Упс. Извините. На что-то нажала.

Итак, вот у нас три основные качества человека палеолита: 1) осознание всех других человеческих популяций как враждебных, особенно более высокоразвитых 2) установка на коллективисткое бытие, 3) маргинальное восприятие человека - с одной стороны, сохраняется архаический каннибализм и небрежение к слабым, с другой - возникают основы социального (альтруистического) поведения.

Над всем этим гордо реет первоначальная, базовая идея - выжить любой ценой.

Что следует из первого пункта? Невозможны племенные союзы, переговоры, обмен, браки. Этап эволюции, на котором находятся палеолитические люди, диктует единственную установку - выживание возможно лишь за счет уничтожения/вымирания остальных видов. Отсюда же невозможность нахождения "общего языка", невозможность очеловечивания остальных видов хомо, особенно, подчеркну, более высокоразвитых (развитие, прогресс "чужих" - это угроза). Все, кто не "мы" - все не люди, с ними не о чем говорить, они спят и видят, чтобы поставить нас на колени.

Что следует из второго пункта? Проблематичное и как следствие невротичное восприятие проблемы жизни и смерти. Неокончательность смерти, к которой почти одновременно приходят все популяции палеолитического человека, скорее всего, изначально понимается именно в том смысле, что гибель любой отдельной человеческой особи не имеет большого значения, пока жива популяция. Умерший, погибший не является самостоятельной единицей, поэтому и смерть его не является окончательной, ведь популяция, частью которой он был, продолжает существовать. Пока воспроизводится популяция, пока люди продолжают существовать в своем потомстве, они сохраняют особого рода бессмертие.

В этом смысле и жизнь каждой человеческой особи освящена неким особым смыслом - каждый живущий не дает погибнуть популяции в целом. Но одновременно и жизнь каждой отдельной особи не является ни ценностью, ни самостоятельной единицей. Отсюда и противоречие, и невротизм. С одной стороны, меня нет, потому что нет "я", а есть только "мы", с другой - если не будет "меня", то не будет и "нас". Уверена, что это противоречие, начав осознаваться, и породило первые ветви дерева культур.

Что следует из третьего пункта? Любая маргинальность - это потенциал для некоего развития. Разложение архаического каннибализма, связанное с зарождением социального поведения и социальных конструктов, - это импульс для развития гуманизма. Гуманизм же может развиваться в разных направлениях, это дискретное, неоднородное явление. Третий пункт - это еще один фактор ветвления дерева культур, потому что из осознания "выживание зависит в том числе и от способности членов популяции к альтруистическому поведению" может следовать много разных моделей социального поведения.

Самая простая, как я уже говорила, по моим предположениям, самая ранняя, первоначальная - это героизация солдат, сражающихся с конкурентами, не-людьми. Их альтруистическое поведение очевидно, в отличие от любого другого. Поскольку жизнь палеолитического человека не содержит в себе элементов труда, производства, обмена, постольку наиболее ярким, понятным альтруистическим поведением, его наиболее впечатляющим воплощением является гибель солдата в битве.

Более сложные формы социального поведения (забота о стариках и инвалидах, табу на каннибализм, ограничение внутривидового насилия, ограничение близкородственных связей и разложение группового брака и др.) развиваются в тех "обществах", где накапливается информация о себе, где так или иначе, на уровне спинного мозга, возникает рефлексия. Старики становятся аккумуляторами информации, значит, даже не будучи в состоянии добывать еду и сражаться с врагами, они остаются полезными членами общества и получают право на жизнь. Способность популяции противостоять внешним угрозам и развиваться связывается наконец с уровнем внутривидового насилия и становится понятно, что не надо бить своих, чтобы чужие боялись - пусть внутри общества будет мир, а для защиты от врагов нужна "профессиональная армия" (так закладывается предпосылка для общественного разделения функций, бурно развивающаяся в неолите). Ну и так далее.

В. Я. Пропп неоднократно пытался обсудить в ученом сообществе идею о том, что русское устное народное творчество свидетельствует о глубоко архаическом мышлении русского народа, - но оставался одинок в своих инициативах. Я, пожалуй, подхвачу его знамя.

Продолжение следует.