Автор Дионмарк,


Вчера, перед тем, как заснуть, меня посетила странная мысль о смысле существования. Для чего это всё? Зачем мы рожаем детей, кушаем, пьём воду и просто думаем? Как из ничего, из вечной пустоты, образовалась жизнь? Это какая-та вселенская ошибка или Великое предначертание? А потом меня отпустило, и я крепко заснул…

Вечность, космическая пустота и мириады звёздных систем. Иногда смотришь на звёздное небо и не веришь в её бесконечность, неужели этому нет конца? Да ну, не может быть, всему есть конец, рано или поздно. Может там за десятками миллиардов световых лет находится какой-нибудь Великий Потолок? За которым, в свою очередь, начинается другой мир, далёкий от нашего восприятия времени и пространства? Как бы то ни было, сегодня я решил закончить свою вчерашнюю мысль небольшим рассказом, вы же поняли, что меня не «отпустило»…

* * * *

— Сегодня мы добрались до границ нашей Вселенной! — в рубке величественно стоял капитан межзвёздного корабля «Покоритель», Джордж Сайман. Его гордое лицо оповещалось по всем теле-трансляторам и сейчас на него смотрели двести человек – весь состав экипажа. Все отмечали орлиный нос победителя, горящие глаза смелого героя и красивую капитанскую форму, ладно сидящую на мускулистом теле. — И мы сделаем шаг в неизведанное, навстречу новым знаниям! Мы четыре года летели в гипер-прыжке сюда, за это время на нашей родной планете из-за временного континуума прошло сто тысяч земных лет и возможно, что и человечества уже как такого нет… Но несмотря ни на что, мы подошли к завершению своей миссии! Там, за бортом, ждут ответы на извечные вопросы философов и физиков, и мы, не сегодня так завтра, ответим, бесконечен ли Космос! Готовы ли вы сделать со мной этот шаг?!

Сто девяносто девять голографических ячеек, на общем дисплее с лицами экипажа, загорелись зелёным цветом виртуального «лайка».

— Спасибо коллеги… не побоюсь этих высокопарных слов, мои подруги и друзья, я верю в нас! Пару часов подготовки и отдыха, после чего всех жду на своих рабочих местах и начнём приземление! — проникновенно капитан глянул с си-камеру и нажал на выключение трансляции. — Неверов, Коленька, негодник, ты продолжаешь саботировать? Это опять же ты не нажал на всеобщий «лайк»?! Пойми, это же полный дисбаланс, ну не гоже так вести себя! Все, все нажали! Это же так круто в такой эпохальный момент получить такое всеобщее единение в понимании величественных знаниях, скрытых за чёрной материей! А ты, мать твою, всё послевкусие испортил…

— Прости, Жора, — в капитанской каюте находился помощник Джорджа Саймана, Николай Неверов - левая и правая рука капитана в одном лице. Он смело смотрел на своего командора карими, возможно славянскими, чуть раскосыми глазами, — но правда дороже! Я всё же считаю, что нам нельзя заглядывать за чёрную материю! Наш мир – наша Вселенная! У нас своих миллиардов и миллиардов световых лет неизведанных остаётся и вполне хватает на тысячелетия исследований! Нам не стоит заглядывать туда!

— Ох, Коля, ты и в правду считаешь, что там, за чёрной материей сидит Бог и нам нельзя открывать эту дверь? Ну это же бред! Наши предки ради знаний покоряли моря, океаны, открывали новые материки и континенты… а ведь и тогда скептики предупреждали сначала о том, что земля плоская, но мы доказали обратное! Потом эти же скептики вопили об опасности ядерной энергетики, но мы обуздали её и достигли всех планет в своей солнечной системе… Нет! И ещё раз нет! Мы прорвёмся сквозь эту стену к новым простором нашего необъятного Космоса и всё ради Человечества и его благополучия!

— Ты же недавно сказал, что возможно и Человечества уже нет! — ухмыльнулся Николай, но внутренне содрогнулся, представив, грандиозный временной отрезок в сто тысяч лет.
— Я этого очень боюсь… тем более нам надо шагнуть в эту неизвестность, мало ли, а вдруг на самом деле в этом шаге скрывается спасение Человечества? Ты об этом не думал? Я верю, что всё это не просто так, сердцем чувствую! — ударил себя в грудь капитан, — Коля, неужели ты этого не понимаешь? Мы же Магелланы Бездонной Вселенной, мы первооткрыватели! Коля, ты с нами?
— Ох, Жора, ты мёртвого уболтаешь… да! Я с вами! — Николай подошёл к своему другу и протянул руку для рукопожатия.
— Вот, теперь я чувствую умиротворение и баланс! — капитан сначала пожал ладонь Николая, после чего ещё и обнял.
— Да и вообще, куда я денусь с этого корабля… — проворчал со вздохом Николай, похлопывая ладонью капитанскую спину.

