наш хрупкий мир трещит по швам
твоя рука - тому порука
и - Бог свидетель - что за скука
в твоем раю, нагой адам
я вовсе яблоки не ем
и не просилась сотворяться
в чем даже некому сознаться
совсем-совсем
(с)

Я босыми ногами прошлёпаю в мамину комнату,
молоко недопитое выплеснув в зимнюю форточку.
Буду маленькой-маленькой. Сердце испугом нетронутым
будет в уши стучать. Опущусь у кровати на корточки
и нырну с головой в одеяло, лоскутьями сшитое –
никому ни о чем одеяло не станет рассказывать.
Буду плакать навзрыд, бормотать и отчаянно всхлипывать,
и ногтями в подушку впиваться, и слёзы размазывать.
Одеяльную тьму освещая карманным фонариком,
чтоб никто не увидел, стихи напишу без названия
о тебе, о весне, о воздушном подаренном шарике,
о больнице и боли, предательстве и расстоянии.
А потом – слёзы вытру и вынырну в улицу пыльную,
усмехнусь над недавними глупыми, злыми вопросами,
над слезами взахлёб. Я же взрослая, злая и сильная.
И не пью молока. И не плачу. И ноги не босые.

Молитва




Убереги меня от темноты,
От честности зеркальных отражений,
От одиноких дней, и от пустых
ночей - без звёзд, любви и сновидений.

Не погаси во мне огонь добра,
Осужденный на недопониманье
того раба, кто вечно сыт и прав
и бесконечно ненавидит покаянья.

Не дай познать проклятия измен,
Предательства - да не изведать раны,
И пульс горячей крови, что из вен
расцвечивает саван гроба ванной.

Не дай дороги ревности и злу,
Помилуй оставаться беспристрастным,
Вальсируя по битому стеклу
обломков уничтоженного счастья.

Не возведи на яростный костёр,
сорвав стыда последние одежды,
трёх женщин, трёх моих сестёр -
Сестру Любовь, и Веру, и Надежду.

Не обрекай молитву на исход
уже традиционного молчанья.
Пока не приближается восход,
Я покурю -
и всё
начну
сначала.

все кончается осенью



Все кончается осенью.
В безнадежном отчаянье
Режет небо над просекой
Профиль птицы испуганной.
Мы друг друга не бросили -
Заблудились нечаянно
В разговорах, в молчании,
В ожидании осени.

Продираясь сквозь заросли
Из вопросов и завистей,
Мы как дети надеялись
На лекарство от взрослости,
Но куда б не бежали мы -
С желатиновой жалостью
Эта осень глядела в нас,
Застилала нам простыни.

И сгорали не мучаясь
В жадном пламени случаев,
На пожарах рябиновых
Полюбив нелюбимое.
И грешили неистово.
А она с укоризною
Осеняла нас маревом
И дыханием марлевым.

Ни черта не сбылось у нас.
Шея грезит веревкою.
Мы одни среди осени
На подушках зареванных.
Твое имя не вычертить
Птичьим перышком с проседью.
Кто-то небо все вычерпал -
Все кончается осенью.

Переставляя слоги

Мерзнет хвост, сводит шею и ломит лапы.
Приготовить ужин по рецепту Агаты Кристи.
Внять советам, пытаясь честно раскиснуть,
и опять убедиться, что разучилась плакать.
Моя подруга, плеснув тебе на три пальца виски,
потом позвонит: «Ты, вижу, серьезно влипла!».
Я, прикусив губу, односложно отвечу: «Типа…»,
потом, подумав, добавлю: «Он – самый близкий…
и еще, понимаешь, он никогда не врет мне,
даже старается заботиться обо мне, как может…
Мы, порой забывая, что все это – дико сложно,
устраиваем попытку побега с подводной лодки.
Он существует, дышит… и это – много."
Я просыпаюсь одна, но зато – собою.
Уменье идти сквозь стекло – дорогого стоит.
И мы – идем, в слове «пи-тер» переставляя слоги.

БЕЗ ДНА

.....................................................................

пульсом - частой нитью - штрихом дождя…
обернусь ласточкой. гори синее море:
это у меня огромное чёрное горе,-
переплыть это море можно, прожить – нельзя…
вой на луну. истерикой бейся в дно.
бездна всегда глядит влюблённым в глаза.
хочется плакать, падать на тормоза,
виноградное мясо слов добавлять в вино.
палочки сигарет и с травой и без…
нету у нас с тобой своего угла.
колется через стог и блестит игла,
дурнем орёт верблюд,- а зачем полез?
 

