Когда Муза позвонила, Кот ещё спал. Спал и видел сны. Серые и бесхозные, как сельскохозяйственный инвентарь. Потому что когда Муза постучалась, Кот уже спал.
- Милейший, вы свободны сегодня вечером? – спросила Муза и это было удивительно. Потому что незваный гость, как известно, хуже татарина. А Муза всяко превосходила любых татар по всем параметрам именно тогда, когда её никто не ждал.
Кот привычно зевнул и ответил:
- Для Вас, моя любимая Муза, я готов освободить целиком даже одну из своих семи жизней. К примеру, третью.
- А первые две? – обиделась Муза. Она не привыкла приходить со звонком и тем более довольствоваться какой-то там одной жалкой жизнью.
Но Кот в свою очередь не привык разбрасываться жизнями на поле боя, и сказал:
- Первая под завязку занята подвальными Мурками, а вторая – сметаной и валерьянкой.
И это было на него похоже.
Ревновать к Муркам, к тому же из прошлых жизней, для Музы было неестественно и смешно. А Муза редко смеялась над людьми, и почти никогда – над Котами.
И поэтому уже этим вечером она шла вперёд по Лавровому бульвару, сжимая в руке пушистую лапу со спрятанными когтями. Кот откровенно не поспевал за Музой, волоча по пыльной мостовой задние ноги и хвост, хотя старался изо всех сил.
- Хочешь, я расскажу тебе сказку? – спросил Кот, вовремя не сообразив, что морозит глупость.
Муза удивленно приподняла брови. Музе? Сказку? Да ты шутник, Кот.
- Про распитие корня валерианы с полуподвальными Мурками? – захихикала она.
- Нет. Про нас с тобой.
Так странно. Я рисую в воображении гениев картины, переплетенные безумством и страстью. Придумываю для каждого его собственную, индивидуальную любовь. Рву в клочья апатию и безысходность. А простой, серый Кот с серыми глазами предлагает мне сказку «про нас». И мне нечего ему возразить. Я не слышала такой сказки. Но очень хочу услышать.
А Кот, не дожидаясь ответа начал своё повествование. Муза сначала с интересом слушала описательные части, лирические отступления, витиеватые обороты. Потом посмотрела на вдохновленные серые глаза Кота и нахмурилась. А сказочник продолжал, упоенно, воодушевлено, приближаясь к развязке.
Черт бы побрал этих сказочников с этими сказками. Как красиво, как «про меня». Такие сказки придумываются лишь в присутствии Муз. Но я не знаю этой сказки. Не знаю, чем она закончится, эта сказка «про нас». Значит где-то рядом другая Муза? Это уже посерьёзнее подвальных Мурок.
Когда Кот закончил, Муза от неожиданности остановилась, как вкопанная. Ещё сильнее сжав пушистую лапу.
- Ты сделал мне неприятно. – прошептала она.
- Тебе не понравилась сказка? – недоумевал Кот.
Да нет, как раз наоборот. Сказка была отличная, даже слишком. Слишком с головой, невидящая ничего кроме… И от этого хотелось петь и плакать. Кричать и смеяться. Когда ты сама – воплощение вдохновения, выступаешь в роли слушателя некой пространной и таинственной сказки про себя в главной роли. Сказки, которую ты только что узнала.
- Мне нужно только успеть взлететь. – сказала Муза. – И выдрать волосы этой гениальной суке. Такие шедевры не остаются безнаказанными.

Кот смотрел на небо, в котором сиявшая Муза удалялась куда-то, гармонично вписываясь в окружение звёзд из созвездия Кассиопеи.
«Она обязательно вернётся», - подумал Кот. –«Ведь она знала эту Сказку. Знала, сама того не ведая».