* * * *
Читать далее...

Галя не получила профессионального образования и была мало, к чему способна. Поэтому, после школы она никак не могла устроиться на работу, а становиться санитаркой в больнице, куда её направила сердитая дама из центра занятости в МФЦ, ей категорически не хотелось. Родители Гали не сидели праздно, а обратились за помощью ко всем знакомым, что, в конце концов, возымело-таки успех. За девушку похлопотали добрые люди, с большим трудом уговорив директрису и хозяйку небольшой фирмы, скорее, артели, принять Галю на работу, прямо-таки, навязав совершенно ненужную им, работницу в рамках «услуга за услугу». Читать далее

Автор Maxfactor72,


В чащах юга жил бы цитрус? Да! Но фальшивый экземпляр

Глава 1. Начало

Сказать, что у меня был насыщенный день – ничего не сказать. Сначала я, как блуждающая комета, мотался от одной планеты к другой. Требовалось собрать разные научные данные для исследований. Естественно, не моих. Я бы такой ерундой никогда заниматься не стал.
После я на планете с названием Полигон испытывал пару новых игрушек совместной разработки профессора Невтриносова и ведущего инженера Вилли Пата. К моему изумлению, они сработали как надо, точно на заявленные полторы мегатонны. Красиво и эффектно. Вот только я едва не угодил в демортификатор – машину для восстановления покойников: силовые поля наблюдательной капсулы оказались слабоваты.

Профессор, правда, остался недоволен: ему показалось, что в спектре излучений «присутствует неучтенная составляющая». Так он сам сказал. Мне же было наплевать на тонкости. Главное, что боеголовка в буквальном смысле жжет. Высокотемпературной плазмой.
Тайком от начальства я позаимствовал пару ракет для планетного модуля. Пригодятся.
На этом фоне мой разлад с Шейлой показался чем-то пустяковым.
- Ты милитарист, Хантер! – заявила она после испытаний. – Пора бы поумнеть! Заняться чем-нибудь… мирным! Созидательным!
- Кто бы говорил, - издевательски отпарировал я. – Никак не мастер-сержант Десантного корпуса, эксперт по рукопашному бою и специалист по стрельбе из всего, что может стрелять. И даже из того, что стрелять не может.

Шейла тут же остыла. Вытерла глаза, демонстративно шмыгнула носом и убитым голосом произнесла:
- Я все понимаю… Но смотреть, как тебя убивают раз за разом, невыносимо. Я улетаю в отпуск. Одна.
- И, как обычно после отпуска, вернешься с новой партией новобранцев.
Шейла прожгла меня убийственным взглядом и гордо удалилась. Ее ждал челнок.
Вишенкой на торте моих злоключений стало сообщение по секретному каналу транссветовой связи. Я поспешил к профессору Невтриносову Трофиму Федосеевичу – своему непосредственному и одновременно прямому начальнику. Он сидел в кабинете за столом, что-то печатал и уплетал макароны с кетчупом.
- Меня срочно вызывают на Тилль, будь он неладен, - с порога ошарашил я шефа.
- Перебьются! Ты мне здесь нужен. У нас дел по горло. Послезавтра – испытания доработанной версии… да ты и сам это знаешь.
- Сообщение подписано ключом доцента Стурди – действующего председателя Ученого совета.
Невтриносов тут же пошел на попятную. Он поднял вверх большой палец, печально посмотрел на меня и произнес:
- Значит, надо лететь. Ну, раз сам доцент вызывает. Наверное, важное дело.
- Как в прошлый раз. Тогда я с трудом приткнул в какую-то лабораторию очередное изобретение Вилли. Интересно, его используют как подставку для цветов или как хранилище ненужного хлама?
Читать далее...

Автор nemoes,

ДЖО ФРЕЙЗЕР, КЕН НОРТОН, ЭРНИ ШЕЙВЕРС

Лас-Вегас — это ничем не примечательный американский город с одноэтажными домами, школами и больницами. Там живут обычные люди со своими никому неинтересными проблемами и бытовыми заботами.

