Мальчик смотрел вытаращенными глазами на старую шлюху, раздвигающую перед ним ноги и испуганно жевал деревянную палочку. Сливочно-шоколадное эскимо, которое сосал мальчик давно кончилось, но рот нужно было чем-то занимать, чтобы не блевануть при виде сморщенного обнаженного тела. Наконец всё-таки желудок в тандеме с неокрепшим сознанием не выдержали натиска и 13-тилетний бедолага выбежал на улицу, задыхаясь. Старший брат, громко хохоча, похлопал его по плечу и спросил:
- Ну как, Витёк? Понял теперь, что это такое – взрослая любовь? А ты – ромашки, подоконные романсы. Ребёнок сущий!
Потом обнял брата за плечо и повёл домой, а из окна общежития ткацкого техникума высунулась растрепанная брюнетистая голова и вопила что-то об оплате. Брат завёл мотоцикл и усмехаясь покачивая голову, пробормотал:
- Неужто она хочет мне доказать, будто у вас что-то получилось... Совсем, старая, обезумела.
Брат Вити был геем. Причём убежденным геем-женоненавистником. Глядя, как младший засматривается на дворовых девчонок, караулит их со шпаной под лестницей и запирается в ванной с обрывками эротических наклеек-вкладышей, он приходил в бешенство. Так и созрел в голове этот план – сводить братика к своей знакомой, сифилитичке Наденьке, жрице в пятом поколении. Ещё в сорок третьем её мама проводила долгие бессонные ночи в департаменте блокадного сопротивления. На складах с пайками. Зарабатывала ртом и телом хлебушек. И для себя. И для мужа, и для детей. Минет – 25 грамм черного хлеба. Полный боевой комплект – гобушка белого. Один раз даже плитку шоколада дали, за что именно правда, язык не поворачивается сказать.
Да, противно. Да, не верится. Но не стоит также верить рассказам, что пороки за последнее время помолодели. Пороки нетленны. Как совесть, честь и благородство. Скорее возможности постарели. У каждого поколения свои приемущества и недостатки. И пороки свои. И никто не виноват, что за звоном боевых наград уже и не слышны былые томные развратные фразы, и армейскую коноплю давно заменили грибы и синтетика. Вот методы другие немного наверное.
И даже тот факт, что Витя после этого похода просидел несколько месяцев не выходя из дома, смотря невидящими глазами в стену, ничего ещё не доказывает. И даже когда он в школе поцеловал в губы своего одноклассника ни о чём не говорит. И каких трудов стоило через шесть лет однокурснице влюбить его в себя, и все сложности с которыми им пришлось столкнуться – никто до сих пор до конца не узнает. Когда Витя сбегал со свиданий на мужской стриптиз, как проблевался в кровати во время первой брачной ночи, и то, что сейчас вроде бы всё у них хорошо, двое детей и домик в Сочи – никто не думал о последствиях. Перед глазами плыла только цель из прошлого с длинным хвостом средств из настоящего.
И даже отвлеченное упоминание о том, что старшего брата Вити убили в одном из подмосковных баров ударом бутылки по голове, не делает в этой истории хэппи-енда. Потому что, слышите, на заднем фоне уже кричат люди из толпы с транспорантами что-то об относительности грехопадения. Вот они, полюбуйтесь, короли нравственной демократии!
Любое общественное движение испокон веков возникает не «за», а «против» чего-нибудь. Антиглобалисты против, скинхеды-фашисты против, моралисты против, «Идущие Вместе» стройными зомбийными рядами категорически против, ратующие против угнетения гомосексуалистов и лесбиянок, против угнетения женщин и малых народов Восточной Австралии, против загрязнения любимого пруда и против преподавания религиозных основ в школе.
Просто на фоне взаимных упрёков, встречных контр-выпадов и трактовок разнообразных законов в свою пользу, современный Человек, очень занятый конкретной проблемой, которой он посвятил всю свою жизнь, утратил главную возможность - ненавидеть мудаков.