты завязала тупить! Исповедоваться – это когда ты рассказываешь попу, какие у тебя грехи. Знаешь, что такое грехи? - У-у… Угу. Слушай, а надо рассказывать, что я с Алексом из нашего ЧОПа оргазм только имитировала? - Не надо, - процедила Адель. – Кстати, мне это тоже ни хрена не интересно. Так, пошли, служба уже начинается. - Господи помилу-у-у-у-уй! – затянули певчие под предводительством экстремально бородатого батюшки. Аделинка дернула Олечку за рукав. - Ольга! Кончай приплясывать, это тебе не дискач! Ольга перестала приплясывать, но начала подпевать. Убедившись, что никто не видит, Аделинка дала ей подзатыльник. - Петь тоже не надо! Ты текста не знаешь! - Но все поют… - А ты – не поешь! - Адельк, а что мне тогда делать? – жалобно спросила Олечка, чувствуя, что ее ограничили буквально во всём. - Молись, чтобы сдать экзамен. Мы что – зря приехали? - Ладно. – Олечка почесала ушибленный затылок и звонко выдала, перекрыв сразу и певчих, и дьякона: - Господи, сделай, чтобы этот дебил принял у меня экзамен! На них начали оборачиваться. Аделинка закрыла глаза и прикинулась невидимой. У нее было предчувствие, что живыми они не уйдут. Пока Аделинка стояла, зажмурившись, певчие слегка поутихли, и дьякон приступил к молитве. - Аделя, Адельк! – позвала Олечка. – Слышь, я че-та вообще не врубаюсь – это на каком языке? - На албанском, дурища отмороженная. - Это старославянский церковный язык, - любезно пояснила стоявшая рядом с Олечкой пожилая женщина. Чем поставила Олечку в полнейший тупик, поскольку славяне с албанцами у нее напрочь не коррелировали. Пока Олечка наивно хлопала длинными ресницами, дьякон, которому стереофонически поддакивали певчие, возвысил голос, и все попадали на колени. Олечка наблюдала за этим процессом глазами, распахнутыми, словно люки удивленной субмарины. Аделинка, которая, беззвучно матерясь, тоже коленопреклонилась, чтобы не отрываться от масс, резко дернула «настоящую блондинку» за лодыжку. - Ольга! Не тормози! Сообразив, чего от нее хотят, Олечка в темпе приняла нужную позу – даже чуток переборщила. Аделинка издала негромкий стон. - Оль, тебя раком встать никто не просил! - Ну и ладно, - пробормотала Олечка, приподнимаясь. Лучше бы она так и стояла на четвереньках, потому что теперь с нее можно было лепить скульптуру: «Минет пустому пространству» - томный взгляд, приоткрытый ротик и ладошки, сложенные полукругом у губ. «Мама дорогая, роди меня обратно» - подумала Аделинка. Ей было очень плохо – мало того, что она – мусульманка - в православной церкви, да еще и Ольга с минуты на минуту навлечет на них такую анафему, что мама не горюй. Синяками они точно не отделаются. - Оля, тупорылина ты такая, - прошипела она. – Хватит кривляться! Сосать будешь потом! Впоследствии Аделинка пожалеет о том, что добавила эту фразу. Но будет уже поздно. Дьякон – молодой еще пацан – уже путая слова «Отче наш», таращился на богомольную Олечку. Он знал, что такое воздушный поцелуй, но с воздушным минетом столкнулся впервые. Пытаясь получше разглядеть блондинистую очаровашку в заднем ряду, он непроизвольно шагнул вперед и кувырнулся через алтарь. «Отче наш» оборвался, все зашумели и заголосили. Бедняга сильно ударился зубами и бородой. Прибежал новый дьякон и затянул молитву по второму заходу. Певчие подтягивали с ухмылками. Аделинка посмотрела на часы. Она не знала точно, сколько продолжается православное богослужение, но ей казалось, она провела в Елоховской церкви несколько часов. Про себя она поклялась, что, если переживет это приключение, обязательно пойдет в мечеть и вознесет хвалу Аллаху. Впрочем, главные испытания были еще впереди, а именно – подошло время причастия. Присутствующие дисциплинировано по очереди подходили к батюшке, вставали перед ним, опять же, на колени и целовали ему руку. Олечка, внимательно наблюдавшая за процедурой, замялась, и Аделинка толкнула ее вперед коленкой под задницу. - Иди, блин! Не комплексуй, а то провалишь экзамен. - А я и не комплексую, - ответила Олечка. Все смотрели на нее – давай же, белобрысая, всех задерживаешь. – Не бойся, Адельк, я всё сделаю правильно, - промолвила она, решительно направляясь к батюшке. Аделинка успела еще задуматься – что Ольга имела в виду насчет того, что она собирается сделать – но момент истины приближался со всей неотвратимостью. Олечка мило кивнула батюшке, поддернула юбку и изящно опустилась на колени, причем лицо ее всё еще хранило томно-придурковатое выражение. Затем – Аделинка видела всё ЭТО, словно кадры замедленной съемки – Олечка откинула с носика длинную светлую прядь, и – плавно, отработанным движением задрала подол длинной батюшкиной одежды, проникнув руками прямо ТУДА. Батюшка оцепенел не хуже, чем Аделинка, и не среагировал вовремя. В наступившей тишине послышался скрежет отвисающих челюстей. Аделинка пролепетала: «Ольга, не сметь!». Но Олечка вряд ли ее услышала. Прежде чем хоть кто-нибудь до конца осознал, что именно происходит... …Олечка уже начала. - НЕ-Е-Е-Е-Е-Е-ЕТ!!!!!!!!!!!! – разнесся под сводами храма вопль Аделинки… Весь следующий день Аделинка не поднималась с постели. У нее болело вообще всё. Из Елоховской церкви их не просто выставили – вышибли такими пинищами, что до сих пор в ушах звенело. Аделинка поставила возле кровати бутылку «Мартини» и депрессивно отхлебывала глоток за глотком, отрешенно глядя в экран телевизора. Она мечтала только об одном: взять «настоящую блондинку» за шкирятник и утопить ее в самом глубоком унитазе, какой только найдется. К вечеру Аделинка вспомнила о завтрашнем экзамене и разревелась в подушку. Утром она кое-как привела себя в относительный порядок и, припадая на обе ноги, доползла до джипа. Она ехала в институт и пыталась вспомнить примерное содержание экзаменационных билетов. В институте царила примерно такая же тишина, как позавчера в Елоховской церкви, когда Олечка вышла на сцену. В коридорах не было ни души. Аудитория, где обычно сдавали экзамены, была пустой, словно голова Олечки. Аделинка прождала целый час, но ничего так и не началось. Наконец – ура, какое счастье – в конце коридора показалась староста группы Люся, и Аделинка накинулась на нее, как тигрица на добычу. - Люськ!!! Чё за гниляк? Где народ, где препод, где экзамен??? Люся долго смотрела на Аделинку каким-то странным, загадочным взглядом, а после вдруг зашлась демоническим хохотом. - Какой еще экзамен? Блин, Галимзянова, ты жжош!!! Экзамен позавчера был, ты на двое суток опоздала! Мировой рекорд, ха-а-а, ха-ха-ха!!! Ой, я не могу!!! - А я могу, что ли??? – чувствуя, что вот-вот сойдет с ума, взвизгнула Аделинка. – Вот отстой!!! Разве экзамен не сегодня? Разве сегодня не четверг? - Сегодня – пятница, а экзамен принимали в среду, - прохрюкала Люся, давясь от смеха. – Подруга, ты че – от Ольги вирус дебилизма подцепила? Девки, предохраняться же надо! - Но… но она мне сказала, что позавчера был вторник и что экзамен в четверг… - Обе дуры. Позавчера была среда и экзамен. А мы-то всё голову себе ломали – куда вы запропастились… Мугага-а-а-а-а!!! И Люся, держась за живот, пошла дальше по своим делам, издевательски танцуя на ходу рэп вперемешку с хип-хопом. Обхватив руками раскалывающуюся голову, Аделинка сползла по ближайшей стене. Прошло еще сорок минут, прежде чем она нашла в себе силы вытащить из сумочки мобилу и вызвать Олечкин номер. Кстати, автоматически отметила она, а «настоящая блондинка» вообще ведь не появилась. А вдруг то кадило, которым ей угодили по голове, вызвало какие-нибудь внутренние повреждения? Не мозга, конечно, но от такой плюхи и печенка могла отвалиться… Охваченная беспокойством за подругу, Аделинка вслушивалась в длинные гудки, издаваемые трубкой – один, другой, третий… - Аллё, Адельк, ты? – послышался жизнерадостный голос Олечки. - Ольга, ты где есть? Почему ты не явилась на экзамен? Хотя, неважно, мы всё равно его прозевали. Но куда ты, на хрен, пропала? - Ой, Аделинк, ну я тут, в общем, эта-а-а… Короче, я тут у батюшки… - «Отец Сергий», - донеслось с заднего плана, - да, у Серёги, короче. Адельк, ты прикинь, да, я тут… - Что. Ты. Там. Делаешь. - Как – что? Исповедуюсь. Ты помнишь? Бабушка сказала – надо исповедоваться. А иначе я экзамен не сдам. - Ты испо… что??? – у Аделинки поплыла и раздвоилась перед глазами дверь аудитории. - Исповедуюсь, - повторила Олечка. – Это необходимо, потому что… Наверняка увлекательное продолжение заглушил треск – трещала явно не самая новая кровать. - Слышь, ты, олигофрениха!!! – заорала Аделинка. – Ты лучше ко мне приезжай, я тебя сама исповедую и такую свечку тебе поставлю!!! Прямо в ж… На последнем слове она так стиснула пальцами мобилу, что из корпуса высыпались все внутренности, включая сим-карту…

Олечка и Аделинка спасают экологию Олег Новгородов - …итак, теперь вы сами можете сделать вывод, что загрязнение окружающей среды не только ухудшает экологическую обстановку в целом, но и серьезно сказывается на рождаемости, - завершил лектор полуторачасовой обзор техногенных катастроф, которые студентам полагается знать наизусть – чтобы, упаси господи, не перепутать в случае чего одну с другой. – Спасибо, все свободны Олечка не услышала слов «Все свободны». Аудитория уже опустела, а она всё еще задумчиво смотрела куда-то в стену, словно там было написано что-то важное. Но там было только написано: «Лекция – не повод не нажраться пива». Потом Олечка захлопнула свою тетрадку для конспектов, где были нарисованы две кошачьи мордочки с усами, и почти бегом выскочила за дверь… Через четыре часа с минутами она уже звонила в другую дверь – дверь своей лучшей подруги Аделинки. Аделинка, сладко задремавшая после обеда, открыла, запахивая на себе халатик. - Приветики, Оль! Ты чего приперлась-то? С собой Олечка притащила огромный свернутый в рулон лист ватмана, перехваченный резинкой. Свалив его на полу Аделинкиной комнаты, она захлопала на подругу своими небесно-голубыми глазами, призывая ее внимательно слушать. - Аделька, Адель! Я тут такую штуку узнала, сейчас тебе скажу, а ты только в обморок не падай, ага? - Угу. Уже упала, - Аделинка плюхнулась в кресло и подобрала под себя ноги. Чтоб подальше от рулона. Что бы это ни было, хорошего ждать не приходится. - Короче, оказывается, от того что фабрики спускают в воду, у мужиков не стоит! Аделинка тихо поперхнулась. Это было послание из параллельного мира, в котором по жизни обитала Олечка, причем такие послания обычно не поддавались расшифровке, не неся никакой смысловой нагрузки. Но в этот раз натренированная Аделинка почти сразу и безошибочно догадалась: Олечка где-то прознала про экологию. - У них что так не стоит, что этак, - обтекаемо заметила Аделинка. – Мне кажется, фабрики тут ни при чем. - А вот и при чем! Аделинка, как ты можешь такое говорить?! Нас травят всякими отходами, а мы должны молчать? Где твоя гражданская позиция? Аделинка опять поперхнулась. До сегодняшнего дня Олечка знала только две позиции: на четвереньках и с ногами на плечах. Было как-то дико услышать от нее вопрос насчет гражданской позиции. Да и ответить Аделинка, пожалуй, толком не могла, потому что к своим двадцати восьми годам с гражданской позицией определиться не успела – хватало и других дел. - Оль, давай конкретно. Что у тебя сейчас в твоей пустой голове? - Адельк, мы что-то должны делать! Нельзя сидеть, сложа руки, и ждать, пока у одной из нас родится ребенок с двумя головами! - О нет! – вырвалось у Аделинки. Уж если Олечка не желала сидеть, сложа руки, то лучше застрелиться сразу и самой. – Ну и чего ты предлагаешь? - Вот! – Олечка гордо вручила Аделинке смятый лист бумаги. – Я придумала послать письмо президенту! Только надо собрать подписи, чтоб много было, и еще, это черновик, ты посмотри там, может, поправить надо… Аделинка развернула листок и начала читать. После первых же строчек она безвольно уронила туловище между коленками и затряслась от истерического смеха. Послание президенту Олечка составила следующим образом: «Дарагой призеденд! Мы, граждане Рассии, взволнованы тем, что прамышленныи предприятия отливают прям в Байкал, што приводет к загрязнению рек и гор! Абращаемся к вам с просьбой прекратить эти факты, которые ухудшают демографею и дети получаются дебильные. Всё наше будуштчее зависет аттаво, как опиративно вы отклинитись на нашу прозьбу и чем скарее пирестанут отливать, тем лучше. Прашу вас, дорагой президентт обратить сирьезное вниманние на это письмо, впротивнам случае…». К счастью, на этом текст заканчивался. - Уй, блин, Ольга, ну ты жжош! – с трудом выговорила Аделинка. – Ну ё-моё! Я же так себе грыжу насмею! Ольга смотрела на нее с серьезным выражением лица. - Я вот только не знаю, что лучше в конце написать: «в противном случае, в рот чих-пых» или «в противном случае мы все сдохнем»? Аделькин, как думаешь? - Я думаю, Оль, лучше «все сдохнем». Потому что если ты президенту пошлешь «в рот чих-пых», то сдохнешь намного раньше, чем тебя фабричные отходы прикончат. Оля убрала за ухо белокурый локон. - Да, я тоже так думаю. И это, Адельк, там больше ничего переделать не надо? - Если честно, - Аделинка, всё еще прихихикивая, включила компьютер, - переделывать надо всё. Да, а что это у тебя за рулонище такой? - Плакат. Я его сама нарисовала, фломиками там всякими, и еще маркерами. - Умница-дочка, - съязвила Аделинка. – Ладно, давай посмотрим, что можно сделать с текстом… кстати, а дальше-то что? - А дальше ты меня отвезешь куда-нибудь в центр, к Манежке, и я буду стоять с этим плакатом и собирать подписи. Аделинка замотала головой. - Нет, Ольга, нет, нет. Нет. И нет. Я не хочу тебя никуда везти. Даже и не мечтай. - Аделькина, - в голосе Олечки зазвучал мягкий укор, - ну ты же моя лучшая подруга… Неужели ты бросишь меня в такой… в такой… я впервые в жизни решила сделать что-то полезное, а ты… Кристально-чистые крупные слезы наполнили ангельски голубые ее глаза. - Олечка, - осторожно попыталась выкрутиться Аделинка. – Я тебя однажды возила в клуб, и у меня угнали машину. Потом я возила тебя в церковь – помнишь, надеюсь? – и меня просто чуть не прикончили. Ты-то еще была в главной роли, а я заместо дублера – от звездюлей уворачивалась. Оль, это я с виду такая героиня, а на самом деле я очень боюсь. Олечка грохнулась перед подругой на колени. - Аделинка! Солнце мое, золото, радость моя! Не оставляй меня одну, я ж без тебя… плохо кончу. - Это сто пудов, - тяжело вздохнула Аделинка. Вскоре девушки уже расположились напротив площади Большого театра. Аделинкин джип стоял вплотную к тротуару, и на обе его двери скотчем был наклеен Олечкин плакат, призывающий сдавать подписи «в поддержку». Реакция граждан была, честно говоря, нулевой. Прохожие задерживались, рассматривая плакат, крутили пальцами у виска, но дальше этого дело не шло. Вечерело, накрапывал дождик, у Аделинки закончился «Вог» с ментолом, а подписей на послании президенту не прибавлялось. Их там и было всего две: роскошный Аделинкин росчерк и забавная фентифлюшка Олечки. - Блин, Ольга, по-моему, ты затеяла полную лажу, - сказала Аделинка в половине восьмого вечера. – На нас все смотрят, как на дур каких-то. Тебе-то не привыкать, а я стесняюсь. - Ни в коем случае нельзя отступать… апчхи! – возразила Олечка. – И чего это им, правда, не нравится? Аделинка прошлась вокруг джипа два или три раза, потом прошвырнулась от джипа и до джипа – чисто для разминки, после чего встала к джипу лицом и впервые прочитала, что написано на плакате. Надо было это сделать раньше. Огромными разноцветными буквами плакат призывал: «БАРИТИСЬ ЗА ИКАЛОГЕЮ! АСТАВТЕ ПОДПЕСЬ ПАД ПИСЬМОМ ПРЕЗЕДЕНДУ!!!». У Аделинки непроизвольно упали в желудок все слюни изо рта. - Ольга! – срывающимся голосом окликнула она «настоящую блондинку». – Ольга, ты где русский учила? В монгольской школе юных скотоводов? - Да нет, мы же с тобой вместе учились, - недоуменно пожала плечами Олечка. – Разве у нас школа монгольская была? Я что-то не помню… А почему ты спросила? - Потому что мы с тобой торчим тут с дурацким плакатом и предлагаем всем – читаю по слогам – БА-РОТЬСЯ ЗА И-КА-ЛО-ГЕЮ! Ольга, я тебя сейчас убью. - За что? – удивилась Олечка, когда ее голова оказалась у Аделинки подмышкой. Подтащив «настоящую блондинку» к джипу, Аделинка принялась колотить ее головой об капот. Некоторое время Олечка с достоинством переносила свалившийся на нее катаклизм, однако после двадцатой встречи с капотом забеспокоилась: - Адельк, ну ты че, ну ладно тебе! Ты мне сейчас все мозги вышибешь! - А вот и нет, - сквозь стиснутые зубы отозвалась Аделинка. – Твои мозги родились на сутки позже тебя, поэтому, - новый удар об капот (шмяк!), - ты с ними разминулась навсегда. Так что я буду тебя колотить твоей деревянной черепушкой об этот капот, пока мне не надоест. А надоест мне, будь уверена, не сегодня. Я из-за тебя та-а-ак опозорилась! - Ой! – (шмяк!) - Девушки, чем это вы занимаетесь? – послышалось сзади. Полуобернувшись, но не сбивая темпа, Аделинка увидела молодого человека, который с нескрываемым интересом созерцал великолепную сцену. - Да так. Боремся за и-ка-ло-гею, - небрежно отвечала Аделинка. – Да вон, сами посмотрите, всё написано. – (Бух!) - Слушайте, стоит ли так жёстко? Ей, наверное, уже больно… - Адельк, ну хватит же!!! Капот ведь мнется! Разгоряченная Аделинка отпустила свою непутевую подругу. Потирая ладошкой ушибленную голову, Олечка вгляделась в своего защитника и обомлела. Это было именно то, что надо «настоящей блондинке»: Он – высокий, стройный, в футболке и с горой мышц. Аделинка, девушка не столь впечатлительная и, вдобавок, замужняя, отметила лишь, что парень вроде ничего, и что Ольга, кажется, на него запала. Но иначе бы это была не Ольга. - Девчат, я вам хочу честно сказать – так за экологию не борются, - поделился соображениями парень. – Кстати, меня зовут Геннадий. - Олечка, - представилась Олечка. - Адель, - представилась и Аделинка тоже. - Очень приятно. Так вот, если вы хотите действительно помочь нашей планете и всей окружающей среде, вам нужно в первую очередь… - Отодрать с моего джипера эту херню, - Аделинка вцепилась в край плаката и дернула на себя, - хорошенечко ее скомкать и запихать вот этой вот идиотине прямо в… - Ладно, - не стал спорить сногсшибательный Геннадий. – Тогда во вторую очередь вам надо присоединиться к нашему обществу. Мы называемся «Пис Грин» и отстаиваем чистоту природы в России. Могу ли я пригласить вас посетить нашу штаб-квартиру, где я мог бы подробнее ввести… - О-о-о… О, да, ДА! – сладострастно зашептала Олечка. - …ввести вас в курс наших дальнейших планов. Честно говоря, я восхищен вашим мужеством. Собирать подписи в поддержку экологии с таким плакатом – это, я вам скажу… - Не надо нам ничего говорить, - Аделинка лягнула Олечку ногой по мягкому месту. Олечка была как под гипнозом – мягкая, но неподвижная. - Итак, согласны ли вы проехаться со мной… это недалеко совсем, минут десять на машине. Буду очень рад видеть вас в наших рядах. - Аделька, ну, пожалуйста-а-а-а! – мгновенно пришла в себя и заканючила по-детски Олечка. – Ну Аделя, ну давай же съезди-и-и-им!!! - Я поеду на своей машине, а вы просто езжайте за мной, - предложил Гена. - Хорошо, если только