А всемирную известность ему принес Стрип — две улицы протяженностью около двадцати километров в центре города, где нет ни школ, ни жилых домов, ни обычных людей с их заботами и проблемами. Стрип — территория бесконечного праздник

Там огромные шикарные отели круглосуточно открыты для всех желающих. Если вы не постоялец, то к лифтам в номера и к бассейну вас не пустят. Зато все остальное, включая магазины, казино, выставки и театры к вашим услугам. Кроме того, каждый большой отель имеет свою «фишку», бесплатное шоу, которое отличает его от остальных. В Bellagio — это танцующие фонтаны, в Mirage — театрализованное извержение вулкана, в Treasure Island — битва фрегатов, а в The Venetian по каналам внутри отеля курсируют гондолы в натуральную величину.

Эта тема заслуживает отдельного рассказа, сейчас речь о другом.

Отель MGM Grand тематически посвящен кинематографу и «фишка» там в живых львах, ведь лев на каждой заставке к фильму этой компании. Вот на них мы и пришли посмотреть. Но увидели там не только львов.

В огромном холле стояли столы, в центре натянут боксерский ринг. И очень много народа!

На одном столе я увидел табличку «Joe Frazier». Да ладно! Вот этот дядечка и есть тот самый легендарный «Дымящийся Джо»?! А где у вас тут Санта и Микки Маус?

Но, похоже, это действительно был Джо, он как раз ставил автограф на своей фотографии. Фотографии, где он еще молод и в отличной форме.

Я тут же купил себе его фото и попросил что-нибудь написать мне на память. Джо кивнул и написал «To Igor. Right on».

Читать далее...

Автор Unico_Unicornio,



Тема ГУЛАГа нынче не в тренде - и дело даже не в том, что сталинистов которые на чёрные страницы истории ухитряются смотреть сквозь розовые очки и видеть их яркими позитивными и многоцветными, развелось как собак нерезаных. Данный самообман – очевидно, является защитной функцией психики, которая не справляется с созданием полноценной картины мира, соответствующей человеческим идеалам, из определённых элементов истории. Иначе трудно объяснить, ибо на чёрное можно смотреть через какие угодно стёкла – розовые, жёлтые, зелёные, синие – чёрный цвет всё равно будет виден как чёрный.

Механизмы психики нас от многих вещей защищают – мы не хотим знать о плохом, когда его чрезмерно много, или когда плохое совершают те, кого мы считаем хорошими. Это, наверное, замечательное свойство, которое помогает нам выжить, но из-за него мы упускаем какие-то возможности, что-то ценное, и мир наш становится не только защищённее, но и беднее.


В перестройку вышел один из последних советских фильмов – «Затерянный в Сибири». Его снял гениальный режиссёр – Александр Митта («Сказка странствий», «Экипаж», «Друг мой Колька», «Сказ про то, как царь Пётр арапа женил»). Но людям в 1991-м было не до ГУЛАГА, они выживали. Фильм проскочил почти не замеченным на родине, хотя англичане его отметили как лучший фильм на иностранном языке.

Я бы тоже не стала его смотреть. Но я люблю «Сказку странствий» и смотрела её раз 15. Это одна из лучших советских картин. И потому однажды, хотя я избегаю в последнее время отечественный кинематограф, я решила, что надо посмотреть и другие фильмы Митты.
Читать далее...