Посылать голубей: адресата нет.
Равновесье нарушено словом.
В небе плавится олово: серый цвет
оставляет Богов голыми.
Тайный смысл снов, перемены мест-
на цыганском звучит:астария...
Подари мне, друг, свой нательный крест,
если сердце не мне подарено.

Этот, как его...

ты возбуждаешь меня
как уголовное дело
ты оставляешь меня
как бездыханное тело
ты забываешь меня
как роковую улику
ты причисляешь меня
к безликому лику
женщин

Страсти плавленный сырок
между ног.
Но урок опять не в прок.
Как ты мог
не любя, меня любить,
как себя,
и собой со мною быть,
не любя?

12

нежней не бывает -
а он все нежнее
сильней не бывает -
а он все сильнее
грустней не бывает -
а он все грустнее
нужней не бывает -
а он все не с нею

Они влюблены и счастливы.

Он:
– Когда тебя нет,
мне кажется –
ты просто вышла
в соседнюю комнату.

Она:
– Когда ты выходишь
в соседнюю комнату,
мне кажется –
тебя больше нет.

отвычки




ах, мне бы достать безотказный набор отвычек
и память усталую вывернуть наизнанку,
как майку, чтоб тщательно скрыть под смазливым личи-
ком паиньки неистребимую суть пацанки,
чтоб я перестала хотеть тебя - неприлично,
отчаянно, прямо здесь… теребить несчастный
трамвайный билетик, бродить по путям (привычка
дурная, как все у меня), похоронным «здравствуй»
плеваться сквозь зубы, молиться, ругаться матом,
гулять под дождем и бессильно душить окурки
в озябшей ладони… внезапно смущаясь, прятать
не слишком изящные руки в карманах куртки…

…как трепетно нежен беспутный апрель… как остро
под ребрами колется-ежится-жжется что-то…
как влажно в ладошку мне тычется новый возраст,
по-прежнему юный, июньский… прогноз погоды
стекает по скулам, лопочет… щекочет ноздри
волшебный, дразнящий, пронзительный запах лета…
и ласковый бог на крыльце рассыпает звезды
сирени… и я привыкаю не думать, где ты…

Тетрадки в клеточку

Я тебя не ревную,
какая разница
с кем ты спишь и где загуляешь вечером?
Я не стерва, милый,
не надо дрАзниться,
видишь, я привыкла
к тетрадкам
в клеточку.
В них гораздо удобнее ставить крестики
на тебе.
Во мне
нет ни капли жалости.
Я однажды точно приму грамм двести и
доберусь до спрятанного ножа.
Прости...
Разрубать узлы ведь не мной придумано,
Александр Великий
и тот отчаялся,
Вот и я разрежу дорожку лунную,
Перекрашу челку в оттенки чайного
И свободу сердца одна отпраздную,
Мы с тобой, наверное, слишком разные.
Тут делов-то, милый мой, на копеечку:
Переделать в клеточки
все линеечки.

Без повода
Mouse



Я надеюсь, ты слышишь меня в этой недополУночи.
Ты не можешь не слышать, хороший мой, ты теперь в вечности...
Мне всегда говорили, что слышимость самая лучшая
В час, когда от мерцающих звезд небо кажется клетчатым.

А еще говорили, что если просить о прощении,
То исполнится все, что желается. Сбудется, сладится...
Мы вчера вспоминали с твоим постаревшим ошейником,
Как слезились от боли глаза все еще шоколадные.

А тебе, интересно, теперь разрешаются шалости?
Я бы вечно хранила намордник, разодранный в клочья, но...
Но с ремонтом, прости, от твоих безобразий осталась лишь
В коридоре царапина на покосившейся полочке.

Ты простил меня, да же? За ту оплеуху случайную...
Вот бы снова в ладонях твой нос любопытный почувствовать.
Я тебе покупаю на рынке по-прежнему «Чаппи» и
Шоколадки в ведро не бросаю кусочек обкусанный.

Мой хороший, я знаю, тебе там светло и не холодно,
Только будь осторожней, мой милый, с кустами колючими.
И еще, ты приснись мне, пожалуйста, завтра... без повода.
Потому что я так по тебе невозможно соскучилась.

Про плюшевых мышей



У соседей снова кто-то с утра гостит,
На дворе ноль градусов – ноль эмоций.
Мне и воскресенье совсем без радости,
Если за окном нет ни капли солнца.

