Осознав, что Элиас со мной сделал, поначалу я возненавидела его - так сильно, как только смогла. Но меня, помимо моей воли, восхищала его мудрость. Казалось, он знает все на свете, и не было ни одного вопроса, на который он не подсказал бы мне ответа. Весь мир лежал у его ног, сам того не зная. Элиас умел управлять чувствами людей, заставлял их попадать в нужное ему русло - стоило только посмотреть в глаза человеку, и он лишался собственной воли, шел за ним, словно баран на заклание - и это не могло не забавлять.

Один взгляд в магнетические глаза моего создателя - и вы готовы идти за ним куда угодно, не задумываясь о том, к какому трагическому концу может привести вас покорность. Глядя в эти по-кошачьи удлиненные зрачки, в холодные, мерцающие блеском перидота глаза, вы мгновенно взлетаете на вершину блаженства - и продолжаете находиться на ней до тех пор, пока не теряете сознание от потери крови.

Такова жизнь - и тут ничего не поделаешь. Так говорил Элиас, и в его словах мне слышалась правда, та самая правда, которая колет глаза и которую мы именно поэтому страшимся.

Я ненавидела его. Моя ненависть в том числе подпитывалась и тем, что я спала с ним, ощущая себя при этом непозволительно грязным существом. Каждый раз после секса возникало ощущение, будто бы я спала с собственным отцом, и хотелось сразу же броситься под душ. Хуже всего было то, что мне это нравилось. Иногда мне даже казалось, что именно по этой причине я не сбежала от него еще тогда - странно, но факт.

 - Нет нужды выскивать среди людей отбросы общества, дитя мое, - Элиаса забавляло мое желание быть своеобразным "санитаром города", и он открыто смеялся надо мной.

Он запрещал мне охотиться в одиночку, мотивируя это тем, что у меня еще "недостаточно опыта для подобной серьезной практики". Впиваясь клыками в шею несчастной жертвы, я продолжала ощущать на себе его взгляд и чувствовала себя неуютно даже под покровом тьмы. Еще его забавляло то, что я никогда не выпивала человека полностью и всегда оставляла его в живых, и, когда слабо дышащее, лишившееся части крови тело летело в канаву, от противоположной стены отделялся темный силуэт, и в тишине безлюдной улицы раздавались одинокие насмешливые аплодисменты.

 - Ты забавляешь меня, моя девочка, - он мгновенно появлялся за моей спиной и легонько касался губами шеи. Его дыхание показалось бы тлетворным обычному человеку, однако для меня оно было привычным и по-своему любимым.

Да, пожалуй, теперь я могу с уверенностью сказать, что я любила Элиаса, но с такой же силой и ненавидела. Кто-то умный однажды сказал, что любить по-настоящему может только тот, кто способен сильно ненавидеть. Иногда ненависть к моему создателю и отцу пересиливала все, и тогда я хватала бутылку спиртного - неважно чего, ведь мой организм практически не воспринимал алкоголь - и шла в парк. Перелезала через ограду - для меня это ничего не стоило - садилась на спинку какой-нибудь скамьи и откупоривала бутылку. Иногда это было "Дон Периньон", иногда - дешевая водка из ближайшего магазинчика, благо добыть ее для меня сложностью не было. Я доставала сигарету и затягивалась, выдыхая дым в уже по-зимнему морозный воздух. Так я могла просидеть всю ночь, не чувствуя холода, пощипывающего кончики пальцев.