Автор Дэйв_Макара,


Предотлетная суета, мельтешение сотен ног, щупалец и плавников, блеск глаз обычных, вполне человеческих и фасетчатых, слегка выпуклых, рыбьих и печальных, совершенно говяжьих...
Фрол Пасторальнакис по прозвищу "Пичалько" уныло пялился на "плазму" информационного оповещения прибывающих и убывающих судов. На ярчайших строках не было и следа названия того самого круизного корабля, на котором он сюда прилетел...
"Левоугласс", "ИаргоПьянини", "Смечаринк", "Бухтелыч", "Дурная Пробка", "ПарИвНик"... - Пичалько читал названия отлетающих кораблей, чуть шевеля губами, морща лоб и судорожно сжимая в потных ладонях носовой платок.
Оставался еще один вариант, что из-за своих нервных метаний за сувенирами, он просто вошел не в свой гейт, но это было маловероятно - гейтов на перевалочной станции "Бассуунка" всего шесть. И все они были совершенно точно, совершенно разных цветов. И гейт, который встретил Фрола, совершенно точно, был синим. Точнее, бирюзовым, как яйца очень вкусной птички, с планеты Фы.
- Пассажиры лайнера "Бурлящий Бездн" могут пройти на посаду в четвертый проход. Проход в четвертый проход находится позади третьего прохода, перед пятым! - Фрол схватился за голову: машинный перевод, не смотря на сумасшедшие мощности нервосетей последнего поколения, так и оставался на уровне "Маджик Гудди", путающего склонения, спряжения и времена. Одновременно. - Кто не найдет четвертый проход, обратитесь к синему служащему, стоячему у прохода, ведущего в проходы к кораблям.
От желания стукнуть головой по стене, в ответ на все эти "проходы", Фрол просто застонал, но тут же себя одернул - уже были прецеденты, когда не вовремя застонавшего хомосапиенса утащили в медотсек, не взирая на все возражения его страстной партнерши...
А счета за лечение, на кораблях круизного типа, были более чем кусачие - просто смертельно неподъемные!
Бирюзовые стены уже начинали давить на психику своими безысходно ровными поверхностями, информационная панель демонстрировала верх безнадеги, а сменяющие друг друга названия кораблей, вгоняли в тоску своей "незнакомостью".
"Вот, интересно, куда может лететь "Малый прогулочный совок ""Пальни Ша", если совки вообще могут летать?!" - Фрол снова попытался взять себя в руки и сделал глубокий вдох-выдох. - "Ну ведь точно же помню, что название нашего было каким-то слегка матерным! А еще - резвым. И немного - электрическим!"
Снова вдох-выдох и Пичалько, найдя взглядом свободную лавочку, махнув рукой на экран, направился к ней.
Можно, конечно, печалиться стоя, но сидя - намного удобнее!
Разумеется, если день не задался с самого начала, то он и дальше будет глобально-разрушительным, отвратительно-плоским, уныло-пердимонокольным.
"Свободность лавочки" оказалась печально понятной - обитатели Кунга-6 отличались не только умом и сообразительностью, но и на редкость терпким запахом пота, спасение от которого таилось в недрах еще не открытых планет. Въевшийся запах выносил остатки разума у самых древнейших обитателей населенной части галактики, вызывал желудочные расстройства у вновь открытых, но кто-то из землян, сравнивал сей аромат с запахом мускуса, разведенного в иланг-иланг.
Фрол и мускус не чувствовал, и иланг-иланг не переносил на дух - его первая и несравненная Любовь обожала резкие запахи, особенно перед постельными битвами.
Отойдя в сторону и вновь прислонившись спиной к стене, Пичалько тяжело вздохнул, поправил воротник и решился на отчаянные действия.
Едва, в далеком 2025 году планета Земля вошла в сообщество разумных жителей необъятных просторов космоса, как тут же попала в серьезный оборот: человеческая сущность совала свой нос во все дыры, заглядывала под все камни, пихала пальцы во все отверстия и непрестанно болтала, болтала, болтала...
Читать далее...

