Можно улыбнуться и простить,
Можно не простить и улыбнуться.
Можно откровенно разлюбить,
Можно, чуть лукавя, обмануться.
Может быть, опомниться и жить,
Глядя в небо ясными глазами?
Может быть…Всего лишь «может быть»…
Странный холод тихими ночами...

* * *
Полетом бабочки беспечной
Над нежным цветом лепестков
Кружить
Могла б я бесконечно,
Могла б
До первых холодов
Увидеть все оттенки неба
И солнца тронуть каждый луч.
Но я – не бабочка…
Я – Герда…
В пустыне льда и снежных туч.

* * *
Города, мосты, бульвары…
Ветер воет между труб
Заводских районов. Пары
В липких сумерках снуют
И надеются на счастье,
Спрятав веру в кошельке.
Мало воли. Много власти
В неспасающей руке.
Города, мосты, бульвары,
Детский плач в подвальной мгле…
«Вспоминай меня желанной», -
Шепчет совесть в ухо мне
И уходит в вечный холод,
Затихает гулкий шаг.
Город, город…Мёртвый город,
Почему же всё не так?!

* * *
Разрубив вертолетной лопастью
Всю себя на пятьсот частей,
Я стою у бездонной пропасти
И из сердца гоню чертей.

Я кормила волков и демонов,
Я любила любить любовь,
Выбривала кресты на темени
И травила мечтами кровь.

Но не стала я злой и дикою,
Затворилась на сто замков
И несмело, чуть слышно тикаю
Тонкой стрелкой немых часов.

Разрублю вертолетной лопастью
Свою жизнь на пятьсот частей
И слеплю ее скотчем заново
Из осколков ушедших дней.

* * *
Я раскину крылатые руки –
Принимай меня, небо, такую:
Вдохновленную волей, живую
И далекую (так ли?) от муки.

Я лечу к тебе, вечное солнце,
Я лечу сквозь объятия ветра.
Я свежа, я легка, я согрета
Светом мира в тюремном оконце.

Ах, вы милые, милые люди,
На земле этой вечно прекрасной
Для чего же вам ружья и каски?
Ведь кода-то, я знаю, вы были

Так чисты, как объятия утра,
Как альпийского снега перины…
Бросьте дом, дорогие машины
И летите со мною на небо!

…Не хотите…Серьезные маски
Безулыбочно смотрят мне в спину.
Бог же с вами! А я, право, сгину
В неге вечной и облачной ласки!

* * *
Я узник в бархатной тюрьме,
Я горем плюшевым убита.
С перебинтованной душой
На все засовы я закрыта
И, словно бабочка во тьме,
Лечу на свет далекой воли,
Но снова грудью о стекло,
На пол с разбитой головою.

* * *
В полынью (о, Господи, за что же?!),
Сапогом увесистым по лбу.
И уже не надо хмурить брови
На слова: «Ты знаешь, всё к добру!»

* * *
Мир без войны.
Мир без слез.
Мире без зла.
Желтое солнце на небе, и облака
Сахарной ватой блестят.
Каски и ружья под слоем земли
Спят крепким сном мертвеца.
Спят и молчат.
Лица людей – как картинки – пестры,
Смотрят на небо гвоздиками красными глаз,
Верят в добро.
Птицы на небе – все белые – режут простор
Лезвием крыльев, тонким, как скальпель хирурга.
Тихо и солнечно.
Можно в таком вот сверхпризрачном мире
Вспомнить себя, в пустоту заглянуть,
Все понимая до дна.
Самое светлое, самое сиюминутное
Спрятать в кулак и зажать крепко-крепко
До самых последних минут.
После вернуться…
В реальность. В войну, истязания, зло…
На коленях ползти по костям победителей снов.
Бесконечно терпеть
Эту боль…
Бесконечно душить
Этот страх…