это ненадолго, - против воли согласилась Аделинка, понимая, что день всё равно непоправимо испорчен. Всё эта «настоящая блондинка» – ведь знала же, знала, не надо с ней связываться. А, с другой стороны – одну ее тоже ведь не отпустишь. …Попетляв немного по закоулкам в районе Старого Арбата, кортеж из «Тойоты» Геннадия и «Лексуса» Аделинки добрался до двухэтажного серого здания, украшенного строительными лесами. В полуподвальном помещении (вход со двора) боролись не на жизнь, а на смерть за экологию активисты движения «Пис Грин». - Наша организация ведет мониторинг экологического положения во всей стране, - Гена водил лазерной указкой по карте. Аделинка смотрела без особого интереса, Олечка – та вообще смотрела только на Гену. С открытым ртом. Аделинке это нравилось меньше и меньше, потому что она знала, чем всё закончится. - Ужасно, но факт, - продолжал Гена. – Из-за того, что производственные предприятия нарушают правила ликвидации отходов, загрязнение природы превышает все допустимые значения. А совсем недавно мы получили достоверную информацию, что неподалеку от озера Байкал захоронено несколько контейнеров с отработанным ураном, а доставили их из США. Американцы заплатили кому-то из правительства – и пожалуйста: гражданам – уран, чиновникам – доллары. - Вот отстой! – возмутилась даже и Аделинка. В конце концов, Россия – это и ее страна тоже. Могли бы и ей что-нибудь заплатить. Олечка же никак не отреагировала: она слушала ГОЛОС. - Да, страшная информация. Если бы узнали спецслужбы, нам бы тут такое маски-шоу устроили… - Ой! - подала голос Олечка. - Ну, теперь вам понятно, чё как. Сейчас я выдам вам парочку проспектов о нашей деятельности, а также приглашаю вас завтра на пикетирование здания Совета Федерации. Мы обязательно должны добиться внимания со стороны властей. …Рассеяно подталкивая в спину Олечку, которая пока еще пребывала в моральном экстазе, Аделинка добралась до «Лексуса» и бесцеремонно впихнула подружку на переднее сидение, а сама запустила двигатель. Где-то на полпути «настоящая блондинка» очнулась. - Аделькина! Слушай, ты не помнишь, где у них завтра это… как его, я забыла… - Пикетирование, склеротичка малолетняя. Это когда куча чудил, типа тебя, собирается где-нибудь на улице, пьет пиво и вопит всякий офтоп. А будет это на Охотном ряду, где Совет Федерации. - А где это? Боюсь, не найду. - Конечно, не найдешь. Туда на метро ехать надо. – Когда Олечка в последний раз была в метро, она заблудилась в переходе с Тургеневской на Чистые пруды и в панике позвонила Аделинке – чтоб приехала и забрала ее. Счастье еще, что институт, в котором девушки учились, находился совсем недалеко от Олечкиного дома. - Адельк, Аделя! А, может, ты меня туда отвезешь? Ну пожалуйста! - Ни в коем случае. Ольга, ты хоть немного понимаешь, что это такое? Это – пикетирование, если на твоего эколога Генку натравят ментов, мы легко можем оказаться в «обезьяннике». Тебе в прошлый раз понравилось в «обезьяннике»? - Аделькин, ну ты че – не врубаешься? Там же будут бороться за экологию! Мне обязательно надо туда попасть! Ну плиз, плиз, плиз! - Оля! Нет! - Адельк, тогда мне самой придется… Я где-нибудь потеряюсь, меня украдут и… И хрен вы меня еще увидите!!! – Олечка расплакалась. «Вот твою мать-то, а! – размышляла про себя Аделинка. – Ведь поедет, с нее станется, с такой дурищи. И, что самое смешное – потеряется. Или влипнет в какие-нибудь неприятности, у Ольги это без проблем». - Я всех прощаю… - прошептала Олечка сквозь слезы. – И даже тебя, Аделя, хотя ты и могла бы мне хоть раз в жизни помочь… - ФИГ С ТОБОЙ!!! – заорала Аделинка. – Ладно!!! Я тебя отвезу. …Пикетчики собрались у Совета Федерации точно в назначенное время. Над немногочисленной, но сплоченной толпой виднелись плакаты: «Перезахоронить ядерные отходы!», «Спасём природу для наших детей!» и «Руки прочь от окружающей среды!». Аделинка держалась в сторонке и держала Олечку при себе, чтобы по возможности ее контролировать. Потому что если Олечку не контролировать, может произойти всякое. Вскоре в рядах пикетирующих появился Гена, и Олечка двинулась было к нему – но вовремя была схвачена за пояс юбки и водворена на своё место. - Так, Ольга, стой где стоишь. Я тебя сюда привезла экологию спасать, а не с экологами заигрывать. Не видишь что ли – менты на Генку твоего стойку делают. Действительно, как только Гена возник на горизонте, стоявший неподалеку милицейский патруль из четырех человек как-то недобро оживился. Гена подошел к девушкам. - Привет, Олечка! Привет, Аделинка! Как и вчера, он был в футболке, и Олечка подумала, что с такой мускулатурой Гене никакие менты не страшны. Аделинка подумала – лучше бы Гена не задерживался рядом с ними надолго, а то еще менты неправильно поймут. - Кажется, всё в порядке, - сообщил Гена. – То есть, дело идёт. Главное – вести себя спокойно и не поддаваться на провокации. Я отлучусь по важным делам, но скоро приеду. «Боже, ну почему я постоянно вляпываюсь с этой Ольгой в какое-нибудь дерьмо?» - меланхолично размышляла Аделинка, которой хотелось сесть в «Лексус» и уехать хоть куда-нибудь. Смотаться в салон красоты, например… Проблема была в том, что Ольга вовсе не хотела никуда уезжать. В отсутствие Гены ее романтический настрой сублимировался обратно в экологический: она со всеми перезнакомилась и помогала держать плакат. Пикетчики хором орали лозунги. Аделинка нервно курила, строя про себя пессимистические прогнозы на ближайшее будущее – один другого страшнее. Главное, понимаете ли, не поддаваться на провокации! Как бы не так, блин, можно подумать, кто-то их тут провоцирует. Да всем на них наплевать! Главное-то как раз другое. Главное – чтобы Ольга ничего не учудила. Не успела Аделинка додумать эту мысль, как из Совета Федерации появился толстый мужик лет пятидесяти, с дипломатом и недовольным красным лицом. Он вырулил на улицу и зашагал мимо пикетчиков, на ходу читая написанные яркими буквами плакаты. Ознакомившись, он высказал свою гражданскую позицию: - Разгонять вас надо, с милицией! - Ты что сказал, жирный?! - Олечка выпустила плакат, который от неожиданности упал одной стороной на землю. А через секунду на землю свалился и толстый мужик, на которого налетел белокурый цунами, отчаянно колотящий кулачками и лягающийся босоножками. – Из-за таких, как ты, дети рождаются неграми!!! - Ольга, фу!!! – заорала Аделинка, кидаясь к подруге. Поздняк метаться: милицейский патруль с дубинками наготове спешил к месту схватки. Неподалеку взвыла сирена, и Аделинка, обернувшись, увидела приближающуюся «газель», сверкающую синим проблесковиком. Вторая «газель» неслась с другой стороны. Вцепившись Олечке в шкирятник и в юбку, Аделинка с трудом оторвала ее от придушенно матерящейся жертвы и поставила на ноги. - Ольга, кретинка белобрысая!!! Ты что натворила?!!! Пикетчики всё же поддались на провокацию и вступили в неравный бой с патрулем, поотбирав у ментов дубинки. На помощь патрульным пришло содержимое «газелей» в виде двух десятков омоновцев. Это были крутые ребята, которые никому и никогда не позволяли отбирать у себя дубинки – разве что пьяным десантникам в день ВДВ. Улица огласилась звуками ударов и ожесточенными ругательствами; при этом сражающиеся стороны с одинаковым удовольствием топтали ногами поверженного владельца дипломата. Кто-то из пикетчиков разбрызгал целый баллончик «Перца», чем ощутимо загрязнил окружающую среду. - Ой, а че за дела?! – с испугом спросила Олечка, разглядывая дерущихся. - Ольга, ну какая же ты идиотина!!! Быстро, пошли в машину, пока нам заодно не вломили! – не обращая внимания на слабые протесты Олечки, Аделинка потащила ее к «Лексусу»… - Ну вот, можешь радоваться, - сказала Аделинка, сидевшая за компьютером. Она только-только наконец поверила, что им удалось смыться с места происшествия живыми и целыми. Ну, относительно целыми: Олечка, мрачно забившаяся в угол дивана, ощупывала подбитый глаз. Аделинке было жаль, что она снова подняла руку на бедняжку, но, с другой стороны, Олечка могла бы воздержаться от реплики: «А тот мужик был против экологии!». – Удружила ты своему Геночке, ничего не скажешь. - А что случилось-то? – спросила Олечка. - Да вот, в инете пишут: «Группа пикетчиков задержана после нападения на г-на Жирдостова, помощника члена Совета Федерации. Нападение переросло в массовое побоище… все тридцать человек, входящих в ультрарадикальную группировку «Пис Грин» помещены в КПЗ до предъявления санкции прокурора». Да, Ольга, я в тебе, конечно, не сомневалась, но мне и в голову не приходило, что всё закончится ТАК хреново. - Я-то тут при чем. - Ни фига себе – «я тут при чем»! Абсолютно при всём! Оля, ты не просто поддалась на провокацию, ты сама повела себя, как ходячая провокация. Если бы не ты, ОМОНу там делать было бы нечего. - Аделькина, ну ладно тебе! Прости. У меня был этот, как его – импульс! Я очень импульсивная. - По-моему, ты очень тупорылая. Ключевое слово – очень. Ладно, я уж тебя как-нибудь прощу – не впервой. А вот Генка точно тебя по головке не погладит. Олечка расхныкалась. - Блин! Вот паскудство! Почему, ну почему мне всегда так не везет?! Почему я постоянно всё и всем порчу??? - Ну всё, всё, хватит уже! – прикрикнула Аделинка. – Оль, ну достала уже реветь. Хочешь, я тебе коктейльчик смешаю? - Давай. Аделинка всунула ноги в домашние тапочки и пошла на кухню мешать коктейли. Перед этим она отпила мартини «Бьянко» прямо из горлышка – ее до сих пор трясло. Олечка высосала свой коктейль, громко хлюпая. - Адельк, ну вот как мне теперь быть? – спросила она, немного успокоившись. – Понимаешь, я так боюсь за экологию… и Гену еще подставила. Ну посоветуй же мне хоть что-нибудь! - Хорошо. На твоем месте я бы держалась от Гены подальше. Он сам по себе тот еще перец, можешь мне поверить. Если эта его группировка «Пис Грин» ультрарадикальная… - Ультра какая-какая? Блин, Аделя, не говори со мной по-китайски, сколько раз просила. - Ладно, проехали. В общем, забей на Гену. А за экологию ты можешь бороться в инете. А че? Многие так делают. Найди какой-нибудь сайтешник тематический и жги! Наверняка твой голос будет услышан. - Аделькин, Аделя! Слушай, я придумала! Ты ведь наверняка помнишь, куда мы ездили, ну, где у них тусовка эта. Можешь меня туда еще раз отвезти? Аделинка выронила стакан. Остатки коктейля впитались в ковер, воздух наполнился ароматом мартини «Бьянко». - Ни за что! Оль, ты больная. И вообще – сколько можно мной пользоваться? Аделя, отвези меня туда, Аделя, отвези меня сюда! Блин, да задолбала!!! Олечка вновь пустила слезу. - Ладно, Аделя, не хочешь – ну и не надо. Я сама попробую найти. Конечно, я потеряюсь, меня похитят… - Я на это надеюсь. - Какая же ты бессердечная, жестокая! – трагически воскликнула Олечка. – Тебе совсем, совсем меня не жалко! Я понимаю, конечно, проще издеваться, чем помочь… - Ольга, заткнись. Хорошо, я отвезу тебя туда, но в последний – читай по губам – в последний раз. - Аделикина, я тебя люблю!!! – Олечка вскочила с дивана и бросилась Аделинке на шею. - Да-а-а… неудачно получилось с этими ментами, - вид у Геннадия и впрямь был расстроенный. – Я так и не понял, что случилось – то ли этот дурак из Совета Федерации драку завязал, то ли из наших кто… А я ведь предупреждал – на провокации не поддаваться! Олечка смотрела Гене в рот и кивала головой, как заведенная: да-да, конечно-конечно, предупреждал-предупреждал. Аделинка, делая вид, что рассматривает прикнопленный к облезлой стене график повышения рождаемости детей с двумя и более головами, старалась не заржать на весь дом. Интересно, если сказать Генке, кто на самом деле виноват – он Ольгу сразу замочит или сначала будет долго ее пытать страшными пытками? Штаб-квартира заметно опустела. Собственно, присутствовали в ней только сам Геннадий, «настоящая блондинка» и ее подруга. - Боюсь, - продолжал Геннадий, не ведая, что истинный виновник провала сидит прямо перед ним в короткой юбке и ловит каждое его слово, - планы кампании за экологию серьезно нарушены. Осталось прибегнуть к радикальным мерам. У меня на руках двадцать экземпляров брошюр с материалами о противозаконном хранении техногенных отходов, умышленном загрязнении водоемов и о коррупции среди чиновников, контролирующих окружающую среду. Вот, - Генка извлек из ящика стола упаковку из почтовой бумаги, перевязанную веревкой, - эти брошюры. Главное, чтобы они не попали в руки кому-нибудь из… из ФСБ какого-нибудь. Оля, Аделя, на вас моя последняя надежда. – (Только не на меня, - поправила Аделинка и смылась на улицу). - Эти брошюры надо отвезти одному из спонсоров нашего движения «Пис Грин». Он передаст их в газеты, на телевидение – в общем, предаст огласке. - Ага, - сказала Олечка. - Вот адрес, - Геннадий протянул Олечке листок. – Пожалуйста, Оля, это надо сделать очень быстро. - Ага, - сказала Олечка. – Ну, я пошла, да? Не бойтесь, я всё сделаю, как надо. Если бы Аделинка не сидела уже в своем «Лексусе», она бы объяснила Геннадию, что, когда Олечка говорит «Я всё сделаю, как надо», это как раз таки означает, что сделает она всё, как не надо. Но Аделинки рядом не было. Геннадий был хорошим психологом и мог с первого взгляда определить того, кто его точно не подведет. Если бы не отличная интуиция, Геннадий не стал бы лидером движения «Пис Грин» и не получал от зарубежных спонсоров кучу бабок, большая часть которых попадала прямиком в его карман. Но то, что Олечка всей душой стремилась ему помочь – это одно. Другое – что именно получится из этой помощи. Выходя на улицу с пачкой брошюр подмышкой, Олечка читала адрес на листочке, что позволило ей споткнуться о высокий порог и тут же чуть не полететь кубарем с не менее высокой ступеньки. Наблюдая за этими эволюциями из «Лексуса», Аделинка два раза сказала: «Упс». - Аделька, Адель, - Олечка бросила пачку на заднее сидение, а сама залезла на переднее. – Ты же моя лучшая подруга, ну плиз, ну давай их отвезем, а? Ну я тебя очень прошу… - Адрес говори, полоумина. Пришвартовавшись у обочины возле антикварного магазина, Аделинка вытолкала Олечку на улицу. - Так, забирай свою подрывную литературу и тащи, куда надо. Слышь, дурища, а ты точно уверена, что адрес правильно мне сказала? - Точно-точно, - заверила ее Олечка, ударяясь головой о потолок кабины. – Ой! Проводив «настоящую блондинку» взглядом, полным неизбывной тоски, Аделинка закурила сигарету и сделала погромче радио. Передавали ее любимую песню Эйсов «Beautiful life», но настроение у Аделинки не улучшилось. «Какая, в пень, красивая жизнь, они просто с Ольгой никогда дел не имели», - раздумывала она. …Тем временем Олечке без труда удалось найти нужный дом – его просто невозможно было не заметить. Она долго стучала и скреблась в огромную подъездную дверь и даже, упершись в нее попой, подолбила каблуком – ноль внимания, кило презрения. Тогда Олечка двинулась в обход здания, чувствуя, что пачка с брошюрами уже начинает действовать ей на нервы. Впрочем, неважно, речь идет об экологии, значит, надо пожертвовать собой. Зайдя с другой стороны, она обнаружила открытый вход, рядом с которым на стене висела табличка. Олечка начала ее читать, но поняла – многа букаф, ниасилю – и гордо прошествовала прямо внутрь. - Девушка, вы куда собрались? – тормознул ее в прохладном вестибюле суровый молодой человек. Несмотря на свою суровость, он окинул «настоящую блондинку» взглядом, исполненным плотоядия: по летней жаре Олечка обычно одевалась так, что можно было просто ходить голой – разницы практически никакой. Однако Олечка на взгляд не обратила внимания, презрев собственные сексуальные инстинкты – природа в опасности. - Мне брошюры отдать надо, - сообщила она. – Кому можно отдать брошюры? - Ну, давайте я приму, - как-то странно хихикнул молодой человек. – Расписаться надо? - Не надо, - бросила Олечка и, цокая каблучками, вышла обратно на улицу. - Готово! - похвасталась она, разыскав «Лексус» и вновь устроившись в уютном кресле. – Правда, я молодец? - Ты че, в «Детский мир» ходила? – угрюмо спросила Аделинка, которая успела уже вся известись от беспокойства: не дай бог, если идиотку прихватят менты с пачкой хер знает каких брошюр. - Не-а! Я во-он туда ходила, - Олечка показала пальцем, куда она ходила. Аделинка проследила направление и ее затрясло – чуть клипсы из ушей не повылетали. - Подожди-ка, дорогая, - Аделинка старалась не поддаваться панике. – Слушай, ну-ка, дай мне этот листок с адресом. - Ну, на, - пожала плечами Олечка, отдавая Аделинке листок. Аделинка прочитала и спала с лица. - Оль, а Оль, - тихим шепотом позвала она. – Оля, ну что же ты за дура? Ты хоть сама знаешь, какая ты дура? - Нет, а что? – тоже шепотом спросила Олечка. - Оль, у тебя тут написано – Большая Полянка, дом один дробь три. А какого хрена ты мне сказала – Большая Лубянка? Знаешь, тупая, безмозглая до безобразия кретинка, куда ты сдала свои брошюры? - Куда? – захлопала Олечка глазами. - В ФСБ, вот куда!!! Ой, блин, кажется, мы с тобой попали, один-дробь-три. И нехило причем попали. Не забудь мне напомнить, чтобы я тебя прикончила. Поехали отсюда… - и Аделинка, втопив по газам, понеслась прочь, не разбирая дороги. От визга шин оглохло всё живое в радиусе полукилометра… Приятную новость об аресте сотрудниками ФСБ «лидера экстремистской группировки «Пис Грин» Геннадия Обмылкова» почерпнули, естественно, из инета. В инете также было сказано, что Обмылкову предъявлено обвинение в государственной измене. Он давно подозревался в распространении заведомо ложной, сфабрикованной информации, с целью вызвать панику среди граждан и дестабилизировать социально-политическую обстановку в стране. Аделинка хмыкнула, подумав, что для дестабилизации социально-политической обстановки в стране достаточно и одной Олечки. Но, после того как известие достигло Олечкиных ушей с кокетливыми сережками и внедрилось в ее мозг, хмыкать Аделинка перестала. А через два часа она сама готова была удавиться на дверной ручке, лишь бы Олечка прекратила свою кошмарную истерику. - Ольга, да хватит тебе визжать, - увещевала Аделинка безутешную Олечку. Та завизжала еще громче. – Оль, перестань, говорю. Ща соседи милицию вызовут, подумают, я тут режу кого-то. Оль, не надо по полу кататься… да не грызи ты ковер, троглодитка!!! Олечка с отвращением выплюнула половину крыла жар-птицы, и, стоя на коленях, вцепилась руками в свою прическу. - Я опя-а-а-а-ать всё испортила-а-а-а-а-а!!!!!! – взвыла она и забилась головой об кожаный диван. - Ну да, конечно, испортила. А как же иначе? – спросила куда-то в пространство Аделинка. – Оль, остановись уже. Я прямо смотреть на тебя не могу. - Тебе меня хоть немного жалко? – уточнила Олечка, отрываясь от избиения дивана. - С какой радости тебя жалеть? Тупица – она и в Африке тупица. - Ах так!!! – и Олечка забилась об диван с удвоенной силой (шмяк, шмяк, шмяк). - Я шучу, Оль! Мне тебя очень жалко! Ольга-а-а-а! Что это еще за конвульсии? - Я умираю, - сказала Олечка, и, дернувшись еще пару раз, застыла на ковре в позе зародыша овцы. Следующие тридцать минут прошли в тишине. Потом Аделинка рискнула окликнуть «зародыш». - Оль, так че тебе в башку-то вступило? Почему мы вместо Полянки на Лубянку