Настроение сейчас - скучаю, любимый...

Иногда нам приходиться становиться участниками передачи «Последний герой». И пускай отдельно взятый город – не необитаемый остров, и там нет мнимой команды, в которой каждый все равно сам за себя.
Просто однажды ты понимаешь, что приз-то ты выиграл, и даже выжил. Только зачем теперь тебе это нужно?
Если этот приз поделить не с кем…

Одним из самых ранних моих воспоминаний был детский приют. Мрачное, холодное здание, полное озлобленных и никем не любимых детей. Оно и потом снилось мне в моих кошмарных снах, заставляя просыпаться, обливаясь потом, дрожать и пить успокоительное. Нервные клетки не восстанавливаются?
Я помню детей, которые срывали свою злобу и ненависть на более слабых, чем они сами. С детства я училась быть сильной, давать отпор обидчикам. Но, к сожалению, так мог не каждый.
Йонне я впервые увидела, когда воспитательница за руку привела его на завтрак и усадила на свободное место за одним из столов. К несчастью худенького, слабенького мальчика, это оказался стол «сильных мира сего». Лидер местной шпаны, Антерро, усмехнулся, взглянув на новенького, а затем взял полную пригоршню липкой каши, что служила нам завтраком, и залепил в волосы мальчика.
Тот от неожиданности расплакался. Воспитательница, которая еще не успела отойти далеко, обернулась на его плач, и, не разобравшись, залепила Йонне пощечину.
- Заткнись немедленно! – Рявкнула она.
Мальчик несколько мгновений расширенными глазами смотрел на нее, а потом вскочил, резко оттолкнув стул, и бросился прочь.
В свои годы я понимала, как тяжело адаптироваться в среде приютских детей. Мне стало жаль его. Хотя нет, жалость – неправильное слово. В то мгновение я ему сострадала. И хотела хоть как-то помочь.
Я тихо поднялась со своего места и проскользнула к двери. Воспитательница, занятая выговором в сторону Антерро, не заметила моего ухода. Я сбежала вниз по лестнице и юркнула за угол. Йонне я увидела сразу же – он стоял, прислонившись лбом к стене, и плакал.
- Эй, - я тронула его за плечо. Он обернулся, а, увидев меня, тут же отшатнулся в сторону. – Я тебе ничего не сделаю, - я успокаивающе протянула руку вперед. – Не надо плакать. Идем, я помогу тебе смыть кашу с волос.
Он исподлобья взглянул на меня – ни дать, ни взять маленький волчонок, затравленный, но не сдавшийся. Я улыбнулась. Он чуть нахмурился.
- Смеешься надо мной?
- Ни капли. Меня зовут Алани. А тебя?
- Йонне.
Так мы и познакомились. Мне было шесть лет, а ему – одиннадцать. Худой, похожий на девчонку, мальчик стал моим единственным другом среди местных озлобленных подростков. Часто мы сидели, прижавшись друг к другу, и рассказывали разные истории, которые могли бы произойти с нами, если бы наша жизнь сложилась по-другому. Если бы у нас были родители, семьи, и нам не пришлось мерзнуть в этом приюте.
В этом жутком приюте, где каждый день становился борьбой за выживание. Где этот самый каждый день мог стать последним – причем в прямом смысле слова. Где приходилось ложиться спать, пряча под подушкой самодельный нож. Где страх стал привычным, а вот любые проявления нежности и любви пугали до полуобморочного состояния…
Я наблюдала за девчонками, которые жили со мной в одной комнате. Они с десяти лет шлялись с мальчишками по подсобкам, курили, пили и трахались. В одиннадцать лет одна из них забеременела, и начальство приюта насильно отправило ее на аборт. Назад ее привезли уже в деревянном ящике – девочка, как оказалось, не выдержала наркоза…
- Тебе не жаль ее? – Спросил у меня Йонне, когда мы вдвоем сидели в каморке под лестницей и разговаривали.
- Жаль, - я пожала плечами, - но что может сделать моя жалость сейчас, скажи?
- Ничего… - Он был вынужден согласиться со мной.
На тот момент мне было одиннадцать лет, а ему – шестнадцать. Он должен был через два года покинуть приют, а мне оставалось жить там еще пять лет, до моего восемнадцатилетия, а потом меня тоже должны были выпустить на все четыре стороны. Я мечтала об этом дне – и не знала, даже не догадывалась о том, что ждет меня в большом мире.
В зимнее время здание плохо отапливалось, и поэтому мы с Йонне сидели, укутавшись в теплый плед и прильнув друг к другу.
- Знаешь, а мне всегда было интересно, как это люди целуются, - задумчиво произнесла я. – Им же носы мешают?
Только рядом со своим другом я могла позволить себе быть такой – совсем еще ребенком, который ничего не знает о жизни. Йонне не выдержал и рассмеялся, и я поняла – он уже целовался с кем-то из моих соседок, возможно, даже спал. И ничего не сказал мне!
Обида заполнила до краев мое сердце. Дружба для меня всегда была чем-то священным, чем-то, что позволяло людям доверять друг другу все свои тайны – а он не сказал мне такой банальности!
- Ты что, уже целовался? – Я надула губы. – Я думала, мы друзья, а ты мне ничего не рассказал!
- Алани, не будь ребенком, - Йонне поддел меня за подбородок. – Сама подумай, ну кто из девчонок стал бы целоваться со мной? – В его голосе мне послышалась горечь и боль. – Я же Йонне-тощая-задница, я никому не нужен, ни одна девчонка не посмотрит в мою сторону!
Мне стало стыдно. Я обняла Йонне и прижалась к нему еще крепче.
- Прости меня, - прошептала я ему на ухо. – Я.… Думала, ты что-то скрываешь от меня.
На тот момент я казалась себе такой глупой, такой маленькой – а ведь я всегда гордилась тем, что по развитию была куда взрослее, чем мои сверстницы, и даже те, кто был старше.
- Я никогда от тебя ничего не скрываю.
Я подняла глаза и встретилась с ним взглядом.
- Прости… - Я легонько чмокнула его в щеку, рядом с губами. Я всегда так его целовала, и мы не видели в этом ничего предосудительного, однако в этот раз почему-то маленький комок эмоций сжался у меня в животе, пугая меня самим собой. Прикрыв глаза, я вздохнула, пытаясь успокоиться.
- Что с тобой? – Йонне приподнял мое лицо за подбородок. Внезапно я почувствовала, как пылают мои щеки. Почему? Все же нормально! – Эй? – Он улыбнулся. – Да ты ревнуешь!
- Откуда ты вообще такие слова знаешь? – Я легонько стукнула его по плечу кулачком. – Я не ревную! Я просто боюсь, что ты перестанешь быть моим другом! – Никому другому я бы ничего подобного не сказала, но ему – могла без зазрения совести.
- Я всегда останусь твоим другом.