Да, сегодня юбилей – 90 лет ВЛКСМ. Шумиха вокруг, сборища бывших, в том числе во Дворце молодежи Екатеринбурга. Я не участвую, меня там нет, хотя имею самое прямое отношение. Причина? Все та же: не приглашают. Огорчительно? Ничуть. Я и прежде чувствовал себя чужим среди своих и своим среди чужих.
Приняли меня в комсомол позднее других – уже в пятнадцать лет. Причина? О, их несколько. Во-первых, мне прежде никто не предлагал, а без этих самых «предложений» ни раньше, ни после я ничего не делал; не давился в очередях и локтями в толпе не толкался, чтобы куда-либо пробиться. Короче, не любил суетиться. А таких «несуетливых» в ту пору не слишком-то привечали. Впрочем, нынче то же самое: и в этом, как и во многом другом, жизнь не сильно изменилась. Была (ну, право, зачем скрывать?) и другая причина того, что до меня «предложения» не доходили: считали меня не слишком-то достойным встать в ряды «авангарда советской молодежи», потому что в поведении не отличался благонравием, да и в учебе не блистал; выезжал на троечках.
И все-таки мне предложили. Дождался-таки своего часа. А обратили внимание на переростка-пионера, на тихоню из тихонь потому, что случай подвернулся: в школьной стенной газете появилась заметка, в которой рассказывалось, как учащийся шестого класса Геннадий Мурзин, внешне щуплый и совершенно неприметный, поставил рекорд, собрав один (по заданию совета дружины школьной пионерии) для нужд колхозных земель шестьсот пятьдесят килограммов птичьего помета (ценнейшего по тем временам удобрения) и для тех же целей 950 килограммов древесной золы. Геннадий Мурзин, говорилось в конце заметки, сделал вдвое больше, чем все остальные его одноклассники вместе взятые. А это уже означало, что я вполне созрел, чтобы занять свое место в «авангарде советской молодежи», несмотря на некоторое прихрамывание в области знаний.
Комсомольский билет, который мне был выдан тогда, храню до сих пор: как-никак, а реликвия, возраст которой перевалил за пятьдесят.
Потом у меня будут две Всесоюзных ударных комсомольских стройки: в 1959-м – Братская ГЭС и в качестве каменщика-монтажника, а в 1967-м – Шестая асбестообогатительная фабрика и уже в роли освобожденного комсомольского работника, вожака двух с лишним тысяч комсомольцев.
Ностальгирую? Да, но не по той поре. С грустью вспоминаю об ушедшей юности, а затем и молодости. Не покидает меня чувство, что время для меня прошло даром, впустую потратил самые ценные годы. Чуть-чуть обидно.
Вспоминая комсомольскую юность, я не собираюсь, в отличие от прочих иных, плодить мифы и легенды. Не вдаваясь в подробности, скажу: в комсомоле хватало грязи; именно через комсомол предприимчивые молодые люди успешно строили карьеры; именно они в годы перестройки оказались ближе всего к дележке государственного пирога и отщипнули, не страдая скромностью, от него изрядную долю. Они, эти предприимчивые молодые люди, горлопанили на всех перекрестках о «героизме советской молодежи, ее патриотизме, о подвигах, о доблести, о славе, а сами в то же самое время тащили все, что плохо лежало.
Короче говоря, комсомол – это далеко неоднозначное явление. И идеализировать вряд ли стоит.
Вот такие мысли родил во мне юбилей. Как правильно заметил один писатель, досужие мысли досужего человека. Я и сейчас в мыслях не в ряду со всеми. Как видно, ничто меня не меняет. В самом деле, горбатого лишь могила исправит.