приехали? - Так похоже же, - не открывая глаз, объяснила Олечка. – Лубянка, Полянка… Понапридумали названий, козлы! Я и перепутала. А теперь я умираю. - Ничего ты не умираешь. И вообще, вставай, мешаешься на проходе. Оля, причитая, переместилась с объеденного ковра на диван. - Я никому не нужна, мне никто не сочувствует, и я собираюсь покончить с собой! Аделинка сочувствовала. Еще как. Уж если до Олечки допёрло, что ей лучше покончить с собой в интересах всего человечества – значит, совсем девке хреново. Еще вскроет себе вены… будет потом с полосками на руке ходить. Не стильно. Аделинка собралась с мозгом и родила предложение: - Оль, а давай съездим с тобой куда-нибудь, ты за экологию поборешься, на душе полегчает. Хочешь, хочешь? - Хочу. А куда съездим? - Ну вот, смотри, че пишут: «В Подмосковье из-за аварии на химзаводе возникла интенсивная утечка… руководство завода от комментариев отказалось, последствия до сих пор не устранены. Сейчас на технологической площадке, в зоне выброса отравляющего вещества, находится группа добровольных наблюдателей-экологов». Ольга, это как специально для тебя. Там ты сможешь совершить какие-нибудь поступки! - Клевяк, - облизнулась Олечка. – А Подмосковье, это вообще где? В Москве хотя бы? А может, Геночку уже выпустили, и он тоже там будет? - Подмосковье – это от Москвы совсем недалеко, а Геночки там не будет. Его выпустят лет через десять, а может и больше. Я точно не знаю, сколько за государственную измену сейчас дают. - Ужас! Это я во всём виновата! Я жить после такого не хочу! - Оля, ладно, всё, поехали. Только ты не ной. - Хорошо, не буду. - Не ной. - Не буду. После поворота с шоссе «Лексус», вздымая клубы пылищи, преодолел еще километров пятнадцать по бездорожью, затем из тумана проступила серая громада заводской стены. Вылетев на площадку, пристыкованную непосредственно к стене, Аделинка дала по тормозам – да так, что Олечка чуть не катапультировалась из машины через лобовое стекло. - Пристегиваться надо, - нравоучительно сказала Аделинка. – Я че-та и не заметила, что дорога кончается. Она уже начинала жалеть о том, что отправилась в эту поездку. Да еще – додумалась же – сама предложила. Место было каким-то зловещим. Несколько криво стоящих дешевых авто, плюс еще несколько мотоциклов и стрёмно толпящиеся фигуры двуногих прямоходящих метрах в ста от въезда на площадку – всё это вселяло какую-то неясную тревогу. Да еще кондишен выдыхал в салон не чистый воздух, а с примесью чего-то очень техногенного. Девушки выбрались из «Лексуса» и дошли до края площадки – оттуда открывался живописный вид на разверзшуюся в железобетонной стене пасть сливной трубы – из нее лениво выплескивалась сине-бурая жидкость. Падая в проложенный в овраге под стеной ров, синяя бурятина издавала довольное рычание и непотребные миазмы. - Бр-р-р-р-р, - вздрогнула Олечка, взглянув вниз. - Ага, слив защщитан, - согласилась Аделинка. – Ну и гадость. Адельк, а ты зацени, если всё это впадает в речку, а речка впадает в водохранилище, а из водохранилища тебе подают это в джакузи, и ты… - Оля, заткнись. А то я тебя туда столкну. И мы встретимся у меня в джакузи. Олечка испуганно замолчала. - Эй! – крикнули им издалека. – Здесь взрывоопасно! Спичками, зажигалками не пользоваться! - Ладно, не будем, - проворчала Аделинка. – Ну что, Оль, начинай, что ли, спасать экологию. Давай-давай, ну, что встала? Олечка помялась немного и прошлась туда-сюда вдоль края площадки. Если таким образом она спасала экологию, то видимого эффекта это не дало. Поеживаясь от гуляющего по площадке сквозняка, Аделинка направилась к толпе и послушала разговоры. - Течет, блин, - говорили там. - Второй день уже. И никто не чешется. А ведь прямо в реку уходит! - Да, точно. А из реки – в водохранилище. - А я знаю, куда потом, - радостно заявила Аделинка. Все оглянулись на нее. – Ко мне в джакузи! По физиономиям собравшихся экологов было видно – они считают ее джакузи единственным подходящим местом для слива такой дряни. Прикинувшись, что она и сама придерживается того же мнения, Аделинка пошла назад, к Олечке. Издалека Олечка казалась какой-то одинокой и трогательно-беззащитной. Она не могла остановить изливающийся из трубы поток синебурости. «Господи, а я всё на нее злюсь, - подумала Аделинка. – А ведь вместе в школе учились. В принципе, Олечка – очаровательное, хоть и глупое существо. Безобидное. Вечно пытающееся устроить свою личную жизнь. Из-за Генки, небось, до сих пор переживает». - Олечка… - начала было Аделинка – и осеклась. Очаровательное, безобидное существо стояло с зажженной сигаретой и забавно выдыхало дым через ноздри. Как будто этого было мало, в другой руке она держала зажигалку и поигрывалась ею: чирк – огонечек, чирк – еще огонечек. - Ольга, ты, блин, что, блин, творишь, блин, - зачастила Аделинка, чувствуя, как волосы у нее на голове встают дыбом. – Оль, ты совсем дура, да??? - Аделькина, а чего не так? – с искренним недоумением спросила Олечка. Чирк – огонечек. - Оля, ты - овца! Тут курить нельзя, ты охренела! Всё взорваться может!!! - Но… почему же? Сказали, нельзя только зажигалками пользоваться… - А прикурила ты от чего?! От солнечного зайчика??? - Ой… - подавилась дымом Олечка. - А зажигалкой ты чего балуешься? Ольга, быстро прекращай. И то, и другое. - Адель, Аделя! Ну прости. Я ж просто не поняла… - БРОСАЙ, ДУРА ТУПОМОЗГЛАЯ!!!!!! Передернувшись от неожиданности, Олечка конвульсивно отшвырнула тлеющий окурок «Вог» с ментолом. Он порхнул, ложась по ветру, и плавно, подобно вошедшему в посадочную глиссаду аэробусу, спланировал в ров, наполненный дымящейся взрывоопасной жидкостью… …Аделинка третий день мучилась головной болью после взрыва. Она не вставала с постели и маленькими глоточками пила мартини, стараясь забыться. Но забыться не получалось, потому что вторым человеком, по счастливой случайности выжившим в огненном аду и даже не получившим почти никаких повреждений, оказалась Олечка. И жить в этом мире дальше Аделинке предстояло вместе с Олечкой. Катастрофы «настоящей блондинке», видимо, не страшны, а здоровье у нее лошадиное, прям как у коровы. Впереди у Ольги еще годы и годы активной деятельности на благо цивилизации. Вчера Олечку показали по телевизору. Корреспондент попросил ее рассказать, как всё это случилось. Олечка обаятельно улыбалась в камеру и передавала приветы маме, папе, подружке Адельке («Аделя, а я по телеку, прикол, да?!»). «Ну, мы, в общем, там стояли, а потом оно как рванет, я ваще прихренела, а дальше не помню!». Кажется, потом выступил с комментарием психиатр, который заявил, что у потерпевшей сильный нервный шок, из-за которого она не может связно выражаться и адекватно мыслить. Можно сказать, Олечкина борьба за чистоту окружающей среды в конце концов увенчалась успехом. Химзавод взлетел на воздух вместе со всем оборудованием, персоналом, отказавшейся от комментариев администрацией, фундаментом и даже служебной автостоянкой. А у Олечки – только легкий ожог задницы. Утром она позвонила и похвасталась, что уже может сидеть. Взорванное одним неверным движением Олечкиной руки предприятие, конечно, больше не будет загрязнять окружающую среду. Правда, при взрыве образовалось плотное облако ядовитого газа, которое накрыло все окрестности и ядовитым дождем пролилось на поля, посевы, дачи и свежезажареные шашлыки – но разве в мелочах дело? Пройдет два-три-четыре года, и на полях вновь взойдут посевы, фермеры соберут урожай, зерно обратится в муку, и из нее напекут много-много вкусного хлеба. Люди будут покупать этот хлеб, и делать себе бутерброды, и есть их. И потом у них родятся дети с двумя головами.

Ктулху носит тапки Олег Новгородов Аделинка убивала время, просматривая на DVD свой любимый сериал «Убиться веником и не жить», когда ей позвонила мама ее лучшей подруги Олечки. - Адельчик, на тебя вся моя надежда, - сходу сообщила она. – Привет. - Здрасьте. Куда, кстати, Ольга пропала? Не звонит, не пишет. - В том-то всё и дело! Адель, ты понимаешь, она связалась с каким-то панком! Где-то с ним тусуется, ночевать домой не приходит, на мобильный не дозвонишься, и, самое главное – как бы она не вышла за него замуж! - А может, уже и вышла? – предположила Аделинка. - Надеюсь, что нет! – испугалась мама. – Аделя, только ты можешь на нее повлиять. Ты представляешь – его зовут Поторчун! Придумай что-нибудь, а? Придумаешь тут, - размышляла Аделинка весь остаток вечера. Дома она была одна – муж по каким-то нефте-газовым делам челночил по заграницам. Чье-нибудь общество было бы весьма кстати, но Олечкин сотовый молчал, как хренов партизан в гестапо. Только бы это не закончилось плачевно. Один раз Олечка уже была замужем, и нельзя сказать, чтобы ей там не понравилось – просто муж не выдержал. Как я, спрашивается, должна на нее влиять? – всё больше озадачивалась Аделинка. Черт, ну разве ее не воспитывали в детстве? Воспитывали. Но все попытки воспитания провалились буквально в унитаз. Олечку кормили оплеухами, сутками не выпускали из угла, запрещали смотреть мультики и лишали мороженного. Но, несмотря на всё это, Олечка упорно не желала умнеть и выросла «настоящей блондинкой», к чему и стремилась с детского сада. Аделинка в сотый раз взялась за мобильный, но тут Олечка позвонила ей сама. - Аделя, Адельк! Слушай, у нас тут бабки закончились, на пиво не хватает! Ты не можешь мне одолжить децл? - Хорошо-хорошо, - сохраняя нейтральный тон, ответила Аделинка. – Где тебя искать? Подъезд массивного «сталинского» дома, судя по царящей внутри микроатмосфере, в полном объеме выполнял функции общественного туалета. Поднимаясь по лестнице, Аделинка молилась о том, чтобы у нее всё получилось: план она разработала еще по пути сюда, теперь оставалось только выцепить Олечку из грязных панковских лап. И еще Аделинка молилась, чтобы не вступить случайно во что-нибудь туфелькой. Она чувствовала себя как сапер, идущий через минное поле. Позвонив в дверь квартиры номер тринадцать, Аделинка некоторое время вслушивалась в доносящийся изнутри убийственный храп. Наконец, ей открыл жирноватый перец в очках и в косухе. Вид у него был какой-то подозрительно умный. - А вы к кому? – осведомился перец. - Я к Ольге, денег на пиво подогнала, - холодно ответила Аделинка. – Где она есть-то? - А-а, да вон, в той комнате, - очкастый кивнул в глубь коридора; к счастью, ужасающий храп доносился из другого помещения. Войдя в «ту комнату», Аделинка без особого удивления обнаружила дрыхнущее на диване странное существо в футболке «Грин Дэй», драных джинсах и кедах; существо отравляло воздух пивным перегаром. Рядом ютилась дремлющая Олечка – бедняжке не хватило места, и она свешивалась задней частью в мини-юбочке с дивана. Мощный пендоль по вышеупомянутой части привел Олечку в чувство. Она шмякнулась на пол, широко раскрыла глаза и захлопала ими на Аделинку. - Аделя, Адельк! – сонно пролепетала она. - Ты чего? - Вставай, дурында несчастная. Мы уходим. - Куда? - За пивом, - дрыхнущее Нечто перевернулось на другой бок и нецензурно пробурчало ценное указание, что пиво следует доставить не куда-нибудь, а лично ему в руки. – Давай-давай, а то магазин закроется. Аделинка в темпе собрала раскиданные по всей комнате Олечкины сумочку, курточку и босоножки и вытолкала ее в коридор. На Олечкино протестующее «Ой» из кухни появился перец в очках; в руках он держал нож и яйцо. - Эй, а вы куда? – осведомился он, разбивая яйцо почему-то на пол. - Ща пиво привезем, - ответила Аделинка. – И, это, вы пол заляпали. - Бли-и-ин, - огорчился очкастый. – Сковородка-то на кухне… - Ничего, со всеми бывает, - успокоила его Аделинка, пинком вышибая Олечку из квартиры. Через полчаса до Олечки дошло, что везут ее не за пивом, а совершенно в другое место. - Аделька, Адель! Так ты меня че – похитила, что ли? Блин, во клевяк! - Как ты догадалась? – у Аделинки до сих пор звучал в ушах дикий храп откуда-то из недр панковской квартиры. – Между прочем, меня попросила лично твоя мамочка. Она сказала, что ты достала тусить с каким-то Поторчуном. Кстати, то, что с тобой на диване валялось – это он и был? - Ну да… Вообще-то можно коротко – Торч. Аделя, Адельк! А куда едем-то? - За город. Там есть один дом отдыха неплохой, свежий воздух, массаж, сауна и всё такое прочее. Поживем там недельку, может, раздумаешь за панка замуж выходить. Олечка захихикала. - Слушай, я не настолько дура, как вам всем кажется. - А насколько ты дура? – уточнила Аделинка. - Только чуток. Я вовсе не собиралась за него замуж, и он мне даже вообще не нравится. Просто я хотела посмотреть, как они будут вызывать бога Ктулху… - Ка-а-аво вызывают??? - Ктулху. Это – такой бог. Он дрыхнет в глубоком море, а когда проснется, то пожрет всё человечество. Только для этого его надо сначала вызвать, прикольно, Адельк, да? Ну вот, я и хотела заценить, как они его вызывать будут. Аделинка пощупала Олечкин лобик. Никакой температуры, даже странно. - Оль, ты, случаем, головой ни обо что не ударилась? Что ты сейчас прогнала? Кто собирается вызывать Ктулху? - Ну, они, в смысле, панки. То есть, их трое. Ну, Торч, потом еще очкастый такой – ты видела – Тхурздый, и еще Рылый. Они – ктулхупоклонники, и придумали, как вызвать Ктулху. Чтобы он всех пожрал. Аделинка вдавила педаль тормоза, но всё равно проехала мимо красного светофора, остановившись уже на перекрестке. - Ольга, ты точно больна. Ктулху… Оль, срочно лечись, пока не поздно. Никакого Ктулху нет и никогда не было. Его придумал один писатель, кажется, американский. Это так, чтоб ты в курсе была. - Ну Аделя! Как это не было! Они мне обещали, что вызовут Ктулху. И даже обещали принести меня в жертву, - с гордостью добавила Олечка. - Ну просто супер! – восхитилась Аделинка. – То есть, я так понимаю, ты их на свои деньги поила пивом, а они за это принесли бы тебя в жертву. Это называется «дашь на дашь». О господи, дура - она и в Африке дура. Оль, тебе через год тридцатник отмечать, а ума как у шестилетней, чесслово. Не, что я говорю! Гораздо меньше. - Аделя, Адельк! – Олечка преданно заглянула подруге в глаза. – Аделя, а может, вернемся, а? Я очень хочу посмотреть на Ктулху… - Ага. Как он тебя пожирать будет, очень интересно. Я бы тоже посмотрела. Всё, Ольга, замолчи. Если еще раз я что-нибудь услышу про Ктулху, ты увидишь, что с тобой случится. Я тебя сама себе принесу в жертву и пожру. Поняла? И вообще – не было никакого Ктулху. Его придумал американский писатель. Олечка обижено отвернулась к окну. - Ты мне еще скажи, что Бивиса и Бадхеда тоже не было, - чуть не плача, хлюпнула она носом. - Бивиса и Бадхеда тоже не было. И крокодила Гены с Чебурашкой. И даже, Ольга – ты только не расстраивайся – не было колобка. Всё это сказки для идиоток, вроде тебя. Была уже поздняя ночь, когда Аделинка остановила «Лексус» напротив главного здания элитного дома отдыха «Голубцово». Ей пришлось еще долго расталкивать сладко уснувшую Олечку, которая, пробудившись от тычка под ребра, спросила Аделинку: «Ты – Ктулху?», и тут же была выкинута из машины. - Я тебе устрою такого Ктулху, - пообещала Аделинка, вынимая из багажника сумку с вещами первой необходимости. Сзади зашумел мотор, и, слепя фарами, подъехал шестисотый мерин. - Кого еще принесло-то? – недовольно спросила Аделинка. Из кабины мерина появилась высоченная девушка в стильном вечернем платье – она разговаривала сразу по двум мобильникам. До Аделинки донесся ее голос: - Алё, это Катя, минутку, у меня другой телефон. Да, это Катя, привет! Ну че, в театр идем? Я билеты заказала. Но я на пару часиков опоздаю, у меня презентация, потом расскажешь. Ну всё, у меня другой телефон. Алё! Да, это Катя. Из редакции? Я отошлю вам статью завтра. Разговаривая, она окинула Аделинку и барахтающуюся на асфальте Олечку презрительно-надменным взглядом из-под офигительной прически долларов за триста. Даже Аделинка, муж которой покупал новую машину раз в два года, и та почувствовала себя ничтожеством, а Олечка и вовсе присмирела, как мышка. - Да, Катя! И я хочу, чтобы гонорар мне перевели прямо на счет, понятно? Нет, у меня показ мод и интервью с редактором «Сосмополитен», так что приехать я не смогу. - Аделька, Адель! Это кто? – шепотом спросила Олечка. - Это – девушка космо, - мечтательно ответила Аделинка, любуясь стильной красоткой из мерина. – Я всегда сама хотела такой быть. - Девчонки, «Лексус» переставьте, мне паркануться надо! – крикнула им «девушка космо» и поменяла мобильники местами. – Это Катя, да! Я буду вести вашу презентацию! Зарегистрировавшись у администратора, Олечка и Аделинка отправились к себе в номер. Олечка тут же завалилась на постель, и Аделинке пришлось распаковывать сумку. При этом она думала о том, как классно быть девушкой космо. И как хреново по жизни нести ответственность за чокнутую Олечку. Самое обидное – вечно находится какой-нибудь дегенерат, поселяющий в ее пустой голове ту или иную дебильную идею – ну как с этим Ктулху, хотя бы. Хорошо, если завтра, протрезвев, Олечка про Ктулху забудет – а если нет? - Телек посмотрим на ночь? – спросила Аделинка, гася свет. Ей хотелось хоть чем-нибудь отвлечь себя от мрачных мыслей. - Ненавижу телевизор! От него у меня голова болит. - А знаешь, от всех этих волн, которые болтаются в пространстве из-за телевидения, у блондинок появляются клетки головного мозга, - прикололась Аделинка. - О нет, только не это! – переполошенная Олечка тут же зарылась глубоко под одеяло. Проснулась Аделинка около одиннадцати утра. Олечка еще дрыхла, бормоча во сне какие-то стрёмные заклинания. Аделинка поправила ей подушку и отправилась в бар. Наверняка, проснувшись, Олечка будет мучиться похмельем, и придется делать ей коктейль. Приобретя пакет сока и бутылочку мартини «Бьянко», Аделинка на выходе из бара столкнулась с Катей – девушкой космо. - Доброе утро, как спалось? – вежливо спросила Аделинка. Катя протиснулась мимо нее, загадочно промолчав. «Ну вот, - расстроилась Аделинка. – Настоящие девушки космо со мной не разговаривают». От горя она прямо на ходу открыла бутылку и сделала пару глотков. Вернувшись в номер, Аделинка застала Олечку, прижавшейся ухом к стене и явно к чему-то прислушивающейся. - Приветики, Оль. А тебе как спалось? – Олечка не ответила. – Так, блин, вы че все – сговорились, что ли? Ольга! Я тебя спрашиваю, ща пинка получишь! Олечка приложила к губам указательный пальчик. - Тс-с-с-с! Слышишь, там, за стеной, льется вода! - И что такого? Коктейль будешь? - Аделя, Адельк! Это ведь точно Ктулху! Он явился со дна морского и с него льется вода! Аделинка была очень воспитанная и почти никогда не ругалась. Но тут она просто не выдержала: - Вот гандонево!!! Ольга, твою мать! Завязывай с этим Ктулху! Просто в соседнем номере кто-то принимает душ! И отвали, к едрене фене, от этой стены, пока я тебя об нее не убила!!! Олечка перебралась на кровать, с детским любопытством лаская взглядом бутылку мартини «Бьянко». - Аделя, Адельк, ты можешь мне не верить, конечно, но я почему-то знаю, что это - Ктулху, - сказала она. - Да блин, - Аделинка почувствовала, что навязчивая Олечкина шиза передается уже и ей тоже. Она даже представила себе стр-р-р-рашное спрутопохожее существо с