Автор Игорь Маранин brombenzol,


Глава 16. Белый остров

Влажная пелена, висевшая над островом, давно перестала быть туманом, но так и не стала дождём: третий день бус висел прозрачной паутиной, скрывая Матушку на радость лентяям и бездельникам. Крыши построек, покрытые дёрном, отяжелели, но сваи из медара держали их безо всякой натуги – легко, словно облака пуха. Медар, дальний родственник дерева медиартис, не годился для корабельных мачт из-за веса и чрезмерной твёрдости, зато выдерживал запредельную нагрузку. Остров был холмист, и богат меловыми отложениями, за что его и прозвали Белым. Травяная кровля жилищ хранила тепло в холода и прохладу в зной: дома начинались открытыми навесами, под которыми сушились сети, продолжались закрытыми галереями для людей и скота и завершались в меловых отложениях под холмами просторными погребами для продуктов и ягодных вин. Мел выходил на поверхность светлыми пятнами и норами байбаков – жир этих грызунов, наряду с другими товарами, увозили мореходы.
Бус, висевший над островом, загнал рыбаков под навесы: в такую погоду в море легко потеряться, оставшись без ориентиров. За долгие века островитяне накопили богатый опыт жизни близ Барьера, передавая его из поколения в поколение. Они чувствовали близость морских чудовищ и знали их повадки, по оттенку воды определяли время до миграции плавучих островов из хищных ядовитых водорослей, а по оттенку неба – время до очередного вопля ветра, недолгого неожиданного порыва бешенной силы. В иные дни мальчишки уходили за отливом на несколько миль собирать дары морского дна, а в иные сидели на берегу, опасаясь отойти на пару сотен шагов. Чувствовали, как поблизости охотится канавар – летающее чудовище огромных размеров. В такие часы островитян охватывала тревога, и люди старались держаться поближе к жилищам. Но несмотря на страх и опыт, каждое новое поколение всё равно платило дань штормам и чудовищам своими жизнями.
О канаварах рассказывали разное. Мореходы, подвыпив, с удовольствием описывали, как спасались с кораблей, потопленных летающим чудовищем. Мальчишки слушали эти байки, разинув рты, взрослые посмеивались и беззлобно подначивали рассказчиков. Крылатый монстр действительно нападал на суда – с этим никто не спорил. То ли путал с китами, на которых охотился (что казалось невероятным), то ли как всякий хищник охранял территорию от чужаков. Но в устах подвыпивших моряков количество кораблей, подвергшихся нападениям, исчислось десятками, а сами рассказчики представлялись героями, достойными легенд.
Рыбаки делились историями скупо и неохотно. Не размахивали руками, не сорили восклицаниями и сочными фразами, не гримасничали, изображая жуткий испуг. Если и ругались крепким словцом, то глухо, в пол. Вот только жути и страха в их коротких рассказах было куда больше. На острове, ощутив щемящее чувство близости канавара, можно спрятаться в доме или нырнуть в ближайшую нору меловых подземелий, а в море от гигантского хищника деться некуда. Остается только молиться с солёным привкусом страха на губах, с невыносимо стыдным, унизительным и непроизносимым вслух желанием, чтобы когти чудовища выхватили добычу из чужой лодки.
Ещё были рассказы мелотесов. На восточном побережье близ Высоких гор, подпиравших ночующие на острове облака, древние отложения кальцита выходили на поверхность голышом. Там островитяне отбивали и дробили мел, а потом возили его на повозках к единственной удобной для причала кораблей бухте у рыбачьего посёлка. Дробильщики, рубильщики, возчики – все они наперебой утверждали, что время от времени канавар гостит в верховьях гор. Работники карьера были уверены: гигантская птица откладывает там яйца. Над мелотесами посмеивались, а их байкам не верили.
Читать далее...

[305x432]
Автор Григорий_Родственников,


Участвовал в конкурсе-вернисаж по рисункам художника Сергея Захарова. Прошёл четыре тура и по итогам занял 1-е место.
На заставке иллюстрация 2-го тура, где вышел в финал. Иллюстрация довольно своеобразная )
Далее, ссылки на художника:
- страница художника Сергея Захарова https://vk.com/zakharov_art
- группа художника "Zakharov_art" https://vk.com/zakharoff_art.
- группа "Чемоданъ" https://vk.com/chemodan_crew




Джон Мартуни деловито собирал детскую мозаику, паря над облаками с помощью маленькой платформы на тонком шесте. Вокруг медленно и величаво вращались ещё несколько подобных платформ с причудливыми существами, прилежно игравшими с разными забавными предметами – кто с пирамидкой из кубиков, кто с цветочным горшочком. Это называлось «Нищие Игры»

Нищета участников была отнюдь не материальной – издеваться над бедняками достопочтенной публике наскучило уже давно – а духовной. Нищие духом, кандидаты соревновались друг с другом в умении нестандартно мыслить и развлекать себя заурядными предметами быта. Призом в соревнованиях служила шаурма с экзотической начинкой из жареного мяса летучих коров, языков гигантских колибри и яичек бесполых оленей. Мысль попробовать эту чудовищную дрянь вызывала у Джона приступ глубинной тошноты, однако это не помешало ему одним из первых записаться на «Игру».

Он так и не осилил детскую мозаику и принялся ловкими щелчками пальцев посылать её легонькие кусочки в остальных участников. Ушастый треугольничек, служивший в панно чьей-то весёлой мордочкой, отскочил от железной головы Груба Турба, известного активиста, мучившегося на соседней платформе с каким-то радиоприёмником. Квадратик с двумя выемками врезался в разноцветную пирамидку Иннокентия, тощего юноши с питательным проводом в затылке. Пирамидка выстояла, Иннокентий ничего не заметил – все его мысли хранились в специальной коробке, с которой его и соединял провод. Третий щелчок запустил фрагмент с грубо нарисованным компасом через склонённую спину Груба Турба и шлёпнулся на покрывало его соседа – Кадавра Таврического. Таврический специально накрылся простыней, чтобы никто не подсматривал, так что неизвестно, чем он там занимался.

