Зарастают бурьян-травой наши злые тропы.
Я давно уже за спиной слышу адский топот,
Я давно уже за спиной вижу образ тени.
Темень
Поглощает меня и ждет. Если я воскресну,
То больному, дневному свету здесь будет тесно.
Я давно невольною стала ему подругой.
Вьюгой
Занесет последние пики железных башен.
И услышав страшные крики, проснутся банши.
И зима запрет под замок гулящее лето,
Где-то.
В перерывах между столетьями "до и после".
Мы распались на кровь, череду, грязный снег и звезды.
Мы стелили белым, а ночь покрывала красным.
Грязным
Полусгнившем тленом ненужных, чужих порядков.
Руки вдоль исписаны лезвием, как тетрадка.
А у крови вкус не здоровый и запах сладкий,
Гадкий.
Из потертых ветром, дождем и снегами трещин,
Слышен шорох, шепот, как будто и голос вещий.
Я тобой заполню все части земного тела.
Мелом
Обведу на асфальте по контуру наши души.
Если долго молчать, то научишься лучше слушать.
И тогда, может пустят содрав годовую смету,
К свету...