крылышками, принимающее душ в соседнем номере. Кстати, вспомнилось Аделинке, в соседнем номере поселили девушку космо – Катю. И в данный момент Катя стильно тусуется в баре, так кто же тогда там плещется??? Вот кошмар, самой, что ли, об стенку убиться? - Аделькин, а ты коктейльчик сделаешь, да? - Сделаю, если ты обещаешь больше не доставать меня своим Ктулху. А то я точно свихнусь. Влив в Олечку пару стаканов коктейля, запихав ее в душ (Олечка долго не хотела туда запихиваться – боялась Ктулху) и приведя ее в более-менее презентабельный вид, Аделинка решила, что самое время позавтракать. В кафе им посчастливилось оказаться за соседним столиком с девушкой космо. - А о чем вы статьи пишете? – светски осведомилась у Кати Аделинка, надеясь снискать ее благосклонность. – О моде, наверное? - О ПРОДВИНУТОЙ моде, - ответила Катя без малейших признаков благосклонности. – Девушка, вам этого не понять. Официант! Где мои отбивные? И пошлите кого-нибудь ко мне в номер – у меня очко протекло. Несмотря ни на что, у Аделинки отлегло от сердца. - Вот видишь, бестолочь, - сказала она Олечке. – У нее всего лишь протекло очко. Ктулху здесь по любому ни при чем. Олечка не ответила. Было видно, что она усиленно о чем-то думает, что очень не понравилось Аделинке. Олечка думала редко, и всякий раз это было не к добру. - Аделя, Адельк! Слушай, ты сказала, что эта девушка – из космоса. Ну так вот, Ктулху тоже из космоса! Я не сомневаюсь, она – Ктулху. Смотри, она сейчас будет есть отбивные из человеческого мяса! - Ольга, немедленно закрой рот. Или следующие отбивные будут из твоего мяса, поняла? – Аделинка одарила подругу уничтожающим взглядом. – И еще. Она не из космоса, она – девушка космо. Это значит – деловая, разносторонняя, яркая личность и всё такое прочее. Если бы я не связалась с тобой, я бы тоже могла быть такая. И что это у тебя за фиговина на шее болтается? Олечка потеребила кулон затейливо-омерзительной формы на толстом шнуре. - А, это мне Торч дал. Это амулет Ктулху. Ктулху является к тому, кто его носит. Резким движением Аделинка сорвала с Олечки амулет Ктулху. - Больше не смей вешать на себя всякую гадость! Еще заразу какую от своих панков подцепишь, тебе в КВД Ктулху Димой Биланом покажется. – Аделинка засунула амулет в карман курточки, а курточку повесила на спинку стула и открыла меню. Занятая изучением списка салатов, она не заметила, как девушка космо – не только разносторонняя, но и слегка клептоманистая - протянула длинную руку и вытащила амулет Ктулху за шнурок. Ее глаза загорелись – такой стильный аксессуар! Воровато покосившись на Олечку и Аделинку, Катя быстро убрала амулет к себе в сумочку. Перед тем, как отправиться в массажный кабинет, Аделинка сделала Олечке строжайшее внушение. - Не вздумай куда-нибудь улизнуть, пока меня не будет. Учти, я тебя везде найду и повешу за ноги. И не смей повсюду разыскивать Ктулху – не хочу, чтобы все говорили, что я привезла с собой психбольную. Ольга! Ты хорошо поняла или прислать тебе по заднице? Олечка зачаровано кивнула. Ей было известно, что с Аделинкой лучше не валять дурака, если она в таком настроении. Однако после сеанса массажа и расслабухи в солярии, Аделинка не нашла Олечку в номере. Выглянув в окно, не увидела ее и на улице, хотя там резались в настольный теннис и Ольга просто обязана была принимать в этом живейшее участие (она очень любила подавать улетевшие шарики). Полная плохих предчувствий, Аделинка галопом понеслась прочесывать прилегающую местность, но Олечки не было просто нигде. Не Ктулху же ее унес на дно моря, в конце-то концов, подумала Аделинка, сворачивая на примыкающую к спортплощадке аллейку, по которой прогуливались люди. На одной из скамеек Аделинка углядела девушку космо, что-то увлеченно набирающую на своем ноутбуке, а сзади – о ужас! – подкрадывалась Олечка. Ноги у Аделинки мгновенно стали какие-то ватные, хотя она и понимала – надо срочно что-то делать. Но в следующий миг Олечка плюхнулась на колени перед девушкой космо, и, привычно сложив руки минетиком, воззвала к ней с мольбой: - О, Великий Ктулху со дна моря!!! – (девушка космо вздрогнула и уронила ноут). – Теперь, когда ты съел четыре отбивных («Вот зараза, даже посчитала!» – пронеслось в голове Аделинки) из человечьего мяса, может быть, ты не станешь пожирать меня? - Че-е-ево?!!! – взвизгнула девушка космо. – Из какого еще человечьего мяса??? Этим воплем, она, естественно, привлекла общее внимание к сцене, которая и без того была обречена на успех. Гуляющий народ немедленно сконцентрировался напротив скамейки. Всем было очень интересно, что будет дальше. - То есть, как какого? – когда Олечка говорила о чем-то важном, голос у нее становился очень громкий. – Я же видела, как вы на завтрак ели человечье мясо! - Ты че, дура, из психушки сбежала?! – девушка космо поспешно схватила свой ноутбук и принялась удирать, ловя на себе осуждающие взгляды: обитатели домов отдыха, как правило, не приветствуют употребление в пищу человечьего мяса. Несясь со всех ног, она чудом не растоптала Аделинку. – Блин, ты, раскосая! Держи от меня подальше свою подругу, по ней психперевозка плачет!!! Протолкавшись к Олечке, Аделинка поставила ее на ноги за шкирку и как следует ей надавала под восторженный рев зрителей. Кто бы мог подумать, что в доме отдыха будет так весело. - …ты – тупая, безмозглая, невменяемая ДУРА!!! – закончила Аделинка свое пламенное выступление. – Ты хоть поняла, что ты сделала?!!! - Ага, - кивнула Олечка. – Я разговаривала с самим Великим Ктулху! Аделинка залпом допила мартини «Бьянко» и без сил упала на постель. - Из номера – ни шагу, - предупредила она Олечку и забылась неспокойным сном. Проснулась она через час – ей померещилось, что Олечка куда-то прошмыгнула. Но то была лишь причуда сна – на самом деле «настоящая блондинка» просто припала ухом к стенке, вслушиваясь в журчащую и плещущуюся в соседнем номере воду. - Ну чего еще? – слабым голосом спросила Аделинка. – Опять Ктулху? - Он снова вернулся! – шепотом сообщила Олечка. – Наверное, он ждет, когда ему принесут жертву. Только не меня, только не меня! - А че так? Ты же вроде хотела? - Не-а. Я сначала хотела, а потом передумала. - Жалко. Опять ты меня обломала. Слушай, Оль, сделай что-нибудь полезное, чем херней страдать. Может, сгоняешь в бар за мартини? Я хочу напиться. - Ну ладно, - согласилась Олечка, неохотно отрываясь от стены. – Только мне того… денег надо. - Возьми у меня в кармане. Стук Олечкиных каблучков затих в коридоре, а Аделинка медленно просыпалась. И, чем больше она просыпалась, тем лучше понимала, какой косяк спорола только что. Можно сказать, она выпустила на волю СУМАСШЕСТВИЕ. И это сумасшествие сейчас направляется прямо в бар, и еще неизвестно, какую новую хохму оно там отмочит. Никогда ничего неизвестно заранее, если речь идет об Ольге. Согнав с себя сонное оцепенение, Аделинка выскочила из номера и бросилась вдогонку… …Девушка космо – Катя – сидела в баре, пытаясь успокоить разыгравшиеся нервы стаканчиком «кровавой Мэри». Она никак не могла прийти в себя: в присутствии кучи народу ее обвинили в каннибализме, обозвали каким-то «Ктулху», да еще она уронила ноутбук и забыла, о чем шла речь в ее новой статье, причем, по-видимому, навсегда. Кроме того, очко в ее номере опять протекло. Катя впервые задумалась о том, что в жизни всё происходит не совсем так, как пишут в «Сосмополитен». Но развить эту тему ей не удалось: в дверях бара появилась ТА САМАЯ полудурошная блондинка. Катя не успела спрятаться под стол, как Олечка заметила ее и издала громкий испуганный крик. Прочие посетители немедленно подняли головы – половина из них присутствовала при Олечкином реалити-шоу на аллейке, а теперь явно намечалась следующая серия. - Смотрите! – воскликнула Олечка, показывая пальцем на Катю. – Это – Великий Ктулху, и он пьет кровь младенцев! Катя выронила стакан, и томатный сок с водкой растекся по столу. Тихо сползая на пол по кожаному сидению, она уже не увидела, как в бар ворвалась Аделинка и учинила жестокую расправу над лучшей подругой… На этот раз «настоящей блондинке» жизнь малиной не показалась. Аделинка отбила себе об нее все руки и коленки. И напрасно, как выяснилось: едва только Аделинка отвлеклась на минуточку, чтобы освежиться глотком мартини, как Олечка втихую вырулила из номера и постучалась в соседнюю дверь. - О Великий Ктулху! – позвала она. – Услышь меня, ибо я пришла тебе поклоняться! Только, плиз, не надо меня пожирать! - Отвали, ненормальная!!! – заверещал из-за двери Великий Ктулху голосом Кати. Аделинка волоком затащила Олечку обратно в номер. - Ну всё, хватит!!! Ольга, еще одна твоя выходка – и я лично тебя прикончу! Ты понимаешь?!!! Олечка покивала головой, потом покапризничала немного и сделала вид, что легла спать. Аделинка стащила с кровати матрац и устроилась под дверью – во всяком случае, если Олечка надумает снова устроить акт ктулхупоклонения, уйти незамеченной она не сможет. Катя – девушка космо – расхаживала по своему номеру с сигаретой и жалела о том, что родилась на свет. Блин, надо же так влипнуть – приехала вроде бы отдохнуть и набраться сил, а теперь всем известно, что она ест человечину и пьет кровь младенцев. Причем, самое смешное (не до смеха, правда), что все, сидевшие с ней в баре, почему-то в это поверили. Кате нужно было сочинять новую статью о продвинутой моде, готовиться к двум презентациям и к интервью, а она и думать ни о чем не могла. И очко уже задолбало течь. Единственное, что могло привести ее в форму, была сауна с бассейном. Времени – половина второго ночи, вряд ли там кто-то сейчас зависает. Катя переоделась и бесшумно сделала ноги, надеясь, что белобрысая шизофреничка не услышит… Кто из троих панков первым догадался, что привезенный родителями Поторчуна из Индонезии странный артефакт является амулетом Великого Бога Ктулху, установить было уже нереально. Да это и не играло большой роли. Куда важнее было то, кто именно повесил его на шею «настоящей блондинке», вследствие чего амулет исчез вместе с нею. Короткое расследование выявило в качестве виновного самого Поторчуна. - Торч, ты – дебил, - сказал ему Нечетопорылый, или просто Рылый – огромный, страшный мужик с румяной физиономией и серьгой в ухе. Торчу уже конкретно настучали по репе. Нечетопорылый даже хотел выполнить давнюю угрозу и отгрызть ему лицо, но было малость не до того. – Кто тебе разрешил отдавать амулет этой бабе? - Мы ведь ее в жертву должны были принести, так? – угрюмо спросил Поторчун. – Жертва должна носить амулет, иначе Ктулху ее не пожрет. Так написано в «Некрономиконе». Текст «Некрономикона» скачал из инета и распечатал на принтере Тхурздый – плотный крендель в очках, с виду казавшийся умным. Он до такой степени не умел читать по-английски, что слово thursday – четверг – у него получалось как «тухрздый», за что он и получил своё погоняло. - Блин, Торч, - сказал Тхурздый, поправляя очки на носу. – У тебя у самого мозгов, как у блондинки. Амулет надевать надо перед самым жертвоприношением, а не за двое суток. Теперь у нас нету ни жертвы, ни амулета, а всё ты, тупое упыханное чмо. - Кто же ее из квартиры выпустил? – грозно спросил Рылый. – Чего замолк, Тхурзд? А то я не знаю, какой придурок ночью на кухне яичницу жарил! Ты обязан был этого не допустить. Вот как отгрызу лицо! - Э-э, типа, не надо, - Тхурздый спрятался за Поторчуна. – Между прочем, за ней подруга приехала. Они могли вызвать милицию! - Нас ждет встреча с Великим Ктулху, а ты испугался какой-то милиции! Ладно, твари опоссумные, сегодня – ночь жертвоприношения, и мы должны сделать всё возможное, чтобы разбудить Ктулху! - Без амулета как же? – вздохнул Тхурздый. - Спокуха, Тхурзд, всё под контролем. Аделинка проснулась от того, что на нее упало что-то тяжелое, но мягкое. Продрав глаза, она поняла, что это Олечка попыталась покинуть помещение, но в темноте не заметила «ловушку». - Ольга, блин! Чего тебе не спится? Ща врежу! - Аделкин, Аделя! Не ругайся, плиз! Она только что вышла. И куда-то пошла! - Уй ё-моё! Ну и что? - А вода-то льется! Нет, Аделькин, ты как хочешь, но она – это Ктулху, а Ктулху – это она. Ругаясь на чем свет стоит, Аделинка столкнула с себя аморфную Олечку и, подтянувшись на дверной ручке, открыла дверь и выглянула в коридор. Там никого не было. И только от порога соседнего номера тянулась зловещая цепочка влажных следов – умная Аделинка догадалась, что это следы чьих-то резиновых тапок. Да, но чьих же? Что это вообще может значить? А что, если на самом деле девушка космо вдруг превратилась в самого настоящего Ктулху, надела резиновые тапки и куда-то намылилась? Например, схавать очередную жертву и запить ее кровью младенца? Пока Аделинка недоуменно вглядывалась в мокрый пол, Олечка уже на цыпочках кралась по следу. - Ольга, место! – машинально скомандовала Аделинка, но та ее и не услышала. Аделинка догнала шизнутую и меланхолично пнула ее пониже спины, но эффект получился прямо противоположный – Олечка ускорилась и почти бегом добралась до конца коридора, где он разветвлялся: налево – в бар, направо – в сауну. - Аделя, Адельк! – заныла Олечка, будучи поймана за шкирку. – Ну ладно тебе, ну давай только посмотрим на Ктулху и пойдем спать, ладно, ладно? Ну я очень хочу, ну пли-и-и-и-из! Аделинка хотела применить удушающий прием, но выбитый об Олечку локоть отозвался резкой болью, и она поняла, что бессильна что-либо изменить. Она могла только тенью следовать за Олечкой и надеяться на то, что Ктулху пожрет чертову идиотку, подавившись при этом насмерть. Через две минуты влажные следы резиновых тапок привели их к двери сауны, откуда доносились зловещие звуки – словно что-то большое и чудовищное поднималось из водной пучины… Катя вынырнула из бассейна и пошла в парилку. Ей это было надо. Из-за всех последних событий собственная голова то и дело посылала ее на хрен: вот, и полотенце забыла в номере, пришлось возвращаться. Усевшись на дощатой полке, Катя извлекла из пакета стыренный накануне аксессуар и примерила его на себя. Зеленоватый металл амулета приятно холодил разгоряченную кожу. - Ну, поехали, - произнес Нечетопорылый в глухой тишине трехкомнатной хаты Тхурздого в сталинском доме. Ктулхупоклонники Тхурзд и Торч принялись жутковато отплясывать, завывая. – О Великий Ктулху… - Рылый сверился с текстом, - типа, это, короче, хватит дрыхнуть на дне моря! Явись нам, ибо жаждем мы тебя узреть и… блин, Торч, ты на тексте кастрюлю с дрожжами нарисовал??? …в общем, пожри свою жертву, на коей увидишь ты свой тайный знак – АМУЛЕТ КТУЛХУ!!! - Не, ну ни фига себе! – воскликнула Олечка, разглядывая голую девушку космо, окутанную облаками пара. По следам мокрых резиновых тапок «настоящая блондинка» и ее подруга попали точно в парилку. – Смотри, Аделя, я же говорила, что она - Ктулху! Вон у нее и амулет, как у меня. - А по-моему, она просто спионерила у меня твой амулет, - задумчиво ответила Аделинка. – Вот непонятка… Я знала, конечно, что девушки космо крутые, но не думала, что они НАСТОЛЬКО крутые. - Эй, вы чего сюда впёрлись?!!! – заорала Катя, вскакивая со скамейки. – Блин, я с вами сама в психушку скоро заеду!!! Да нате ваш амулет долбанный, сто лет он мне не нужен, - и девушка космо принялась сдирать с себя амулет Ктулху. - Стоп-стоп, - остановила ее Аделинка. – Минуточку. Не надо. Оставьте пока себе. Клубы пара вокруг Кати вдруг забулькали и заколыхались, принимая какие-то безумные формы. Вот прорисовалась жуткая морда, щупальца, крылышки за спиной. Великий Ктулху злобно вытаращился на Аделинку, и та резко шарахнулась назад, молниеносно покидая парилку и отдавливая Олечке обе ноги. В следующую секунду Аделинка захлопнула дверь парилки и навалилась на нее всем телом. - Ольга! Немедленно тащи сюда тяжелую скамейку! Я долго эту дверь не удержу. - Я не могу тащить скамейку, - возразила Олечка, прыгая то на одной, то на второй ноге. – Она тяжелая. - Вот поэтому и тащи. И нефиг врать, всё ты можешь. Тебе же не хочется, чтобы я опять тебя отметелила? Миг – и скамейка забаррикадировала дверь, из-за которой слышалось отвратное почавкивание. Теряя остатки разума, Аделинка поняла, что Великий Ктулху как раз пожирает девушку космо… Схватив Олечку, она бросилась на улицу – туда, где в ночной тишине ждал на стоянке верный «Лексус». Олечка трепыхалась и бормотала какие-то кощунственные заклинания, но Аделинке было по барабану: она просто мечтала смыться живой, пока Ктулху не доел «парное мясо» и не перешел к теплым закускам. В квартире, где трое панков читали «Некрономикон», требуя от Великого Ктулху немедленно им явиться, прозвучал жуткий голос, от которого у Тхурздого даже в почках и то всё застыло: - Хрен я вам буду являться, трое уродов! Я уже нашел того, кто осмелился напялить на себя мой тайный знак. Короче, тут вообще реально есть че пожрать! А человечество я схаваю как-нибудь потом, так что обломитесь. - Ну блин!!! – завопил Тхурздый. Гоня «Лексус» на полной скорости, Аделинка обернулась назад. Над элитным домом отдыха «Голубцово» вырос кошмарный силуэт, размахивающий щупальцами – это Великий Ктулху приступил к своему позднему ужину… - Минувшей ночью в доме отдыха «Голубцово» случилось… случилась… произошло, - ведущая теленовостей замялась, - короче, там такое произошло, что вся наша съемочная группа охренела наглухо, а оператора до сих пор тошнит в футляр от камеры, так что прямого включения пока не будет, - Аделинка потянулась за пультом и нетвердой рукой прибавила громкость. – Однако точно известно, что некий каннибал устроил в доме отдыха кровавую бойню, за которой последовало пожирание человечины в огромных количествах. Следователям удалось опросить супружескую пару, покинувшую «Голубцово» за несколько часов до трагедии… бр-р-р-р, ужас какой, и установить имя предполагаемого маньяка, убийцы и каннибала. Это известная журналистка Екатерина Поцлох, работавшая в журналах «Сосмополитен», «Эль», «Базар», «Гламур» и других популярных изданиях. Также Екатерина Поцлох проводила презентации модной одежды и… Аделинка дала подзатыльник сидящей рядом с ней на диване Олечке. - За что? – разобиделась Олечка. - Заткнись и дай мне послушать. - …Как показали свидетели, Екатерина Поцлох еще вчера днем была замечена в пожирании человеческого мяса, которое она запивала кровью младенцев. Ее бывшие коллеги по журналистской работе в недоумении. Они говорят, что раньше Катя не ела человечины и почти никогда не пила кровь. Такая вот, дамы и господа, кровавая драма, оставайтесь с нами, в следующем выпуске мы покажем вам растерзанные, обезображенные тела. - Поняла, идиотина? – Аделинка, не вставая с постели, смешала себе коктейль из мартини и водки. – Оставайся с ними, и тебе покажут кучу обглоданных мертвяков. Надеюсь, тебе это понравится. Если бы ты не тусовалась с панками и не таскала на шее всякие хреновые амулеты, ничего бы этого не случилось. Впрочем, два последних предложения Аделинка произнесла в пустоту. Услышав про обглоданных мертвяков, Олечка тут же от страха… заснула. Аделинка поправила ей подушку, допила водку без мартини, и скоро тоже спала. Не сладким сном – ей снился Великий Ктулху во всех немыслимых подробностях.