Четвёртый кусочек забуцнуть Джону Мартуни не дали – он был дисквалифицирован и вместе с платформой полетел вниз, разрезая мягкие облака и жёсткий воздух. Мартуни приземлился на большую кучу денег – это и было его наказание за проигрыш. Организаторы игр считали, что быстрое обогащение развращает человека, и он всё равно не удержит свалившееся богатство. Но свалиться в богатство и было изначальной задумкой хитрована Мартуни. Он снял с головы сумку – она была заранее намотана на манер широкополой шляпы вокруг лба – и принялся загребать деньги, с твёрдым намерением унести как можно больше изощрённого наказания с собой.
Читать далее...

[344x495]
Автор rotmistr80,

(Прогулка по ночному городу, опасная профессия и чёрный тюльпан)


Стоптанные, но крепкие ботинки ступали по мокрой брусчатке перепрыгивая через кучи лошадиного дерьма, огрызки яблок, комки намокшей обёрточной бумаги, раздавленную копытом мышь, сломанный гребешок и другой мусор оставшийся на улицах города после долгого, шумного дня.

Конечно, не так я планировал провести сегодняшний вечер. Приглашение на приём графини Вудвилл – подруги детства, всё ещё лежало в кармане. Виктория наверняка расстроится, не увидев меня среди гостей.

Пронёсшийся мимо кэб подпрыгнул на заполненной грязной водой выбоине из-за чего кучер – бывший боцман ругнулся, забористо припомнив морского дьявола и его супругу, а кое-как удержавшийся на сидении пассажир – средней руки лавочник, торговавший зонтами и перчатками, только по-детски ойкнул пожалев, что не вернулся домой пешком до темноты.

В конце концов можно было воспользоваться предложением Чарльза Грейстока – отличного парня хоть и банкира, и посетить знаменитый «Эмпедокл» - старейший из закрытых клубов метрополии за членство, в котором бьются (и не всегда в переносном смысле) отпрыски известнейших фамилий империи.

Грин-стрит закончилась и я, втянув носом обычную для рынка вонь, прибавил шаг раздавая удары тростью оказавшимся на пути дерущимся за протухшую рыбу, свиные уши, говяжьи потроха крысам и облезлым котам, глаза которых светились в темноте зелёными ведьмиными огоньками.

Густой туман назойливо цеплялся за мои ноги и в довершении всего сверху начал моросить мелкий противный дождик. Я ненавидел этот город с самого детства, но вынужден был раз за разом возвращаться сюда. Даже когда продал родовое поместье, закрыл все счёта в банках, не смог отвязаться от него навсегда. Город словно притягивал меня. Но если раньше я боялся его, то теперь презирал.

Несущий службу констебль в шлеме, суконная поверхность которого была покрыта мелкими капельками влаги, узнав меня вскинул руку к виску и вытянулся в струнку. На секунду наши глаза встретились.

Бедняга был болен и страдал от чахотки, даже в жёлтом пятне газового фонаря лицо его было бледным. Он не тешил себя напрасными надеждами и сейчас думал о жене и сыне которые будут голодать после его смерти. Надеялся отправить их в деревню к брату в апреле. Ох уж эти надежды! Я-то знал, что мужчина умрёт ещё до нового года. Печально, но факт. Номер полицейской бляхи остался в моей памяти. Кивнув полисмену, я просто проследовал дальше.

Так что же подтолкнуло такого человека как я совершить ночное путешествие по городу, который он ненавидит? Просто, мне дали одно деликатное поручение… не то чтобы я был кому-то обязан или должен, нет. Всё дело было в том, что человек обратившийся ко мне за помощью, наверное, напомнил мне меня самого. Безумно вспыльчивого и одновременно отважного, высокомерного и донельзя избалованного, но раздавленного горем аристократа вдруг понявшего, что его состояние и положение в обществе ничто против замыслов мерзкой старухи называемой судьбой.

Олдинг-стрит встретила занавешенными окнами, раскачиваемыми ветром скрипучими качелями и жадными, пронзающими взглядами из каждой подворотни.
Читать далее...