Я уже привыкла тоску заштопывать,
Слезы заворачивать в покрывало…
Я могу бутылку открыть без штопора,
Если на одну - целых два бокала

Я могу, я сильная, я способна
Даже заколачивать в стенку гвозди
Или пироги печь и булки сдобные,
Если вдруг представить, что будут гости

Приезжай твердишь мне с утра до вечера
Я приеду… Скоро… самой короткой…
Мне и собирать-то особо нечего:
Плюшевых мышей да зубную щетку

Коллекцию улыбок собирать.
Дойти до ста. И каждую - запомнить.
Немного сонная? Подарена с утра.
Смущенная? Вогнали в краску. Повод,
клянусь, был незначителен. И прост,
как миска из необожженной глины.
Открытая? Какою-то игрой
словесной развлекались... Сплином
по уголкам обметанная чуть?
Грустил изрядно, но скрывал. Бодрился.
Ехидная? Дразнил. Потом "молчу-молчу!"
сказал. И стал, как прежде, милым.
Нечеткая? Да каждый вечер так -
тепло, проникновенно и бессильно.
И я читаю в ней, что ты устал,
болит спина, неправильный светильник
бьет по глазам, достала суета...
но ты мне рад - без логики и смысла.
Твои улыбки собирать до ста.
Запомнить все - по дням недели, числам,
по фразам, поворотам головы,
движеньям рук, невидимым пометкам.
Улыбки "до", и "после", и "between",
с различным вкусом, запахом и цветом.
Беззвучную - но я ее расслышу -
"люблю тебя" - перед уходом в сон.
Фиксируй... осторожней... тише... тише...
Запомнить всё. Позволь. Запомнить. Всё.

Почти греческая трагедия



«Мой Телемак,
Троянская война
окончена. Кто победил -- не помню.
Должно быть, греки: столько мертвецов
вне дома бросить могут только греки...».

ИАБ


Был не слишком бурным наш бурный понт,
Но пустил побеги в сердцах мираж –
После стольких стадий – при входе в порт
Глаз родным не хочет признать пейзаж.

Не печалься, сам ведь грешил порой –
Чуть не так что – сразу давить F2,
И пока мы лезли на стены Трой,
Кто-то нам Итаку переназвал,

Обрекая странствовать нас с тобой
По смешному слову «всегда-всегда».
(По канонам жанра – Бог есть любовь,
И не просто есть, а совсем съедать)

Преврати в молитву глагол «хочу»,
Даже если прочих мертвее слов,
Перечти либретто обмякших чувств –
Dial-log зачёркнутых номеров.

К новым цифрам старых своих потерь
Ты привыкнешь, только сильней держись –
За бессмертье, что не отбросит тень
И за дар бездомности на всю жизнь.
сумбур

положено
(9мая/из цикла ".....Янкины стихи....")



Ну, здравствуй, привидение родное,
Пришел, как по традиции, с отчетом.
Закроем дверь. Нас двое, только двое
И наплевать, что скоро на работу.
А год прошел. Я встретил человека,
Он знал тебя. Твердит, что ты святая
И плачет. Разбираю фонотеку
И тяжело (синдром начала мая).
Завел кота (практически чеширский),
Хотел приехать в гости (дали визу),
Но от Ижевска до Новосибирска
Немного больше, чем прыжок с карниза.
Пишу стихи. О том же (да и те же).
Пытаюсь жить смелее и дороже,
Но «только дождь вселенский нас утешит
И только страх реальный нам поможет».
Синоптики по радио сказали,
Сегодня будет мраморное небо.
А я пойду искать в оригинале
Твое лицо в тугом пространстве WEBа
Разбить себя на первое / второе
Так нелегко, но, кажется, просили…

Я старый мир когда-нибудь построю
И принесу его к твоей могиле.




p.s.
9 мая - день памяти Янки
сумбур

су



суицид по балконам - кто крайний?
телами, как к матери, жмемся к раме.
ночь такого густого замеса,
что нет ни страха, ни страху места.
лишь инстинкт скребется в подвздошье,
и мы - на асфальт. как дождик. как дождик.
сумбур

устала.............



И я прошу......
прошу о том, о чем не просит никто: вонзи
иглы до самых костей. Сорви с меня это лицо;
заставь выкрикнуть имя подлинное мое....

Х.Кортасар "Только сумерки"


Сердце болит
Устала
как ноет кожа под маской
надоело
быть язвой, стервой
наносить удар всегда первой
хочется стать нежной и ласковой
устала
хочется перемены
адекватного возвращения
к умиротворению от смещения
от смятой постели
от сигарет на рассвете
к рожденью апреля
к любви к детям...
сумбур