При посадке выпускайте шасси! Олег Новгородов В прошлое воскресенье Аделинка ездила в аэроклуб учиться управлять самолетом. Ей понравилось. Инструктор показывал, как надо держать горизонт, как правильно регулировать двигатель, как выпускать закрылки и, в конце концов, как взлетать и садиться. И еще ей показали две КНОПОЧКИ: если нажать на одну и что-нибудь сказать, тебя будет слышно в кабине, если на другую – услышат все, кто работает на этой радиочастоте. Причем кнопочки лучше всего не путать. А то всегда найдется какой-нибудь остряк, который тебе ответит. В течение недели Аделинка в клуб поехать не могла: ей надо было готовиться к сессии. Она твердо решила закончить пятилетний курс обучения на факультете психологии досрочно за десять лет, причем одиннадцатый год уже истекал. Но вот наступила суббота, и Аделинка, отложив учебники и недочитанный номер «Сосмо», надела свои лучшие джинсы и розовый топик и отправилась на аэродром. Когда она уже выезжала на «Лексусе» со стоянки, ей позвонила на сотовый лучшая подруга Олечка и стала нудно жаловаться: - Аделькин, Аделя! Слушай, мне че-та так хреново! Мне плохо, и меня все бросили. Ты не могла бы приехать ко мне… и купить по дороге бутылочку мартини? - Не могу, Оль. Я сегодня еду на самолете летать. - Ух ты! Ты что, летчиком работаешь? - Да нет же, дурочка. Я просто учусь водить маленький самолетик. Тренировочный. Хочешь, я возьму тебя с собой и покатаю на заднем сидении? - Клевяк! – обрадовалась Олечка. – Ты заезжай за мной, ладно? …В аэроклубе «Крылья голубки» девушек встретил пилот-инструктор по прозвищу Чикатило. Его звали так за бритоголовую голову и кровожадное лицо, но на самом деле Чикатило был очень добрый и профессиональный мужик, и все клиенты аэроклуба предпочитали подниматься в воздух именно с ним. Было известно, что за свою летную карьеру Чикатило ни разу не потерял курсанта. Он еще не догадывался о том, что сегодня потеряют его самого. - Здравствуйте, Адель, - сказал Чикатило, когда Олечка и Аделинка выбрались из машины. – Сегодня мы с вами еще на часок слетаем в зону, а потом будем отрабатывать взлет-посадку. Готовы? Тогда прошу в самолет. «Зоной» в авиации называется район полетов. Если самолет, потерпев аварию, свалится кому-нибудь на голову именно в этом районе, это не считается серьезным нарушением правил. Олечка всего этого не знала, и «зона» представилась ей в виде сборища татуированных мужиков, смолящих бычки в тюремном дворе для прогулок. А она уже при виде Чикатило перепугалась насмерть. Впрочем, когда ей показали самолет, ей стало еще страшнее. - Не, я не полечу! – успела сказать Олечка, прежде чем Аделинка запустила пальцы меж ее ребрами и пощекотала. Сдвинув, таким образом, Олечку с места, Аделинка коленкой запинала ее в кабину («Да не стой ты, корова»). – Аделька, Адель! Я не... Я не… Я не хочу погибнуть!!! Аделинка и Чикатило захлопнули двери и, надев наушники, с увлечением принялись запускать двигатель. Про Олечку больше просто никто не вспоминал. Чикатило разрешил Аделинке для пробы дать полный газ, и самолет, наполнившись внутренней мощью, зловеще опустил нос к бетону. Бешено вращающиеся лопасти винта подняли тучи пыли. Затем газ убавили, Чикатило дал команду отпустить тормоза и рулить на взлетную полосу. С чем Аделинка и справилась просто блестяще, ощутив себя как минимум Юрием Гагариным. В то время как сзади Олечка ощущала себя Белкой и Стрелкой в одном лице. При посильной помощи Чикатило Аделинка выровняла самолет по центру ВПП и воткнула ручку газа до упора. Самолет с ревом понесся вперед. Когда скорость достигла девяноста километров в час, Аделинка подергала на себя штурвал, и шасси оторвались от бетонки. - Ну вот, видите, - ободряюще улыбнулся Чикатило. – Только примите еще чуток на себя… вот хорошо, теперь мы не убьемся об эти гаражи. Можете убрать закрылки. Через несколько минут самолет набрал высоту сто пятьдесят метров, и учебный полет начался. Чикатило показывал Аделинке ориентиры. - Сначала разворачиваемся вон на ту здоровую трубу… Затем выполняем второй разворот на желтый ангар, вот он, за шоссе… Третий разворот, идем над рекой. А теперь давайте снизимся прямо к воде и шуганем рыболовов. Пилот-инструктор Чикатило вообще любил шугать рыболовов. Впрочем, после этого дня он больше никогда не занимался подобной ерундой. И вообще над речкой не летал. Забрав у Аделинки штурвал – чисто на всякий случай, чтобы не пришлось добираться до земли вплавь – Чикатило перевел самолет в крутое снижение. Снизу приближалась река, а у Аделинки приближался экстаз. - Вау-у-у-у!!! – завопила она в детском восторге, естественно, перепутав при этом кнопки и выйдя в эфир. - Ага, я тоже кончил, - отозвался эфир мужским голосом. - Ну ни хрена се… - обиделась было Аделинка, но тут поняла, что в кабине происходит что-то не то, - …бе. Никто и не подозревал, что с того самого момента, как Аделинка еще на стоянке воткнула полный газ, Олечка на заднем сидении пребывала в ступоре от ужаса. Но сейчас, когда она увидела в лобовое стекло неуклонно и быстро несущуюся навстречу самолету речную гладь, ступор у нее моментально прошел. Протиснувшись в узкий (шириной-то всего в ладонь) промежуток между спинкой кресла Чикатило и стенкой кабины (что было в принципе невозможно, но пухленькая Олечка смогла!), она распахнула дверцу и попыталась покинуть самолет. - Эй, КУДА??? – заорал Чикатило, одной рукой хватая паникершу за юбку, а другой отстегивая свой ремень безопасности, который ему мешался. Всего несколько секунд он боролся с Олечкой, заталкивая ее обратно в кабину. В итоге это ему удалось, но, втолкнув Олечку внутрь, себя он вытолкнул наружу. В реку Чикатило вошел солдатиком и довольно глубоко, а когда он, отплевываясь, вынырнул на поверхность, догонять самолет было поздняк и без мазы: тот уже улетел довольно далеко. С берега злорадно лыбились рыбаки, на улице которых в кой-то веки наступил праздник. …Обнаружив отсутствие в соседнем кресле инструктора и присутствие там офигевшей, с растрепавшимися белокурыми кудрями Олечки, Аделинка едва не завыла от страха. - Mamma mia! – пролепетала она и с квадратными глазами потянула штурвал. Передернувшись от носа до хвоста, самолет выровнялся, а затем перешел в набор высоты. Река весело удалялась от бело-голубого брюха крылатой машины – удалялась вместе с Чикатило. Через некоторое время Аделинке удалось более-менее стабилизировать высоту, захлопнуть открытую с инструкторской стороны дверцу, дать Олечке по шее и надеть на нее гарнитуру. - …?! – сказала Олечка. - Нажми на эту кнопку, идиотка. - Аделя, Адельк, а куда мужик-то выпал?! - Блин, да нет, не эту кнопку, - (в наушниках послышалось: «Во, блин, по ходу, девки Чикатило в реку уронили!»). - Да, Ольга, ты молодец, - Аделинка дрожащей рукой вытерла лоб. – Ничего не скажешь, удружила. Спасибо тебе, лучшая подруга. Только что ты оставила нас без инструктора. Че дальше делать будем? - Ой, - жалобно пискнула Олечка. – Я не знаю. Ты же умеешь летать на этой штуке, да, Аделя? Да, да? Ну пли-и-и-из, ну скажи, что да! Аделинка устало вздохнула. - Летать-то я умею, а толку-то что? Надо же еще уметь на ней садиться. А этому меня как раз не успели научить. Из-за тебя, кстати. - А садиться – это как? Сложно, что ли? - Не то чтобы сложно, но мы с тобой почти наверняка гробанемся. Ладно, посиди минутку тихо. Если сможешь, конечно. Я попробую связаться с землей. Алло, типа, прием! Это Аделинка! Меня кто-нибудь слышит? - Диспетчер на связи, что вы хотели, девушка? - Слушайте, у нас тут трабл. Мы летим без инструктора, че нам делать-то, а? - Постарайтесь не паниковать, - (в сторону: «Прикинь, Петрович, опять каких-то дур малолетних без намордника отпустили!»). – Какой у вас тип самолета? - А откуда я, типа, знаю? – возмутилась Аделинка. – Мне не говорили, а я не спрашивала. И вообще – сам ты дура малолетняя! Всё, без тебя обойдусь! В раздражении Аделинка прибавила мощности движку. Самолет полетел быстрее. - Аделя, Адель! А что они тебе сказали? - Ничего хорошего, - обозлилась Аделинка. – Говорят – ща спасателей вышлем. Ольга, я тысячу раз говорила тебе, что ты – ДУРА, но сегодня ты превзошла саму себя. Ты не просто дура, ты – катастрофа белобрысая. А я, между прочем, уже забыла, где аэродром. Ну чего, куда дальше двинем? На Белый дом или уж сразу в Кремль? Олечка немножко подумала. - А давай с парашютом спрыгнем? – родила она гениальную идею. - Прыгай, только без парашюта, - ответила Аделинка. – Нету у нас парашютов. - КАК ЭТО – НЕТ ПАРАШЮТОВ??? - А вот так. Кто ж знал, что такое случится? - Я буду жа… - договорить Олечке не удалось, потому что Аделинка решительно заложила глубокий правый вираж, и «настоящую блондинку» размазало по дверце. Минут через пятнадцать Аделинка отыскала посадочную полосу и неуклюже прицелилась в нее пропеллером. Немного успокоившись и даже выдав Олечке свежий носовой платок, чтобы вытирать капающую из носика кровь («поцелуй дверцы» даром не прошел), она снова вызвала диспетчера. - Алло, это дисп? Аделинка на связи. Я собираюсь произвести аварийную посадку, так что вы там всех разгоните, кто мешается, ага? - Угу. А вы сможете? - А у меня есть другие выходы? – саркастически поинтересовалась Аделинка и убавила обороты. Управляемый ее неопытными, но чуткими руками самолет почти правильно снижался к полосе. Всё было бы хорошо, если б в самый последний момент Олечка, оглушительно заверещав, не рванула штурвал на себя. Самолет вздернулся носом к небу и угрожающе заколыхался над серым бетоном. Пока Аделинка, борясь с истерикой, пыталась разрулить ситуацию, аэродром остался позади. Пришлось снова набирать высоту. - Ольга, тупая ты идиотина!!! – наорала Аделинка на подругу, убедившись, что опасность временно миновала. – Если ты, безмозглая кобыла, еще раз так сделаешь, я тебя удавлю на месте!!! Ясно??? А теперь сиди, блин, не шевелись, не разговаривай и лучше не дыши! Алле, дисп? Это Аделинка, я ухожу на второй круг. Держите полосу свободной. - Понял, промахнулись немного? – ехидно спросил диспетчер. - Причем охренительно промахнулась, - ответила Аделинка, имея в виду, что взять с собой на аэродром Олечку, а уж тем более посадить ее в самолет было самой большой промашкой в ее жизни. Развернувшись на трубу, ангар, реку и опять на посадочный курс, Аделинка уже гораздо увереннее начала снижаться. Всё приходит с опытом, думала она. Олечка сидела, как пришибленная. Внизу, на летном поле, два десятка самолетов застыли в ожидании – что из этого получится. И опять ничего не получилось. Едва Аделинка собиралась плюхнуть самолет на полосу, как Олечка с диким визгом («Не-е-е-е-е-ет!!!!!!») в точности повторила все те же действия, что и в предыдущий раз, сорвав посадку наглухо. С огромным трудом выровняв самолет, Аделинка угостила Олечку парой-другой хороших подзатыльников. - Ольга!!! Короче, ты меня поняла!!! Алле, дисп, это Аделинка, я, блин, ухожу на третий круг. - Девушка, вы сегодня, наверное, садиться уже не будете? – участливо осведомился диспетчер после того, как Аделинка доложила уход на восьмой круг. Подзатыльники и тычки в бедро на Олечку просто не действовали. – Ничего страшного, мы можем подождать и до завтра. - Твою мать, - ответила Аделинка. – Ольга, нам надо серьезно поговорить. Объясни мне, какого фига ты не даешь мне нормально приземлить этот долбанный самолет? В небесно-голубых Олечкиных глазах появился мягкий укор. - Аделькина, но мы же разобьемся! - А почему? – требовательно спросила Аделинка. - Потому что ты не выпустила шасси. Я где-то слышала, что надо обязательно выпускать шасси. - Ёж твою двадцать, Оля! Почему ты мне сразу-то об этом не сказала?! Я, к твоему сведению, не летчик-космонавт, всех тонкостей не знаю. - Аделя, но ты же мне велела молчать. Я не хотела тебя злить, ты и так не в настроении… Аделинка плюнула и развернулась на трубу. - Хорошо. Шасси, говоришь. Ладно. Только я не знаю, как они выпускаются. Чикатило мне не показывал. Так, сейчас я попробую поискать, а ты следи за высотой. Мы должны выдерживать ровно сто пятьдесят метров. Поняла? - Поняла. Аделя, Адельк! У нас уже три километра… - Три… ну ты и бестолочь, Ольга! Ты куда смотришь? Это не три километра, а три часа! - Упс… прости, пожалуйста. - Я тебя прощу, не волнуйся. Дай мне только приземлиться, я тебя так прощу – своих не узнаешь. Ни ты их, ни они тебя. Ну где же это, где… Должен быть такой маленький рычажок… - Не вот этот? – Олечка положила мягкую ладошку на рычаг выпуска закрылок, случайно опустив его вниз. Самолет просел на двадцать метров. Аделинка лишь чудом и в самый последний момент избежала столкновения с какой-то нехилой постройкой. – Адельк, Аделя! А что это было? - Это были закрылки, дубина. Ты их выпустила на полную. Из-за этого мы едва не навернулись. Я очень тебя прошу – больше ничего не трогай своими передними ногами. Ты только всё портишь. - Хорошо… - Олечка сложила руки на коленях и некоторое время изображала из себя пай-девочку. Аделинка развернулась на желтый ангар. – Аделя, а это не он, случайно? – Олечка потрогала рычаг газа и тут же получила по рукам. – Поняла, не он… - Ольга, угомонись уже со своей помощью. У меня и так проблем выше головы. - А это… - Олечка чуть не отключила зажигание, и Аделинка не убила ее на месте только потому, что действительно была слишком занята. От нервного напряжения Аделинка забыла, как ориентироваться на местности, и, хотя самолет шел прямо над рекой, не могла решить, куда поворачивать. А между тем рядом с ней Олечка, глубоко страдая от осознания собственной вины, горела желанием помочь. Ее взгляд беспорядочно метался по всей кабине, выискивая хоть что-нибудь, пригодное для выпуска шасси – и она это нашла. - Аделя, Адельк! - Боже, ну что еще? – Аделинка уже всю шею себе вывихнула, оглядываясь по сторонам в поисках неожиданно потерявшегося аэродрома. Просто какой-то Бермудский треугольник. - Аделя, я нашла! Его! Это точно он! Ну что, выпускаю? - Давай, - ответила Аделинка. Она не слышала и не поняла вопроса. - Ага! – Олечка взялась за ближайший и очень удобный тумблер и перевела его в крайнее положение. И на этот раз ей действительно УДАЛОСЬ… …закрыть подачу топлива. Мотор раскашлялся и замолчал. Самолет немного поскользил вперед, но чисто по инерции, а затем вяло клюнул и, с негромким свистом разрезая плоскостями воздух, начал планировать к реке. - Ольга… - хрипло прошептала Аделинка. – Ольга, что ты опять натворила? - Ой, а я не знаю, - ответила Олечка. - Что у них там такое? – выловленный из воды и доставленный обратно на аэродром Чикатило отжимал свои штаны, стоя рядом с диспетчером. - Да хрен их знает, - пожал плечами диспетчер. – Они восемь раз подряд почти приземлялись, а потом уходили от земли чуть не под прямым углом. Во у девок башни нету – я и то страху натерпелся. Одно могу точно сказать – самолета вы живым уже не увидите. - Блин, лучше бы я в Чечне на вертушке летал – намного безопаснее, - сказал Чикатило и добавил несколько грязных матерных ругательств. - Да ты не напрягайся, Чикатило. Прими сто грамм – легче жить станет, вон, в холодильнике возьми. Девчонку ты как надо научил – сколько уже в воздухе продержалась, да еще такой пилотаж прямо над полосой… - Кажется, они заглохли, - сообщил второй диспетчер – Петрович – наблюдавший за «полетом Феникса» в мощную оптику. В этот момент Аделинка вышла на связь. - Аллё, это Аделинка! Двигатель остановился, мы падаем! Что нам делать, что нам делать?!!! Мы хотели выпустить шасси, и у нас сдох движок!!! Вот гадство! - Какие, на хрен, ШАССИ?!!! – взвыл Чикатило, кидаясь к микрофону. Но можно было не торопиться – из динамиков донесся громкий плюх, и всё стихло… …По-чкаловски пролетев под автомобильным мостом, самолет, уже не управляемый пилотом Аделинкой, под истошный вопль Олечки: «Я не хочу, нет, я же такая красивая!!!!!!», успешно приводнился, разбрызгав несколько тонн речной воды, и остался на плаву. В кабине Аделинка всё еще сжимала штурвал. Она мечтала о том, что, когда сможет отцепить от него пальцы, она подвергнет Олечку какой-нибудь очень жуткой казни… А Олечка мечтала о том, что, когда они выберутся и приедут домой, Аделинка смешает ей свой фирменный коктейльчик. И, как обычно, она не заблуждалась. Ну, почти не заблуждалась. - И откуда, интересно, я должна была знать, - спросила Аделинка саму себя, - что у этого, типа, самолета шасси не выпускаются и не убираются? Домой они возвращались под вечер. Аделинка угрюмо вела машину, кося недобрым взглядом на Олечку. Олечка пожала плечами: сама в непонятках. Она уже перестала расстраиваться: руководство аэроклуба «Крылья голубки» с первого взгляда признало ее невменяемой, и вообще там все со смеху поумирали, узнав о том, как в полете был потерян Чикатило. - А всё из-за тебя, Ольга. Если бы ты не устроила шухер, всё было бы путем. Как только у меня руки трястись перестанут, я с тобой сделаю что-нибудь страшное. - Я же хотела, как лучше… - Мало ли что ты хотела. Ты всегда хочешь как лучше, а получается полнейшее дерьмо. - Аделька, Адель! А я бы коктейльчик выпила… - Я тебе сделаю коктейльчик, - многозначительно пообещала Аделинка. – Мало не покажется. - Классно! – обрадовалась Олечка. Через две недели Олечка позвонила Аделинке. - Аделькин, Адель! А мне предки разрешили тачкой пользоваться! - Надеюсь, это ненадолго, - от всей души высказалась Аделинка. - А знаешь, куда я поеду? - Не знаю и знать не хочу. Небось, в салон красоты какой-нибудь, ты ж больше никуда и не ездишь, - если уж предки отдали Олечке авто, значит, и денег ей тоже подкинули. - А вот и не угадала. …Когда «Рено-лагуна» цвета морской волны остановился возле аэроклуба «Крылья голубки», пилот-инструктор Чикатило курил у входа. Ему пришлось ухватиться за косяк, чтобы не упасть, когда он увидел, что из «Рено» выходит… ну эта, «настоящая блондинка» и идет прямо к нему, сияя очаровательной улыбкой. - Здравствуйте! – сказала Олечка. – А можно у вас тут полетать? Только, - она почесала босоножкой щиколотку, - вы мне покажите, как шасси выпускаются, ну пли-и-и-и-из!