Автор Мак_Ар,

В тридцати километрах от Мирского замка расположен другой замок Радзивиллов - Несвиж.

Читать далее...

Автор Занудкин,


Глава 1. Жорж

«Люди созданы, чтоб было кому заботиться о животных»
(Неизвестный домашний питомец)



Солнце давно встало, а хозяин всё ещё спит. Есть хочется! Придётся будить, а чтоб не слишком сердился, любимым его словом.

— Пиастры! Пиастры!
— Проклятье! — Мой хозяин сегодня не в духе, — Однажды я откручу тебе голову!

Так он всегда говорит, когда много пьёт какую-то непонятную жидкость, от которой болит голова. Мне раз давал хлеб ею пропитанный. Думал, помру!

Одноглазый хромой детина, продолжает ругаться, держась за голову, встаёт, хромает к рундуку, где хранятся мои любимые орешки. Не тут-то было! Стук в дверь.

— Кого там черти принесли? — хозяин останавливается, — Я же велел не беспокоить!

Входит бородатый, протягивает хозяину маленький чёрный кружочек и быстро выходит. Вместо того, чтоб накормить наконец-то бедного меня, мой человек ругается, хватает пистоль и саблю, выбегает следом. Ну, и я к нему на плечо.

На палубе зачем-то собрались все. Злые! Сабли и пистоли в руках. Начали кричать и потрясать железками. Хозяин тоже.

Крик с мачты: там сидит бездельник, который просто смотрит на океан. У всех лица растеряны, но не у хозяина. Громко командует. Начинается беготня, некоторые начинают суетиться у больших громких штук, другие лезут наверх.

БА-БАХ! Чуть не глохну, слышу издалека ответный ба-бах. Это приближаются враги. Никто уже не бегает, бабахают из всего подряд, быстрые осы прилетают к нам, многие падают мёртвыми. Мой хозяин тоже.

А кто ж теперь меня кормить-то будет?

Читать далее...

Автор. Юлия Шутова. YU_SHUTOVA


Такие понятные, и такие сложные, наши человеческие отношения. Что их определяет? То что сегодня кажется вершиной счастья, завтра оказывается бездной отчаяния.
Отрывок из рассказа Ю_ШУТОВОЙ "ЧУЖИЕ ЗЕРКАЛА"

Алешкой должны были они с Димой своего сына назвать. Если мальчик. В честь деда. Дима, - он Дмитрий Алексеевич, а сын (если сын) – Алексей Дмитриевич. Традиция. Катя не спорила. Зачем. Пусть. Она надеялась, что будет девочка.

Господи, как она боялась, что будет мальчик.

Чернявенький, кудрявенький, кареглазый красавчик.

У родителей – блондинов голубоглазых.

Психовала с самого начала беременности, кулаки держала: пусть девочка, пусть девочка. Почему девочка не могла родиться цыганистой брюнеткой, она даже не задумывалась. УЗИ показало, - мальчик.

Из-за психоза своего четыре раза ложилась в больницу с угрозой выкидыша.

Там тоже металась, выкинет, сохранит, чего боится больше, сама не понимала.

Дима приходил каждый день, приносил поесть, чего свекровь наготовила, бульон, котлеты. Ей безумно хотелось пива, а это все, да ну его, отдавала соседкам по палате.

Мальчик родился рыжим.

Она держала спеленутого тугим коконом ребенка, вдыхала его кисленький молочный запах, гладила одним пальчиком редкие красноватые волосинки, смотрела в фиолетовые, но уже уходящие в синеву глаза: «Кто ты? Откуда такой?»

Выбрав момент, когда малыш спал, а соседка по палате согласилась присмотреть, спустилась вниз, там был таксофон, позвонила матери в Глазов.

- Ну как ты? Как малыш? – сразу суетно застрочила мать в трубку, - Здоров? Сколько весит? У тебя молоко есть? На кого похож? Чем там вас кормят? Когда выпишут?

И опять:

- На кого похож?

- Мама, он рыжий.

Мать примолкла на том конце на несколько растянутых секунд. Потом сказала тихо:

- Захар Ворона.

- Что? – Катя не поняла, думала, ослышалась, какая ворона, о чем она.

- Прадед твой выскочил, Захар Ворона. Дед мой. Он рыжий был. Кудлатый. Яркий, как огонь, все лицо в веснушках. Я маленькая была, а помню. Крепкий был мужик. Кочергу в руках гнул. Грузчиком на железке работал.

