Страна восходящего солнца встречала тысяча пятьсот девяносто первую весну. Жизнь текла неторопливой рекой, медленно огибая сопки и унося с собой цветки сакуры. На Востоке наверняка знают две вещи: прошлое и будущее. Прошлое здесь оберегается и передается из поколения в поколение, а будущее всегда готовится принять эти древние знания.

Каждое утро на протяжении многих лет, Тоётоми Хидэёси выходил прогуливаться в сад. Затем, в сопровождении троих слуг направлялся в главное военное расположение, где внимательно выслушивал доклады военачальников и отдавал распоряжения. Как правило, на этом дела его и заканчивались. Далее, он направлялся к Рикю, своему давнему другу. Рикю — семидесятилетний старик из крестьянского рода, живший в маленьком старом доме. Но несмотря на свое крестьянское происхождение, он имел множество привилегий и был в почете у императора.
Никогда я еще не встречал такого упертого глупого человека, думал Хидэёси. И что за радость жить в развалившихся трущобах, когда сам император жалует тебе дворец? Понять Рикю так же сложно, как сложно рассказать о вкусе приготовленного им чая.
Рикю каждое утро встречал Хидэёси у городского храма, затем оба друга шли по лесной тропинке по направлению к дому. За ними, на почетном расстоянии, тенью следовала охрана.
Птицы щебетали, порхая с ветки на ветку; цветки сакуры издавали медовый аромат; влажная мягкая трава стелилась зеленым ковром. С момента, когда мужчины вошли в лес, их голоса умолкли — Хидэёси помнил, как учил его Рикю: нужно за много шагов от дома оставлять мысли и чувства дневной суеты. Со стороны казалось, что они просто гуляют наслаждаясь шумом леса, на самом же деле, каждое их движение заключало в себе глубокий смысл.
Старик чувствовал, как с каждым новым шагом он становится легче, становится частью травы, солнца и росы. Замедляя маятник своей жизни, он довел его практически до полной остановки. И теперь Рикю вдыхал запах мокрой ветки, на которой сидела птица и чувствовал, как он стал этой мокрой веткой. Теперь на Рикю сидела птица, сжимая его тонкое тело влажными лапками и касаясь перьями. Перья были тоже влажными и птица встряхнула свое маленькое тельце и Рикю понял, что стал маленьким влажным тельцем. Он распушил свои перышки и заморгал черными птичьими глазками. Он защебетал и его голос понесся над деревьями и сопками, пролетел над городской площадью, наполнился шелестом листьев в саду, впитал в себя запах алкоголя из магазина винодела, разорвался на части криком только что родившегося младенца в доме сапожника, пролился на пол водой выпавшего из рук кувшина, потек по полу, смешался с теплой землей и просочился в ее недра. Рикю стал мокрой землей, почувствовал как по нему скользят и извиваются тельца червей, впитал в себя теплоту солнечных лучей, пригревающих его сверху, стал невесомым, поднялся ввысь и мелкими каплями растворился в воздухе.
Теперь Рикю освободился от мыслей, от ненависти, любви, страха, печали, радости. Теперь ничто не занимало его; не было леса, его друга и спутников, птиц, города, земли и его самого. Рикю лишь слегка коснулся Серебряного Пути Будды — чтобы дойти хотя бы до половины этого пути, потребуются не одни сутки для совладания с собой и вхождения в Дзяку*, когда ты стоишь между жизнью и смертью и получаешь покой, какой получают только что умершие, когда тело уже не дышит, но еще и не остыло.

Рикю и Хидэёси подошли к крыльцу дома, оставив троих спутников за оградой. Перед тем как переступить порог, они оба слегка склонили головы. Европейцы обычно думают, что японцы так приветствуют свой дом; на самом же деле Рикю и Хидэёси склонили головы, чтобы увидеть камни под ногами и закрепить чувство покоя, затем посмотрели на цветы, возбуждая в себе легкое чувство прекрасного.
Хозяин с гостем прошли в чайную комнату. Размер чайной комнаты был не более двух татами, а вход — шестьдесят сантиметров в высоту и ширину. Ничего лишнего там не было — ни ваз, ни картин, ни даже замысловатой посуды. Все было просто, даже несколько грубо, как в рыбацкой хижине. Именно так и жил Рикю, ласково называя свое жилище «со» — простота. Хидэёси, входя, должен был низко наклониться, таким образом, оставляя свой меч за порогом.**
Рикю приготовил чай и подал его гостю, затем налил себе. Они молча наслаждались напитком, не спеша поднося чашку, чтобы отпить. Комната была расположена так, чтобы в нее не проникал яркий дневной свет. Приглушенное освещение расслабляло глаза и тело. Из утвари в комнате располагалось несколько камней из сада, росли мелкие лиловые цветы, рядом с ними лежал свиток. Все это находилось на самом видном месте и не нужно было поворачиваться и делать лишних движений, чтобы взглянуть на камень и успокоить чувства. Мужчины долго молчали и наслаждались великолепием цветов, вбирая в себя мудрость предков из лежащего рядом свитка.
Все равно, не могу я его понять, думал Хидэёси. Ему жалуют огромные владения и прекрасный сад! И все это он готов променять на хижину за городом и чтобы добраться сюда, надо приложить немало усилий. А ведь он уже старик. Хотя на старика и не очень похож. И ради чего он проделывает такой путь изо дня в день от города до дома? Неужели, чтобы очистить свои мысли и попить чай?… Хотя чай у него божественный. Сам император освободил Рикю от работ на земле, чтобы старик готовил ему этот неземной напиток. В городе ходят легенды, якобы сам Будда поведал Рикю секрет приготовления чая.