Олечка защищает дипломную работу Олег Новгородов Запыхавшаяся, но сияющая ослепительной улыбкой Олечка – с прикольно завитой челкой, в самой короткой юбке с самым охерительным разрезом и в самой прозрачной кофточке влетела в аудиторию. Приемная комиссия встретила ее взглядами, в которых не было ничего человеческого. - Здрасьте! Ой, извините, типа, пожалуйста, у меня каблук сломался, пришлось в ремонт отвезти. Я задержалась. - Да. Вы задержались, и нехило, - злобно ответил профессор Мозгофак, выступавший в роли оппонента. В ожидании дипломницы он с девяти утра до половины второго дня оппонировал бутылке коньяка «Хенесси», полученной членами комиссии в качестве взятки еще на вчерашней защите. – Кстати, а почему вы только в одной туфле? - Ой! Наверное, забыла ту, другую в мастерской забрать. Смешно, да? Зацените – бабки заплатила, а туфлю не взяла. Бывает же. Старательно изображая походку Мерлин Монро, Олечка присоединилась к членам комиссии. - Девушка, а за наш стол присаживаться нефига, - сделал ей замечание другой профессор, по фамилии Петрыщщ. – Идите, вон, за кафедру. - Упс… - Олечка опрометью метнулась по указанному адресу. По бегу у нее еще в школе стояла круглая единица, а в одной туфле ей вообще бегалось очень плохо. С грохотом навернувшись на пол, Олечка пискнула «Ай!». Здание института сотряслось до самого фундамента, а в Олечкиной сумочке сработал убойный газовый баллончик. Члены комиссии ломанулись на хрен в коридор, кроме профессора Мозгофака – чисто в естественно-научных целях он вдохнул немного газа, и его тело с глухим стуком упало под стол. - Итак, вы представили на наше рассмотрение работу по теме «Современная психология корпоративных отношений», - сказал доцент Гаццкий, когда газ выветрился, и действующие лица вновь собрались в аудитории. Мозгофака подняли и посадили на стул; он сидел весь синюшный и вообще ни на что не реагировал. – Не могли бы вы в двух словах обозначить центровые, так сказать, позиции вашей работы? - Не-а, - Олечка послала любопытному доценту теплую улыбку. – Типа, а зачем? - Скажите, а в какой области вы собираетесь применять полученные у нас знания? – осведомился профессор Петрыщщ. Олечка пожала плечами. - Ну, я пока не в курсах… В салоне красоты, наверное. - Чем же, в таком случае, вызван ваш интерес к психологии корпоративных отношений? - Блин, ну вы вопросы задаете, - распереживалась Олечка. – Я че-та даже не знаю… - Ну зачем-то же вы эту тему выбрали, - среди студентов доцент Гаццкий был известен под погонялом «Гаццкий папа» за отличавшую его омерзительную въедливость. На Олечку он затаил зло еще с прошлого года – когда она пыталась выманить у него зачет посредством минета. Олечка растерялась. - Это ваще не я… - ляпнула она. После падения на пол неизвестная науке субстанция в ее белокурой голове расплескалась по стенкам черепушки. – То есть, типа, это не я ее выбрала, а она меня! То есть, не, че-та гоню. Короче, этот, как его, руководитель дипломного проекта мне ее придумал, - попыталась она исправить положение. - Кстати, а где этот руководитель-то? – заинтересовался Гаццкий папа. - Ефим Ефимыч в госпитале, инфарктик-с у них, - наябедничал профессор Петрыщщ. Олечка тяжело вздохнула в сторону. С инфарктиком-с Ефим Ефимыч слег как раз три дня назад, когда она заявилась к нему домой и ошарашила препода вопросом: «А если, типа, я еще ничего не делала, че будет?». - Хорошо, вот вы тут пишете, - паскудина Гаццкий так и горел желанием устроить самой тупой блондинке на всём факультете «сладкую жизнь», - что «ведущую роль в формировании устойчивых личностных контактов внутри корпорации являются сексуальные, а также половые связи». Вас не затруднит пояснить для нас эту глубокую мысль? Лицо Олечки озарилось необычным, ВНУТРЕННИМ светом. О половых, а также сексуальных связях она могла говорить часами. С другой стороны, ей показалось несколько странным, почему Аделинка сочла нужным вставить этот тезис в ее работу. - А-а-а… Э-эммм… Вау! Короче, вся мировая психология учит нас тому, что, - («Нефигово я фразу завернула», - подумалось ей), - сексуальные связи регулярно имеют место в корпоративной культуре, а половые связи имеют место на полу в отсутствие более подходящего места! Профессор Мозгофак рухнул обратно под стол. Доцент Гаццкий чуть не подавился смехом, хрюкнув так, что у него вылетела контактная линза; коллега Петрыщщ конвульсивно дохлебал из горла остатки коньяка. Даже флегматичный замдекана, которому вообще всё было до звезды – и тот проявил признаки оживления. - А чего смешного-то? – обиженно спросила Олечка. - Ничего-ничего, - замдекана поспешно отобрал у доцента Гаццкого работу студентки Фиалковской и пролистал ее в поисках наиболее уместного к цитированию в прямом эфире абзаца. – Хорошо, Ольга Юрьевна, а прокомментируйте, пожалуйста – или как вы там говорите-то… пли-и-и-и-з – вот этот постулат: «История зарождения и развития корпоративной психологии и культуры может быть прослежена на примере современного состояния таковых в рамках специально спланированных и последовательно проведенных исследовательских мероприятий». Если честно, я не совсем понял, что вы хотели сказать. Если честно, Олечка тоже не совсем поняла. Вернее, из всего только что услышанного она запомнила только диковинное словечко «таковых». - Каковых – таковых? – испуганно спросила она. – Извините, а не могли бы вы еще раз и помедленнее? Я из-за этого каблука вообще память потеряла. Под столом тяжко, по-кабаньи засопел профессор Мозгофак. - Ладно, - хихикнул замдекана. – В виду вашей, Ольга Юрьевна… ну, яркой индивидуальности, - (доцент Гаццкий дико заржал, отстрелив глазом вторую линзу), - давайте немного смягчим для вас условия. Разрешаю помощь зала. - Чё? – не поняла Олечка. - Звонок другу, блин! – умирая от хохота, пояснил доцент Гаццкий. - А какому? – меланхолично спросила Олечка, вынимая из сумочки мобильник. - Тому, который тебе эту дипломную написал, ОВЦА!!! – не выдержал профессор Петрыщщ. - А-а-а… Ясно. – И Олечка быстро выбрала в записной книжке телефона нужное имя. …Аделинка законно предавалась отсыпу после трудовой вахты – две ночи подряд она, не смыкая глаз, рожала для Олечки дипломную работу. После чего еще пришлось везти эту идиотину, тунеядку и халявщицу в институт (родаки в очередной раз запретили Олечке садиться за руль), причем она умудрилась по дороге обломать себе каблук и потребовался срочный заезд в ремонт обуви. Аделинка готова была на собственные деньги купить Олечке пару каких-нибудь тапок, но блондинка закапризничала, как малое дитё – хочу эти туфли, и точка, вот! И вот, когда Аделинка мирно подремывала в «Лексусе» возле института, ее сотовый принялся выводить песенку из «Секса в большом городе», раз и навсегда назначенную Олечкиному номеру. Не открывая глаз, Аделинка нажала на «Ответить». - У? - Аделя, Адельк! Слушай, ты че-то так всё написала сложно, мы тут ни хрена ни во что не врубаемся. - И что дальше? Мне прийти и помочь? - А… извините, - Олечка обратилась к членам комиссии. – Можно, Аделинка сюда придет? - Да-а-а ну-у-у-у ннаххх, - донеслось из-под стола. - Нельзя, - занудным тоном отказал доцент Гаццкий. – Видите, коллега Мозгофак возражает. - Аделя, они говорят – нельзя… - ОЛЬГА!!! Ну-ка, ты дай мне того, кто там хуже всех врубается, я ему мозги-то прочищу! - Адельк… вообще-то хуже всех врубаюсь я… - А-а. Конечно. И как я сразу не догадалась. Тебе чистить, увы, нечего. И в чем непонятка? - Да вот, тут… - Олечка выбралась из-за кафедры, дабы лично воспроизвести Аделинке проблемный абзац. Ясное дело, что по пути к столу приемной комиссии она не могла не плюхнуться, подвернув единственный каблук. Мобильный выскользнул у нее из руки и доехал до самой двери, скребясь микрофоном по паркетинам. Аделинка прочистила ухо пальцем и отрубила связь. Если Ольге понадобится, перезвонит еще раз. - Всё-всё-всё, отбой! – скомандовал замдекана, глядя, как Олечка беспомощно барахтается на полу. – Коллега Гаццкий, вы бы помогли девушке подняться, что ли… - Не могу. Я линзы потерял, - пожаловался доцент Гаццкий. - Понятно. – Замдекану действительно было хорошо понятно, что вся защита студентки Фиалковской будет состоять из разнообразных веселеньких падений при подворачивании каблука. Неплохо бы как-нибудь защитить от этой маньячки пол, пока она его весь не распахала. С чувством внутреннего содрогания замдекана наблюдал за Олечкой, отправившейся подобрать покинувший ее мобильник, а после вернувшейся «в стойло» за кафедру. Профессор Петрыщщ, от всей души желавший хоть чем-то помочь делу, взял Олечкину работу и опасно приблизился к кафедре, на ходу пробегая взглядом текст. - Скажите, Ольга Юрьевна, - обратился он к Олечке. – А вот у вас упоминается термин «психодевиационная перверсия». Поясните, его значение, - он оглянулся на замдекана и с ухмылочкой добавил, - пли-и-и-и-из. - Психо… КАКАЯ-КАКАЯ перверсия??? – доцент Гаццкий успел уже наощупь отыскать одну из линз, но от неожиданности едва не вставил ее себе в среднее ухо. - Вот я и пытаюсь понять – какая, - сказал Петрыщщ. – Вам повторить вопрос, Ольга Юрьевна? - Во жесть… - пробормотала Олечка. – Не, типа, не надо. Я, типа, его поняла. Ну, перверсия – это ж когда папа с дочкой, или там… брат с сеструхой. - Это – инцест, - поправил замдекана. Что-то подсказывало ему, что надо завязывать с этой бодягой, и побыстрее. Но мощный охотничий инстинкт опытного препода настоятельно требовал заставить «настоящую блондинку» вразумительно ответить хотя бы на один вопрос. - Вау, точняк, это – инцест! – Олечка всплеснула руками и опрокинула кафедру на ноги профессору Петрыщщу. Петрыщщ немедленно заорал носорогом. Замдекана схватился за голову: ну знал же он, что всё это херово закончится. Доцент Гаццкий, почти уже справившийся с контактной линзой, наконец-таки засунул ее… себе в нос. - Я тебе, дура косолапая, ща такой инцест устрою!!!!!! – орал профессор Петрыщщ, исступленно скача по аудитории. Его еле успокоили и складировали в углу, где он мог, никому особо не мешая, причитать над полученными им жуткими, несовместимыми с жизнедеятельностью организма повреждениями новых ботинок. Затем потратили некоторое время на извлечение контактной линзы, которая, судя по всему, решила навечно прописаться в левой ноздре доцента Гаццкого. Олечка оказала посильную помощь, но была немедленно изгнана замдеканом, потому что при ее содействии линза чуть не сбежала Гаццкому в носоглотку. Наконец, оставшиеся в строю члены комиссии сошлись на том, что Олечка вслух зачитывает с листа список использованной литературы, после чего комиссия проводит тайное голосование, по результатам которого дипломная объявляется защищенной. Или, если дипломница Фиалковская, например, не справится с этим заданием – незащищенной. Олечка справилась блестяще. Взяв в руки распечатку, сделанную на Аделинкином принтере, она громко и с выражением зачитала: - Дипломная работа Фиалковской О.Ю., пятый курс, третья группа, руководитель… - Не титульный лист, а список литературы! – вызверился доцент Гаццкий, чья носоглотка до сих пор ощущала пробирающуюся сверху вниз контактную линзу. - А откуда я знаю, где он есть? – Олечка начала психовать. У нее было стойкое ощущение, что ее злостно «валят». - Посмотрите в конце, наверняка он там, - посоветовал умудренный жизнью замдекана. Пролистав свою работу до конца, Олечка обнаружила требуемое. Заботливо составленный Аделинкой, список занимал две с половиной страницы. - Ой, - упавшим голосом сказала Олечка. – Че-та как-то много… Ниасилю. - Аделькин, Аделя! Слушай, ну я, в общем, кончила… - А-фи-геть. И сколько раз? - Ну, типа, меня уже выгнали, а щас они там совещаются. Типа, сколько мне поставить – четыре или пять. - Ты уверена, что именно четыре или пять? А не один или ноль? - Да ты че, Аделя, всё прошло пучком. Иди сюда и поддерживай меня морально, потому что меня колбасит, плющит и таращит. Потягиваясь, Аделинка вылезла из «Лексуса», и, прихватив несколько бутылок виски в пакете плюс пачку долларов, полученную от Олечкиной мамы на взятки, отправилась оказывать Олечке моральную поддержку. Члены комиссии обсуждали непростую сложившуюся ситуацию. С этой целью даже был реанимирован профессор Мозгофак. - Я считаю, что дипломная не защищена по полной программе, - высказал мнение доцент Гаццкий. - И каким, интересно, языком вы собираетесь это ей объяснить? – язвительно осведомился профессор Петрыщщ, всё еще оплакивавший свои ботинки. – Она же понимает только «пли-и-из» и «нипадеццки». - Вашу мать, да поставьте ей трояк с двумя минусами и чтобы я ее больше никогда не видел! – взмолился профессор Мозгофак. – Вы что, хотите, чтобы она осенью пересдавать явилась? Жить надоело? - Такие вещи забесплатно не делаются, - тонко намекнул замдекана. - А вы это лучше ей самой и скажите, - посоветовал профессор Петрыщщ. – Может, она просто не догадывается… Дверь аудитории открылась и пропустила внутрь Аделинку. - Всем привет! – поздоровалась она, весело помахивая пакетом. – Ну, как делишки? - Если вы про свою подругу, то низачет, - сообщил доцент Гаццкий. - Я так и думала. Хорошо, тогда приступим к раздаче слонов. Из коридора донеслось негромкое «бух!» - это Олечка, в волнении прохаживающаяся туда-сюда, подвернула каблук. - Аделя, Адельк! А я туфлю в мастерской забыла… Как думаешь – карма? - Думаю, тупизм. И че ты постоянно всё списываешь на карму? - Кстати, ходить жутко неудобно. - Ну и сняла бы вторую, че стесняешься. Все свои. - Адельк, я ж всё-таки дипломную защищаю. Без туфлей я буду выглядеть, как полная дура. - А в одной туфле ты не выглядишь, как полная дура? - Адель, а эта-а… Слушай, а ты мне там про сексуальные отношения написала, что они, типа, способствуют формированию и всё такое. А че, в натуре, да? Аделинка взяла подругу за подбородок и развернула ее мордашкой к себе. - Малыш, ты меня волнуешь. Причем реально. Какие еще сексуальные отношения? Уй, блин, всё, доперло! Это меня муж подменял иногда, когда я кофе ходила пить. Наверное, его работа. То-то я еще удивилась, откуда в списке литературы «Война и мир» оказалась. - А-а… Тогда ладно. Адель, как думаешь, они мою дипломную примут? - Ольга, это не твоя, а МОЯ дипломная. Они просто обязаны ее принять. - В общем, так, - замдекана пересчитал полученную взятку и небрежно опустил ее в карман пиджака. – Предлагаю дипломную работу засчитать, поставить оценку «четыре» и отпустить студентку Фиалковскую на свободу с чистой совестью. Кто «за»? Над столом поднялось сразу восемь рук. - Вот и зашибись, - подвел итоги замдекана. – Коллега Гаццкий, вы тут самый продвинутый, знаете молодежный сленг, так что вам и сочинять заключение. Чем быстрее вы всё сделаете, тем быстрее пойдем в деканат квасить, - и замдекана алчно опустил лицо в пакет с вискарём. Вскоре заключение было готово. Оно гласило: «Приемная комиссия в составе (фамилии, имена, отчества) рассмотрела дипломную работу Фиалковской О.Ю. Камменты: креатив – кг. В целом – ниасилили. Тема сисек не раскрыта. Аффтара – фтопку. Оценка: читыри (4). Галимзяновой Аделине – па-любому пишы исчо! Уже начинает получацца».

