[400x236]
Она из тех, чье имя входит в подсознание земляков, становится заметной строчкой в визитной карточке огромного края. Ярыгин, Шумаков, Сайтиев, Наймушина, Ахмыловская… Спортсмены из «персональных» видов нередко требуют к себе vip-персонального подхода со стороны судьбы и истории.
Олимпийская чемпионка по биатлону Ольга Пылёва, несмотря на туринский армагеддон с карфедоном, останется и чемпионом, и человеком. Вернется ли она в большой спорт, где одержала столько больших побед? Что явится мотивацией этого теоретически возможного возвращения? Как ощущает она себя сейчас, когда истерия вроде бы улеглась, но история не забывается? За этими контекстуальными вопросами и отправился я на Взлетку, где в последние годы вместе с мужем-тренером, известным биатлонистом Валерием Медведцевым, и дочкой Дашей живет «бородинская жемчужина» Пылёва. А вопрос концептуальный – как такое могло произойти? – витал в воздухе на протяжении всего нашего большого и откровенного разговора.
Когда с человеком происходит нечто экстраординарное, страшное по сути или страшно несправедливое, он, разумеется, погружается в «тему» без остатка, обыденные радости на какое-то время перестают существовать напрочь. Но есть такая причуда души человеческой – стремление к оптимизму…
– Ольга, вас официально отлучили от биатлона. Надолго?
– Объявили, что на два года. Боюсь, что в плане смягчения «приговора» ничего с этим уже не сделают. И никто не будет что-либо делать.
– Решение о продлении или завершении спортивной карьеры примете позже?
– Мне жалко, что получилось так некрасиво. Очень бы не хотелось так негативно закончить. Все равно ведь у людей подозрения возникают. Я больше чем уверена, что спортсмены думают так: ага, рассказывает она вам тут сказки о том, что лечилась. Наверняка так сделала, чтобы результат свой улучшить.
– Хотя бы для посрамления скептиков стоит попробовать вернуться…
– Двадцать ведь лет отзанималась спортом, и все это разом – бах и вообще ничего. Ни медали, ни премии. И оплевали еще в придачу. Врагу не пожелаешь!
– А медаль у вас забрали?
– Да. Я пошла и отдала в тот же день.
– Не было мысли, как сделала в Афинах Коржаненко – оставить ее себе?
– Вы что, у нас первый вице-президент Союза биатлонистов России Алексашин вообще, как сел утром, я видела, на диван, так и вечером, когда я зашла к нему, так же сидит и еще орет мне: «Сними вообще форму российскую, ходишь, позоришься!». Я вообще чуть не выпала. Я говорю: "Это я-то позорюсь? Я столько лет прикрывала вам задницу, а теперь я позорюсь, да? Молодцы!"
– Что с чиновника взять…
– Я вообще чуть не обалдела. Мужик просто облажался! Сидит весь такой жалкий. Поначалу никто вообще не смотрел в мою сторону. Девчонок я не называю, с ребятами из группы смазчиков мы общались, с Польховским, тренером женской сборной команды. Больше – вообще никто. А потом еще говорили: почему, мол, ты скрывалась? А я не скрывалась. Просто если бы я сразу вышла в общество или на пресс-конференцию пришла, я бы столько наговорила! Все обидки бы выложила. Всех осадила бы. Сейчас хоть улеглось маленько. Здесь на ТВК выступала, мне Федор Сидоренко говорит: «Ты только не оправдывайся!» А мне чего бояться вообще? Мне там на телевидении дяденька вопрос такой задал, почему ты тайно покинула Олимпиаду?
– Но ведь в Италии уголовное дело могли завести!
– Все равно мы не скрывались. Есть такое положение: если определили допинг, ты сразу же олимпийскую деревню должен покинуть. И я сразу же в этот день с телевидением общалась. Я все людям рассказывала, мне бояться нечего.
– Еще при Сталине у нас так было. Когда врагом объявляли порядочного человека, все кривили рожи в пафосном презрении. А сейчас это тест на вшивость, не более.
– Точно. Тест на вшивость. Хорошо, что вы напомнили. Когда я заняла второе место, эсэмэски мне сыпались, звонили на наш «Енисейтелеком», там тарифы такие были, поэтому я на звонки не отвечала. А эсэмэсками мы переписывались. И когда объявили уже в стране об этом, опять посыпались эсэмэски в поддержку – все те же и даже еще больше. Многие не подписывались даже. Не знаю точно, кто что писал. Вообще это проверка людей, на самом деле. А из функционеров наших, в краевом биатлоне которые, ни один не позвонил. И с серебром не поздравили, и тем более, когда такая беда случилась. Я приехала сюда, и мне первой Ольга Ромасько позвонила. Я знала, что у них такое отношение к нам. Потому что я вообще выходец из группы Ромасько, а к ним почему-то прохладное отношение. Хотя у Ромасько всегда результаты были.
– Поначалу, наверное, депрессия давила страшная?
– В первое утро, когда проснулась в Турине, подумала: сон. Не может такого быть!
– (Медведцев: «Да как проснулась? Ты не спала даже. Мы вообще первые двое суток не могли заснуть после того, как узнали».) Из Италии когда выехали в Австрию, тогда уже получше. Ко мне
Читать далее...