На следующий день Рикю принимал дома четверых своих учеников. Вот уже два года он передавал им знания тайных традиций чайной церемонии, называемой «хидэнсё».
— Чайная философия проста, — говорил ученикам Рикю. — Есть всего четыре правила: Гармония «Ва», Почтительность «Кэй», Чистота «Сэй», Спокойствие «Дзяку».
Ва — сама атмосфера чайной церемонии. Представьте, что вы подходите к чайному домику, видите мшистые камни, заросший водоем — вольную природу, которой человек не навязал себя. Чайный дом с соломенной крышей, подпорками из неотесанного дерева или бамбука — естественное продолжение сада. Помните: в комнате должен быть полумрак. Ни одного лишнего предмета, ни одного лишнего цвета. На полке стоят кувшин с водой, подставка для черпака и чашка для воды. На всем патина старины, непоколебимое дыхание вечности. Время остановилось. Только ковш из срезанного бамбука и свежая полотняная скатерть. Вся обстановка призвана отвлечь вас от повседневности, привести дух в состояние умиротворенности и равновесия.
Кэй предполагает Чайный дом — не только обитель простоты и естественности, но и обитель Справедливости. Почтительность предписывает, чтобы все чувствовали себя равными и знатный не кичился своей знатностью, а бедный не стыдился своей бедности. Когда сёгун Асикага Ёсимаса спросил у Мурата Сюко, каким образом искусство чая приводит к Просветлению, Сюко ответил: «Тот, кто входит в чайную комнату, должен преодолеть в себе чувство превосходства».
Третье правило Сэй — чистота души. Это великий обряд, к которому нужно идти всю жизнь и который постигают далеко не все.
И, наконец, Дзяку — Вечный Покой.
Чайный дом — это оазис в печальной пустыне мирской жизни, где все могут обрести утешение.
— Так в чем же секрет Пути чая, учитель? — спросил юноша, сидевший рядом с Рикю.
— Их семь, мои ученики, — ответил Рикю, —приготовьте такой чай, чтобы гости получили удовольствие. Положите уголь таким образом, чтобы вода закипела быстро. Поставьте цветок так, чтобы он ожил. Летом должно быть прохладно, зимой — тепло. Приходите немного раньше условленного времени. Приготовьте зонт, даже если нет дождя. Расположитесь сердцем к каждому из гостей. Эти семь заветов должны присутствовать в сердце каждого, кто следует Пути чая. Но запомните: важнее не соблюсти правила, а проявить истинность сердца, только так вы постигните Бесконечную Мудрость мира.
*** *** ***
— Ты уже стар, Рикю. В моем дворце тебе будет хорошо. Я дам в твое распоряжение сотню воинов и слуг, ты ни в чем не будешь терпеть нужды.
— Мне не нужны воины, я не веду войны. Мне не нужны слуги, у меня есть руки и ноги и я еще не настолько немощен, Хидэёси.
— Хорошо. Ты сейчас сам все увидишь, — сказал Хидэёси.
Они прошли через огромный зал, убранный коврами и фарфоровыми вазами и оказались в просторной комнате в южной стороне дворца. На полу этой комнаты расстелился ковер сотканный из золотых ниток и, казалось, будто ты попал в осенний сад с золотыми деревьями, на которых росли золотые листья. И на этих деревьях сидели птицы с алмазами вместо глаз и капли золотого дождя замерли на цветах с рубинами вместо лепестков. Рикю на мгновение ослеп от блеска. Чувства всколыхнулись внутри него и Рикю стал искать глазами камень, чтобы установить покой. Но камни здесь были опылены золотом и старик закрыл рукой глаза и подумал о простом сером камне. Он почувствовал как пахнет этот серый камень, выброшенный морем на берег — морской травой и мокрым песком. И чувства его улеглись.
— Что теперь ты скажешь, Рикю? — весело спросил Хидэёси. — Разве видел ты когда-либо нечто подобное? Не рай ли это на земле? Это и есть моя чайная комната и я прошу тебя ее обустроить. Ты будешь готовить свой божественный чай и здесь я постигну искусство Чайного пути.