Этой штуковине в доме не место! Олег Новгородов Вообще-то в тот вечер Олечка зашла на огонек к Аделинке без всякой цели – так, выпить капельку мартини. И Аделинка поначалу даже решила, что визит Олечки очень даже кстати: муж Аделинки Ромка едва успел забежать домой после командировки в Египет и тут же умотал в другую командировку. Девушки сидели на кухне и мирно трепались о шмотках. Как раз на днях Аделинка чисто случайно нашла один классный бутик, такой понтовый бутик – и там всё такое гламурненькое! - Ты прикинь, Ольга, - рассказывала она, - я, пока там была, восемь оргазмов подряд словила, вау! У меня с Ромкой такого не случалось. - Ух ты, - завистливо облизнулась Олечка. - Вот тебе и «ух ты». Кстати, я ведь и тебя чуток прибарахлила. Взяла тебе кофточку – ты очумеешь. Иди посмотри – в шкафу у меня лежит, ну, с джинсами вместе. - Спасибо, Адельк, ты настоящая подруга! - Олечка допила мартини, и, повиливая бедрами, отправилась в спальню Аделинки для ревизии шкафа. Аделинка развалилась в кресле и думала о том, как приятно делать людям добрые дела. Конечно, Олечка ей за это ничего доброго не сделает, но она будет благодарна. А это почти как благодарность спаниеля: словами не выражается, но он так тебя любит! Аделинке было суждено не долго предаваться этим сладким мыслям – через полминуты из спальни донесся визг, затем по квартире со свистом пронеслось что-то навроде снаряда – тяжелое и высокоскоростное, после чего снаряд упал Аделинке прямо на грудь. В роли снаряда выступила, естественно, Олечка. - АУУУУ!!!!!! – вопила она. – Мамочки, караул!!! Аделя, Адельк, что… что… что ЭТО было??? Аделинка раздраженно спихнула Олечку на пол. - Так, Шарикову больше не наливаем. Ольк, че за дела, белая горячка или просто чердак снесло? Олечка попыталась забраться под стол, и Аделинка пресекла эту попытку в корне. - Аделя, Адельк!!! Я не знаю, что там у тебя в шкафу, но у тебя в шкафу ТАКОЕ!!! - Блин, да что там еще? – Аделинка ощутила… ну, не то чтобы беспокойство – а так, легкое недоумение. Придется лично наведаться к шкафу и разобраться, что же там такое завелось. Решительно дернув на себя дверцу шкафа, Аделинка проницательно вгляделась в его недра. Вот джинсы… много джинсов… вот купленная для Олечки голубая кофточка… а вот на кофточке… - Увай, мама дорогая!!! – не сдержала вскрика Аделинка, шарахаясь от шкафа. – Что это? Кто это??? ОТКУДА это?!!! Все три вопроса были вполне закономерны. Поверх голубой кофточки в шкафу разместилось нечто – длиной с половину руки, на четырех крохотных лапках, сморщенное, приплющенное, кожаное и сухощавое. С омерзительно вытянутой мордой и множеством хищно оскаленных зубиков. Собрав в кулак всю свою силу воли, Аделинка вновь приблизилась к шкафу и, борясь с отвращением, осмотрела нового «обитателя». Хотя в египтологии Аделинка понимала даже меньше, чем в ядерной физике, ей не потребовалось много времени, чтобы определить: перед ней – мумия. И не просто мумия, а мумия крокодильчика. - Это Ромка! Это точно Ромка, - убеждала Аделинка не столько Олечку, сколько саму себя. – Он как раз в Египте был, наверняка притащил эту нечисть оттуда. Блин, я его кончу, чесслово! - Аделя, я так испугалась! – пожаловалась Олечка, не выпускавшая из рук бутылку «Бьянко». – Вот же страх какой… Аделинка схватила мобильный и вызвала на связь супруга. - Ром, а Ром!!! – заорала она, услышав сквозь шум помех мужнино «Аллё». – Ромка, быстро колись: ты мне сухого крокодиленыша в джинсы запихал? - Ну я… - даже по голосу можно было понять, что Ромка пожимает плечами: дескать, а че такого? – Нам… (пшшшш, трррр – помехи) …новый бизнес-партнер в Каире подарил. Тебе что – не нравится? - Рома, беда не в том, что мне не нравится это мелкое уродство. Хотя оно мне, будь уверен, не нравится. Но больше всего мне не нравится то, что оно оказалось у меня в джинсах!!! Хочешь, чтобы я инфаркт схлопотала? - Да ладно тебе, любовь-морковь. Я торопился, вот и сунул… куда уж пришлось. Короче, пока-пока, а то тут стюардесса с дубинкой у всех мобилы отбирает, - хихикнул Ромка и сбросил вызов. - Этой штуковине в доме не место! – убежденно заявила Олечка. Триста грамм мартини в одно лицо помогли ей относительно прийти в себя после пережитого. – Это… это… не по-божески, вот! Однажды Олечка – на горе всему православному миру – посетила церковную службу. Православие отделалось легким испугом, Аделинка – не только испугом и не таким легким, а у «настоящей блондинки» с тех пор нет-нет да проявлялись религиозные заскоки. Аделинка мрачно поболтала тапком на пальцах ноги. В виде исключения она готова была согласиться с подругой – этой штуковине в доме точно не место. И уж по-любому ей не место в джинсовом шкафу. Да уж, Ромочка, нашел, куда сувенир запихать. Вечно у него всё раскидано и разбросано. Аделинка могла бы рассказать, в каких неожиданных местах можно найти, к примеру, Ромкины носки, но не в ее правилах было порочить доброе имя мужа. Даже если он напрашивается на это изо всех сил. - Не, Аделинка, я тебя точняк говорю – даже и библия запрещает держать засушенных крокодильих бэбиков в… в… по месту прописки, - Олечка в волнении взмахнула руками, расплескав на пол «Бьянко». – Аделя, я знаю, ты думаешь, что я дура. Но крокодилий бэбик тебе счастья не принесет, надо что-то с этим делать! Да. И чем скорее, тем лучше. Аделинка не могла вспомнить, запрещает ли Коран держать по месту прописки засушенных крокодилят. Тем временем Олечка продолжала распространяться. - Это мумиё наверняка несет в себе страшное проклятие! Их делают жрецы Вуду на Ниле, - («Где-где?» - ошеломленно переспросила Аделинка), - а потом посылают в Европу, чтобы всех нас извести. Ты прикинь, он ночью будет забираться тебе в кровать и пить твою кровь, пока ты спишь. Или еще чего случится. Например, твой ребенок заболеет… - У меня нет ребенка! – вздрогнула Аделинка. Она была поражена набором информации: откуда, интересно, Олечка узнала про Нил и про жрецов Вуду? Вроде, никакого такого кино она в последнее время не смотрела… - Нет, так будет! Ты же не хочешь, чтобы мумиё ему устроило сладкую жизнь? - И что ты, спрашивается, предлагаешь? - Мы должны его отсюда увезти! – шепотом внесла предложение Олечка – словно боялась, что «крокодилий бэбик» ее услышит и примет превентивные меры. Например, юбку ей сожрет. – Куда-нибудь подальше. - Неплохая мысль, - съязвила Аделинка. – И очень грамотная. Кстати, не желаешь ли его достать из шкафа и упаковать в пакетик? Пакетик я тебе дам. - НЕТ!!! Только не в пакет, то есть, только не я! Ты должна сделать это своими руками. И надо будет оставить его где-нибудь очень далеко, чтобы он не мог вернуться обратно. По прошествии получаса, допив для храбрости остатки «Бьянко» (бутылку пришлось выдирать из Олечкиных холодных и оцепеневших от страха пальцев), Аделинка надела две пары резиновых перчаток и приступила к депортации крокодиленыша. Удовольствие это было ниже среднего. Крокодиленыш затаился на голубой кофточке и смотрел на Аделинку с недобрым выражением зубастой морды: типа, попробуй, тронь. С чувством внутренней дрожи Аделинка протянула руки и взяла тварь за сморщенные бока. Даже сквозь двойной слой резины явственно ощущался леденящий холод поверхности крокодильего тела. Борясь с тошнотными позывами, Аделинка быстро дотащила мумию до приготовленного черного пакета и бросила туда: крокодиленыш скользнул в пакет с подозрительной готовностью и с сухим шорохом. Олечка стрёмно выглядывала из двери комнаты. Поначалу она предложила покараулить рядом с лопатой – на случай, если ситуация выйдет из-под контроля, но Аделинка ей это запретила. Отлично зная, какая Олечка ловкая, Аделинка заранее знала – если что, «настоящая блондинка» ей же первой и проломит лопатой голову, а потом будет смываться от крокодиленыша. - Ну что? Готово? – спросила Олечка дрожащим голоском. Аделинка сгребла пакет за горловину. Ей показалось, что крокодиленыш трепыхнулся внутри. - Ой! Готово. Открывай дверь, пошли отсюда. Олечка пошире распахнула дверь спальни. - Да не эту, чудила! – прикрикнула на нее Аделинка. – Входную дверь открывай! Через некоторое время Олечка всё же разобралась, где какая в доме дверь (Аделинке пришлось простимулировать ее мыслительную активность парой хороших пинков), и крокодиленыш был вынесен из подъезда. Под негромкое заунывное бормотание Олечки (она явно читала какую-то молитву) Аделинка поместила пакет в багажник своего верного «Лексуса». - Ну поехали, поехали, поехали! – заторопила Олечка. Аделинка вывела «Лексус» со стоянки и, достигнув проезжей части, направила радиатор в сторону выезда из Москвы. Раньше ей никогда не приходилось иметь дело с крокодильими мумиями, но мысль бросить животину на произвол судьбы где-нибудь в лесу казалась ей очень даже удачной. - Ты мне потом еще спасибо скажешь, - уверяла ее Олечка, нервно смолящая сигарету. В другой раз она бы обязательно попросила разрешить ей порулить, но сейчас было не до того: «крокодилий бэбик» сильно ее нервировал. – Такие вещи в доме держать просто нельзя! Обязательно что-нибудь да случится. Допустим, Ромку с работы уволят, или еще чего… ну, свекровь ласты склеит, к примеру… Да мало ли что бывает! А всё из-за этой мумии, она плохо на карму действует. Жрецы Вуду… - Ольга, откуда ты всё это знаешь? – простонала Аделинка. – Ты же ничем, кроме кофточек и мартини, не интересуешься! - Мне бабушка рассказывала. Она говорит, что в мумии животных жрецы Вуду засо… нет, как это – запи… в общем, они туда суют чью-нибудь душу, и она там мается, типа, страдает. И поэтому плохо всем действует на карму. Аделинка так тяжело вздохнула, что запотело лобовое стекло. Олечкина бабушка сама по себе имела свойство плохо действовать на карму, причем, как ни странно, именно на Аделинкину. Являясь настоящим кладезем непотребных и убийственных идей, бабушка сперва настропаляла свою тупую внучку, потом внучка перекладывала реализацию очередной идеи на Аделинку, а потом Аделинка ни за что ни про что получала по мозгам. С другой стороны, надо быть законченным скептиком, чтобы увидеть в шкафу с собственными джинсами жуткого крокодиленыша и не поверить в жрецов Вуду – Аделинка до сих пор удивлялась, как это он ее не тяпнул за палец. От такой страхолюдины чего угодно ожидать можно. - …плохо действует на карму, и поэтому у людей начинаются сплошняком неприятности, - продолжала Олечка свою лекцию. – То машина собьет, то самолет грохнется, то… Заслушавшись, Аделинка ушла направо из крайнего левого ряда сразу через две полосы и была оштрафована гаишником на триста рублей. - Ну вот, а я о чем? – заметила Олечка, когда Аделинка вновь тронула джип с места. Аделинка уже плохо понимала, о чем. Ей вдруг захотелось вернуться в своё раннее-раннее детство, где не было ни мумифицированных крокодилов, ни Олечки, ни занудных гаишников, которые по любому случаю сдирают с тебя триста рублей. На миг в мозгу Аделинки всплыло воспоминание: вот папа с мамой впервые привели ее в детский садик… она играется в песочнице… к ней подходит девочка со светлыми кудряшками и говорит: «Пливет! Меня зовут Оля. Дай мне конфетку, а я за это буду с тобой длужить». «Лучше бы я ей тогда не давала конфету», - угрюмо подумала Аделинка. Как знать, может, тогда бы в жизни всё сложилось по-другому. Она бы не вышла замуж за помощника нефтяного олигарха, работала бы… где-нибудь, получала честную зарплату… и не влипала бы постоянно в дебильные истории. …Через сорок минут и пятерых гаишников по обе стороны шоссе началась лесополоса. Аделинка с упорством обреченного гнала «Лексус» всё дальше и дальше – чтобы крокодиленыш задолбался добираться обратно. В тридцати километрах от Москвы Аделинка решила, что отъехала на достаточное расстояние, чтобы приступить к «выносу тела». Остановившись на обочине, она извлекла пакет из багажника, и, сопровождаемая топающей сзади Олечкой, углубилась в лес. В лесу было темно и страшно, с деревьев падали холодные капли только что прошедшего дождя – и всё за шиворот, за шиворот. Олечка то и дело спотыкалась о коряги и плюхалась в раскисшую почву. Но Аделинке было всё равно, что она сейчас вся извозится, как чувырла, и потом испачкает сидение. Неся на вытянутых руках пакет, Аделинка слышала где-то внутри головы мысли крокодиленыша: «Мы с тобой еще встретимся… да-да, ты еще меня увидишь… и тебе мало не покажется… обглодаю нах!». В глухом буреломе Аделинка с омерзением швырнула пакет на землю и заставила Олечку забрасывать его ветками. Непривычная к физическому труду, Олечка огласила лес надрывными стонами – ветки такие тяжелые, и грязные, и как же тут скользко… ПЛЮХ!!! После первых трех веток она даже попыталась устроить перекур, но Аделинка дала ей шлепка. - Потом отдыхать будешь, овца! Хоть раз в жизни сделай что-нибудь полезное. Если у меня в семье начнутся сплошняком неприятности, хрен ты еще моего коктейльчика попробуешь. Олечка застонала еще надрывнее и вернулась к работе. Аделинка не давала ей ни секунды отдыха, пока над крокодиленышем не вырос приличный курган – стоило «настоящей блондинке» хоть чуть-чуть притормозить, как Аделинка приводила ее в движение новым шлепком. - Ну, всё, - сказала Аделинка, окинув взглядом гору веток. – А теперь пошли отсюда. - Подожди, надо прочитать заклинание. - Заклинахрен чего? - Заклинание, Адельк. Чтобы он не возвращался. Олечка подтянула юбку и принялась гротескно выплясывать вокруг кургана и завывать что-то совершенно непонятное, причем, кажется, по-древнеегипетски. Аделинку аж холодом пробрало. Напоследок Олечка нажевала слюны и плюнула на «могилу». Целесообразность этого действия вызвала у Аделинки особенные сомнения: крокодиленыш, правда, не показался ей слишком впечатлительной личностью, но кому понравится, если напившаяся мартини блондинка станет в тебя плеваться? И вот девушки пустились в обратный путь. При этом Аделинка открыла для себя две вещи: во-первых, босоножки на каблуке для подобных прогулок совершенно не подходят, во-вторых, Ольга – неуклюжая кобыла: через каждые два шага на третий она обязательно шмякалась. Только сейчас Аделинка сообразила, как будет выглядеть сидение после того, как Олечка вся об него оботрется. Впрочем, эти переживания были, как выяснилось буквально через две минуты, совершенно беспочвенны. До «Лексуса» оставалось всего несколько шагов, когда откуда-то издали донесся рев дизельного двигателя. Задняя часть «Лексуса» вдруг осветилась ярким светом фар, а в следующую секунду… огромный «дальнобойщик» с грохотом врезался в джип, смял его в комок и отшвырнул в кювет. Водила «дальнобойщика» прибавил газу и умчался дальше, возможно, даже не заметив этой небольшой неприятности. - А… А… Адель… - пролепетала Олечка. - Дерьмо собачес! – только и смогла сказать Аделинка. - А… Аделя, у нас трабл… - Вижу, не глухая. - А… Адель, а чё теперь делать-то? - Не знаю!!! – психанула Аделинка. – Заклинание какое-нибудь прочти, чтобы джип самовосстановился! Откуда я знаю? - Аделя, а я не умею для джипов заклинания читать… Я только для крокодильчиков… - Для крокодильчиков у тебя тоже хреново получается! Блин, какое же дерьмо! Уже «Лексус» на полчаса оставить нельзя – тут же какая-нибудь тварь его грузовиком угробит!!! Пошли, блин, надо из кабины всё выгрести – сумки, мобильные, документы! - А… А… Адель. А если он взорвется? Аделинка остановилась. Эта мысль не приходила ей в голову. Всё же Ольга способна приносить пользу – редко и очень дозировано, но, тем не менее… А вдруг «Лексус» действительно рванет? Огреб-то он нехило. В полном расстройстве Аделинка закурила сигарету и стала ждать. Прождав почти час, взрыва так и не дождались. Аделинка высказала Олечке всё, что думала о ее паникерстве, и в четыре больших прыжка добралась до джипа. Можно было точно сказать: «Лексус» отъездился. После контакта с «дальнобойщиком» он напоминал огромный аккордеон. Мало того – ни одна дверь не открывалась. Аделинка воззвала к небесам с отчаянной мольбой послать ей кого-нибудь, чтобы как следует отвести душу. Небеса с неприкрытым цинизмом послали ей Олечку, которая подошла сзади и сказала: «А я бы коктейльчика выпила». Отведя душу на «заклинательнице крокодилов», Аделинка выкарабкалась на шоссе и стала ловить машину. Машин и на горизонте видно не было, опять начался дождь, рядом обиженно сопела Олечка; к тому же, оглядевшись по сторонам, Аделинка обнаружила, что поставила «Лексус» на последнюю парковку прямо напротив кладбищенского забора, за которым белели надгробные плиты и серели кресты. Отовсюду веяло могильной жутью и сыростью. …Около часа ночи удача улыбнулась несчастным кривой улыбкой: рядом с ними затормозила «Волга» - судя по виду, пущенная в эксплуатацию еще при монголо-татарах. Небритый шофер согласился довезти девушек до дома и подождать у подъезда, пока Аделинка вынесет ему деньги («Только залог оставили чтобы»). К счастью, бегала «Волга» достаточно быстро. Оставив в качестве залога Олечку, Аделинка бросилась домой за деньгами. Когда она вернулась, шофер уже собирался уезжать, высадив Олечку: за пять минут она его достала до