— Рай у каждого свой, — ответил Рикю, немного помолчав, — если ты говоришь, что это рай, то пусть оно так и будет. Хидэёси, знаешь ли ты, почему от городского храма и до моего дома ты всегда ходил пешком? Вспомни, Хидэёси, что я тебе говорил. Традиция хидэнсё постигается за тысячу шагов от чайной комнаты. Но даже если ты будешь ходить весь день по лесу, а потом окажешься в этой комнате, даже тогда твои помыслы не будут чисты, а чувства покойны. Золото развращает душу, а драгоценные камни обманывают глаза. Блеск роскоши тревожит мысли. А сердце, оно слепо. Сердце не видит и не слышит, оно только чувствует, что говорят ему глаза и уши и наполняется ложной любовью. Оно начинает любить бесчувственные блестящие камни. Но эта любовь губительна, словно отрава. И душа умирает от яда, которым наполняются чувства...
— Значит отрава?! Ты называешь мою сокровищницу ядом! Не выжил ли ты из ума, старик?! Да знаешь ли ты, что всю душу и сердце я вложил в эту комнату, чтобы ты смог научить меня готовить чай! Вот, значит, твоя благодарность, так, значит, ты думал обо мне все эти годы — что душа моя развращена, а сердце слепо?!… Отвечай, старик! Я спрашиваю у тебя: научишь ли ты меня искусству чайной церемонии? Будешь ли жить у меня во дворце в почете, ни в чем не нуждаясь, будешь ли ты готовить здесь свой напиток?…
— Твой разум затуманен и наполнился гневом. В чайной комнате не должно быть гнева. Как не должно быть и других чувств, а глаза не должны слепнуть от блеска. Здесь нет покоя. И даже если бы я стал готовить здесь чай, он бы впитал в себя все эти чувства и стал бы водой с травами. И ты бы не насладился им, Хидэёси. Потому что здесь нет покоя.
— Тебе нужен покой? Ну что ж, я милостиво приму твой отказ! — сказал Хидэёси, посмотрел на старика, склонившегося перед ним в поклоне, достал из разреза кимоно нож и бросил его на пол.
Нож скользнул по ковру и замер возле ног старика. Рикю опустился на колени, взял обеими руками нож и учтиво склонился. Хидэёси стоял напротив Рикю и невозмутимо на него смотрел. Хидэёси пытался быть непоколебимым и вызвать в себе еще больший гнев; но он сразу же пожалел о том, что сделал. Сейчас он проклинал себя за этот порыв гнева, и позже проклинал себя еще больше. Но уже ничего изменить было нельзя.
Постаревшие руки крепко сжали рукоятку и старик без тени сомнения вонзил нож себе в живот. Рикю запрокинул голову и пронизывающая боль охватила все его тело. Он захрипел и почувствовал, как холодный металл прошел внутрь. Острый клинок разрезал кишки, мягко входя в них, как нож в масло. Рикю перестал видеть, но все еще отчетливо понимал происходящее. Боль заволокла его глаза и сердце защемило в груди. Рикю подумал, что сердце его сейчас остановится, но оно продолжало биться, борясь за жизнь. Старик собрал все силы и немеющими руками надавил рукоятку, проталкивая нож еще глубже внутрь. Лезвие разрезало внутренности резко так глубоко и больно, что Рикю показалось, будто лезвие сейчас выйдет у него из спины. Его дыхание стало быстрым, затем он стал задыхаться и упал на пол. Тело онемело и забилось в конвульсиях, теперь сознание покинуло его, оставив старика в беспамятстве глотать воздух. Рикю забился в приступе лежа на полу, потом замер и глаза его сделались ледяными. На его лице навечно застыла печать смерти.

Рикю прошел большую часть Серебряного Пути. Потом сделал еще шаг и покой, какой бывает, когда ты уже не дышишь, но тело еще не остыло, влился в него. Он сделал еще шаг и увидел край Серебряного Пути. Затем еще один и еще, с каждым разом все больше растворяясь в вечности. А когда вечность поглотила его, маятник жизни застыл и благословенный покой, наконец, настал. Теперь Рикю полностью овладел искусством хидэнсё и постиг Дзяку.

* иероглиф «дзяку» переводят как нирвана.
* * означает: войти с добрыми помыслами.