икоты. Уезжая, он ворчал себе под нос: «…на хрен мне нужен такой залог!». Первым делом Аделинка собиралась позвонить в милицию и сообщить о происшествии, но Олечка уперлась рогом: нет и нет. - Ты же не хочешь выглядеть идиоткой? – спросила она. – Никакого «дальнобойщика» и не было, неужели ты не понимаешь? …Аделя, только не бей, плиз-плиз-плиз!!! По настоящему, это крокодильчик сделал так, чтобы «Лексус» накрылся. А «дальнобойщик» нам с тобой только померещился, ты позвонишь в милицию, они ничего не найдут… - Кроме моего джипа в канаве, - отрезала Аделинка. - Да, кроме твоего джипа, Адельк, а «дальнобойщик» они не найдут. Он приехал из запредельного мира. Тебя еще к суду привлекут – за дачу ложных показаний. Ты лучше радуйся, что крокодильчик больше ничего натворить не успел. Вовремя мы от него отделались. - Если не заткнешься, я отделаюсь от тебя, - пообещала Аделинка. Она знала одно – если не положить конец этому безумию, она сама свихнется. Хотя… Олечкин бред содержал в себе рациональное зерно: трагическая гибель «Лексуса» как-то уж очень запредельно совпала с ликвидацией «крокодильего бэбика». Раньше-то никогда не случалось, чтобы в «Лексус» кто-нибудь въезжал на «дальнобойщике». ДТП бывали, конечно, но не настолько же кардинально! - Ладно, Ольга, ты сегодня у меня ночуешь. Одной мне что-то не по себе. Ну что, блин, по мартини, что ли – за упокой души… моего джипа? - Ага, классно. - Нет, ничего не классно. И вообще – сходи к Ромке в комнату и достань из бара новую бутылку. Олечка удалилась в комнату к Ромке. Щелкнул выключатель, и Аделинка еще успела подумать: а ну как Ольга сейчас опять завизжит, и вылетит на кухню с вытаращенными от ужаса глазами – и тут оглушительный визг едва не вынес все стеклопакеты из оконных рам, и Олечка с вытаращенными глазами вылетела на кухню. - Что? – коротко спросила Аделинка. - Там, там, там! В Ромкину комнату Аделинка шла, примерно представляя себе, что ее ждет. И в своих представлениях она не обманулась: крокодильчик не пожелал оставаться в лесу. Он ничуть не изменился с момента их последней встречи – всё такой же сморщенный, сухой, с раскрытой зубастой пастью. Он сидел на Ромкиной постели с таким видом, словно говорил – думали, избавились, да? - Фигасе, как у него это получается? – задалась вопросом Аделинка. – Ольга, блин, быстро сюда с пакетом и с моими резиновыми перчатками! Мы еще не закончили. - Он вернулся… - констатировала Олечка, появляясь в комнате. – Он… он опять вернулся. - Иногда они возвращаются, - не к месту вспомнилось Аделинке. Она выхватила у Олечки пакет, всунула руки в перчатки и вцепилась в крокодильчика так, что бедняга затрещал по швам. – Но я не допущу, чтобы в моём доме рассиживался на постелях сушеный недоносок крокодила. - Аделя, Адель! – обернувшись, Аделинка увидела, как Олечка хлопает ангельски-невинными голубыми глазами. Обычно это предвещало какой-нибудь дурацкий и неуместный вопрос. – Аделя, а на чем мы его повезем? Джип-то в канаве… - Без тебя знаю, что в канаве! У меня еще одна тачка есть. Мы высадим этого пассажира так далеко, что он всю оставшуюся жизнь обратно будет ползти. - Аделя, а мне кажется, он быстро ползает, - высказала соображение Олечка. – По-моему, он вернулся сюда намного раньше нас. Аделинка тоже это подозревала, но остановиться уже не могла. Если то и дело сталкиваешься нос к носу с мумией крокодила, которую непонятно с какой дури собственный муж притащил в дом, неудивительно, что начинают отказывать тормоза. Кроме того, Аделинке хотелось доказать «крокодильему бэбику», что он не смеет диктовать ей свои правила игры. Никогда – ни до, ни после – Аделинка не ездила с такой скоростью. Стиснув зубы и сжимая руль, она так круто входила в повороты, что Олечка на всякий случай даже пристегнулась, реально опасаясь вылететь в форточку. В багажнике томился крокодильчик в пакете, а на заднем сидении лежала садовая лопата, которой Олечка уже выражала желание попользоваться. Ничего, злорадно думала Аделинка (перед глазами у нее плясали дохлые крокодильчики), всё еще впереди. На этот раз ветками ограничиваться никто не будет. - Почему же он вернулся? – бормотала Олечка. – Почему же он вернулся? Ведь я прочитала заклинание… - Ольга, я не думаю, что заклинания тут помогут. Теперь придется поработать лопатой, и я даже знаю, кто из нас двоих этим займется. - Кто? – с почти суеверным ужасом спросила Олечка. - Ты, кто же еще. Попытаешься отлынивать, закопаю обоих – и тебя, и крокодильего бэбика. - Я… ик! отлынивать не буду, - Олечка сообразила, что подруга вовсе не шутит. Избрав новое направление, Аделинка выехала из Москвы на северо-запад. Километры наматывались один за другим. Наконец, Аделинке надоело жать на газ. Местечко для перезахоронения оказалось хоть куда: глухой-преглухой лес. Наученная горьким опытом, Аделинка остановила «Рено Лагуну» чуть не в самом кювете, чтобы никому не мешался. Теперь хитроумному крокодильчику придется сбросить на него бомбу, чтобы вывести тачку из строя. Углубились в чащу. Аделинка несла пакет, а Олечка волокла за собой лопату. Метров через двести нашелся подходящий участок, и Аделинка кивнула Олечке: типа, приступай. Олечка приступила, хватаясь то за шею, то за поясницу, то за еще более интимные места. Но Аделинка была безжалостна: ей требовалась яма такой глубины, которая соответствовала бы паранормальным способностям египетского сувенира. Только когда Олечка растянулась поверх лопаты, часто-часто дыша от переутомления, пакет с крокодильчиком упал на дно «могилы». Затем Олечке пришлось всё закапывать, и от ее нытья у Аделинки даже уши разболелись. Заклинаний Олечка на этот раз читать не стала – она вообще не могла разговаривать после «рабочей смены», только хлопала глазами. Погрузив на нее лопату, Аделинка распорядилась двигать обратно к машине. В душе она испытывала беспокойство: что, если в край озверевший крокодил всё-таки найдет способ прикончить и «Рено» тоже? Но обошлось – «Рено» стоял на месте, с виду очень даже целый. Выяснилось, правда, что только с виду: зажигание наотрез отказалось работать. Олечка предложила гипотезу, что это дело лап крокодила, но огребла подзатыльник. Вызвав по телефону техподдержку из клуба «Ангел», Аделинка погрузилась в сон. Во сне она видела сушеных крокодилов, творящую заклинания Олечку и собственного мужа, возвращающегося из Норвегии с сувениром в виде огромного мамонтиного скелета. Застенчивый рассвет уже зарозовел в небе, когда эвакуатор из клуба «Ангел» доставил «Рено» в ближайший автосервис. …В девять утра Олечка и Аделинка, не помня себя от усталости, добрались до постели. Аделинка взбила Олечке подушку, укрыла ее одеялом, а сама отправилась принять душ. Она почти даже не удивилась, когда в ванной, прямо на полке для полотенец, обнаружился крокодильчик. Он был всё такой же сухой и кожистый. Его глаза пялились на Аделинку с безжизненным сарказмом. Упаковав тварь в третий пакет (блин, все пакеты на него перевела, хоть бы назад их приносил, что ли), Аделинка растолкала Олечку. - Ольга, подъём. У нас беда. - А? - Крокодил снова здесь. - Опять? – спросила Олечка, соскальзывая с кровати на пол. – Ой! - Надо было глубже закапывать, полутора метров явно недостаточно. Надеюсь, ты хорошо выспалась и набралась сил, потому что тебе предстоит хорошенько, блин, потрудиться с лопатой. - Я не могу! – замотала головой Олечка. - Ничего-ничего. Захочешь – сможешь. А я бы на твоем месте захотела. Оль, ну давай уже, хватит на полу валяться. У меня серьезные проблемы, и я совершенно не настроена тебя жалеть. - Аделя, Адель… А может, ты сама… того… яму выкопаешь? - Договорились. А ты понесешь крокодильчика. - Хорошо, я выкопаю яму. …Не было еще и половины одиннадцатого, когда Аделинка, подняв руку, остановила первую попавшуюся машину и попросила отвезти их за город: ее, вот эту девушку с лопатой и этот пакетик. - Далеко ехать-то? – осведомился бомбила. - А сколько у вас бензина? – хрипло спросила Аделинка. Олечке казалось, что она всю жизнь не выпускала из рук лопаты. Она представляла себя то древнеегипетской рабыней, то негритянкой на плантациях – ни то, ни другое ей абсолютно не нравилось. Пот лился с нее градом, она худела прямо на глазах. По ее мнению, дело пошло бы намного быстрее, если б Аделинка ей помогла, но Аделинка уселась прямо на землю, поставив рядом с собой пакет с «крокодильим бэбиком», и наблюдала за «ударницей соцтруда» с отсутствующим видом. Олечка уже находилась на грани обморока, когда глубина достигла почти трех метров, и Аделинка, лениво поднявшись, спровадила крокодильчика в яму. Оказалось – еще не всё. - А закапывать кто будет? Забыла, что ли? Олечка вновь взялась за лопату. - Блин, Ольга, быстрее не можешь, что ли? Закапывай, пока он назад не вылез! Экскаватор тебе подгонять, что ли, корова? Кстати, - сообразила Аделинка, - надо было экскаватор в деревне нанять. И чего я не догадалась? Услышав последние две фразы, Олечка чуть не убила себя лопатой от горя. …Когда крокодильчик оказался надежно закопан, Олечка тихо улеглась на землю и сказала, что умирает. Аделинка взяла «умирающую» за шкирку, поставила на ноги и велела натаскать из леса веток – да побольше (дело происходило в чистом поле – самая отдаленная точка, до которой смог доехать бомбила). Олечка было возразила, что не может таскать ветки, но Аделинка задумчиво пробормотала: «Или нет, лучше булыжников», и Олечка резво поскакала в лесок. Назад она скакала уже не так резво, потому что тащила охапку веток. Аделинка оценила объем доставленной охапки и сказала, что потребуется еще примерно десять-пятнадцать таких же. Чтобы злобная мумифицированная животина уж точно не смогла из-под этого дела выбраться. Олечка пустилась в объяснения, что животина перемещается в пространстве посредством телепортации, но Аделинка потребовала не грузить ее телепортацией. Олечкины часики показывали уже шесть вечера, когда Аделинка решила, что крокодильчику хватит. - Теперь домой? – с надеждой спросила Олечка. - Ни хрена подобного. Теперь читай заклинание. Но только такое, чтобы оно точно подействовало. Или я сама такое заклинание прочитаю, что ты никогда больше замуж не выйдешь… не, что у тебя аська больше никогда не заработает. Олечка конкретно стреманулась и, как могла, прочитала заклинание: Аделинка опять не разобрала ни слова, но это ведь и не главное – важно, чтобы крокодильчик всё хорошо усвоил. - Теперь плюй на могилу, - потребовала Аделинка, когда заклинание подошло к финалу. - У меня в горле пересохло… - У меня тоже! Я же не жалуюсь! Ну что, мне долго тебя ждать, или ты тут ночевать собираешься? …До Москвы добирались пригородным автобусом – у Аделинки вышли все карманные деньги. Олечка проспала всю дорогу: у бедняжки отваливались и руки, и ноги, и задница. …Всю неделю до возвращения Ромки Аделинка приводила Олечку в форму. Несчастная потеряла десять кило веса, постоянно хотела есть и, страдая от жажды, выпивала по два литра мартини в сутки. Аделинка заказывала ей деликатесы с доставкой на дом, вызывала массажиста и читала вслух любимую Олечкину книжку про Вини Пуха. «Настоящую блондинку» пришлось даже сводить к психоаналитику: ей повсюду мерещилась лопата. Психоаналитик взял за консультацию двести долларов и запретил пациентке любые занятия физическим трудом. Одно утешало Аделинку – крокодильчик в квартире больше не появлялся. Надо полагать, в третий раз всё было сделано именно так, как надо – оптимальная глубина, оптимальное количество веток, качественно прочтенное древнеегипетское заклинание. На восьмой день прибыл из Норвегии Ромка, и Олечку пришлось отправить домой. Олечка стенала и жаловалась – в санатории ей было по кайфу. Но Аделинка ей объяснила, что теперь здесь будет «горячая точка» - она намерена уничтожить мужа не только морально, но, возможно, и физически. Олечка всё поняла и в темпе испарилась. Затем явился с чемоданами Ромка… - Ну ты, блин, и коза, Аделина!!! – орал Ромка. – Какая же ты тупица невменяемая!!! Блин, ну как же, как же ты меня подставила!!! Аделинка в ответ только разводила руками. Обычно муж был у нее виноват во всём, но тут спорить не приходилось – накосорезила. - Да-а-а-а, Аделина, никогда я не думал, что ты НАСТОЛЬКО тупая!!! - На себя посмотри, - уныло огрызнулась Аделинка. – Какого черта ты своих крокодильчиков по всему дому распихал? Откуда я, в конце концов, знала, что ты целых три штуки приволок? Ромка в бешенстве схватил тарелку и расколошматил ее о стену. - Я, мать твою, торопился! Мне, дурища ты такая, еще на самолет надо было успеть. Я разбирал чемодан и раскладывал всё, где придется! Мне, чтоб ты знала, по работе опаздывать нельзя – уволят нахрен! – Ромка огляделся по сторонам, и Аделинка поспешно сунула ему в руки другую тарелку. – Да, спасибочки, - БАХ!!! – Но насколько надо быть больной на мозги, чтобы вообразить, что один и тот же крокодильчик, которого ты со своей отмороженной подругой увозишь за город, возвращается назад???!!! - Ром, хватит уже глотку драть. На вот, тарелочку еще кокни, успокойся. Я виновата, понимаю. Но предупредить-то трудно было? - Я предупредил, мать-перемать. Ты мне позвонила в самолет, и я тебе сказал: нам три штуки в Каире подарили. - Но я не слышала про три штуки. Там помехи были… - Ага, помехи! В твоей черепушке помехи были, блин. Или у Ольги в башке трещало. Это она тебя надоумила, что крокодила из дома оттаранить надо? - Она, не она. Какая теперь-то разница. Ладно тебе, Ром, че ты без этих крокодильчиков – жить не сможешь? - Жить-то я смогу, но ты даже не представляешь, насколько херово! Потому что из компании меня теперь точно вышибут. Эти крокодильчики офигенно древние, стоят побольше, чем вся твоя бижутерия, и я их должен был передать нашему генеральному и двум его замам! Поняла, в чем фишка? - Ага… - Аделинка машинально поправила рукой отвисшую челюсть. – И чё теперь? - Теперь мы с тобой продаем квартиру, золотишко твоё, обе тачки… - Ромк, ты только не ругайся… «Лексус» я разгрохала… - Молодец, Адель, времени ты не теряла. Так вот. У моих шефов с каирскими договоренность – крокодильчики, типа, презент в залог успешного сотрудничества. А я завтра, прикинь, являюсь в офис и говорю: вы, ребят, извините, но моя жена всех крокодильчиков позакапывала за чертой города. Как думаешь, что мне скажут? Стоп, погоди-ка. А ты можешь найти, ГДЕ ты их закопала? - Ну, первое место я точно опознаю – по «Лексусу» в кювете… Ромка, ты – гений. Сейчас вызову Ольгу – надо будет копать. - Вот-вот. Вызывай. А если она будет плохо копать, я ее в рабство продам… не, лучше – на органы, - кровожадно поправился Ромка. Олечка только-только добралась до дома, как вдруг позвонила Аделинка: приезжай, Олечка, в гости. Олечка, конечно, приехала. Тут-то ее и поставили перед фактом. Узнав, что ей снова предстоит копать, Олечка принялась падать в обмороки. Приводить ее в чувство было долго и муторно, причем, едва открыв глаза, она снова обмирала. Так что в путь собрались только к вечеру. Когда сели выпить по чашечке кофе перед операцией «Свобода крокодильчикам», на первом канале начался экстренный выпуск новостей. - Как нам сообщили в пресс-службе МВД, - защебетала ведущая, - три мощных взрыва прогремели сегодня в разных частях Подмосковья. Первый взрыв раздался в лесу неподалеку от Киевского шоссе – лес частично уничтожен. Второй раз взорвалось в лесу близ Ярославского шоссе – лес частично уничтожен вместе с группой подростков, распивавших в кустах спиртные напитки. И, наконец, буквально десять минут назад неустановленное взрывное устройство сработало на кукурузном поле фермерского хозяйства «Огородники нах» - кукуруза уничтожена полностью, взрывом покорежило трактор. По счастливой случайности, тракторист не пострадал, поскольку работал в дюпелище бухим. Начато расследование по факту терроризма, но уже сейчас ясно, что… - ведущая заглянула в подсунутую ей из-за кадра бумажку, - что группу подростков придется опознавать по зубным пломбам. Оставайтесь с нами, глядишь – еще чего-нибудь рванет. - Гламурненько… - произнесла Аделинка, многозначительно глядя на супруга и убавляя громкость телевизора. - Вот пальто из дерьмонтина… - сказал Ромка. – А я ведь предупреждал шефа – нечего с этими каирскими связываться, как бы они нам западло какое не подложили. И ведь могли бы подложить… - Опаньки, - подала голос Олечка. – Значит, копать уже не надо? Аделинка по-матерински положила ей руку на плечо. - Нет, дорогая. Копать ничего уже не надо. Всё само взорвалось. - А я говорила, я говорила. Этой штуковине в доме не место. - Да, милая, - кивнула Аделинка. – Ты всех нас спасла. - Оленька, что мы можем для тебя сделать?! – патетически воскликнул Ромка, разливая по бокалам шампанское. – Проси, что хочешь! Олечка призадумалась – но ненадолго. - А вы можете… - она похлопала своими ангельскими голубыми глазами. – А вы можете КУПИТЬ МНЕ ЕЩЕ ОДНУ КОФТОЧКУ?

чесна сазнаюсь.. слишком много букф.. нииаасиилел хотя наверное смешно

папыталась асилить, посматрела в зеркало, снова папыталась асилить, но первое творение все же прочла)