- А Ворона-то почему, если рыжий?

- Не знаю, доча. Этого уже никто не упомнит. Может проворонил чего, может накаркал. А только фамилия наша, Воронины, от него пошла. Да я уж ее, фамилию-то утратила, а ты и подавно далеконько от нее отскочила.
Читать далее...

Автор Леха_Ильин,


Сопротивление не бывает бесполезным.

- Всем, кто нас слышит! Это поселок Парико! Периметр прорван, выжившие отошли в храм, долго не продержимся! Пожалуйста, ответьте!!! Всем, кто нас слышит...

Детский голос с еле сдерживаемыми слезами пробивается сквозь эфир, и на базе срывается с мест резервная рота, рычат заводимые 'Химеры' и 'Хелхаунды'. Связник базы чуть не сорвал голос, пытаясь прокричаться к обреченному поселку. Без толку - односторонняя проходимость сигнала, здесь это бывает.



Огнеметы у ворот заливают землю прометеумом - сжигая сотни животных, но тысячи встают на их место. Створки расходятся, раздвигая обгорелые трупы зверья, и тут же в шлюз хлещет поток пламени 'Хелхаунда', накрывая прорвавшихся через огнеметы у ворот. Тяжелые машины рвутся в открытый настежь шлюз, перемалывая живых и мертвых, горящих и целых. Тех, кто умудряется проскочить в пылающие узкие щели между машинами и стеной, встречают лазганы и огнеметы остающихся на базе. Какая-то тварь проскакивает сквозь пламя, счастливо избегает гусениц 'Химеры' и выскакивает за ее кормой. Прыжок на горло бойца сливается с выхватом ножа. Писк насаженной на острие твари и в смерти тянущейся к человеку.

В наглухо задраенных десантных отсеках здоровенные катачанцы молятся, чтоб не подвели машины. Заглохшая БМП обречена вместе со всеми, кто в ней. Рев движков и крики давимых зверей, черная копоть выхлопа, ошметки плоти на гусеницах. Но вот колонна отходит от периметра базы.

Чуть приоткрывается люк башни и в щель вылетает граната. Взрыв сбрасывает успевших запрыгнуть животных. Десант открывает верхний люк и лезет на броню, пристегиваясь к поручням.

Периметр поселка. Тварей снаружи не так много, большинство уже внутри. Сорок с лишним тонн 'Хелхаунда' с ходу проламывают двойные ворота шлюза. Пошла работа! Лазганы работают по окнам, прыгающие на машины твари встречаются огнем и ножами. Кто-то заваливается – мелкая тварь рвет лицо и локоть руки, закрывшей горло. Сбить тварь прикладом! Люк открыть - раненного туда! Еще одна летит прямо в лицо. Не успеваю!!! Мелькает приклад соседа - тварь отлетает.

Храм. Огненные плевки 'Хелхаундов' прокладывают длинные полосы огня, отрезая вход в храм с боков. Башенные мультилазеры и лазганы десанта мгновенно превращают живой ковер перед входом в мертвый. А теперь самое тяжелое - кордон. Удержать тоненькую цепь перед входом. Против тысяч животных, против звериной ярости и полного равнодушия к смерти. Из распахнувшихся дверей храма к открытым рампам 'Химер' течет людской поток. Вот молодой мужик пропихивает вперед женщину с младенцем на руках, а сам, швырнув на землю пустую батарею из лазгана, бросается к бойцам.

- Магазин! - В глазах дикая смесь обреченности и вспыхнувшей надежды.

Другая женщина подталкивает девочку к 'Химерам' и встает за гвардейцами. Приклад ее лазгана разбит, ствол словно изжеван, но через грудь тянутся две длинных цепочки подсумков с батареями. Катачанец отстреливает очередную энергоячейку, тянется к подсумкам, в руке, словно сама, появляется батарея от женщины. Раненые - носилок нет, их волокут просто на плечах, закидывают в рампы и сразу подскакивают к цепочке, держащей оборону. Мальчишка лет пяти, лазган длиннее его самого, деловито кладет ствол на гусеницу крайней 'Химеры', сержант буквально зашвыривает его в десантный отсек.

...Подходят! ... Слева! ... Коробочка, поддержи, они на десятке... В машины! Быстрее! ... - Мат, рев пламени, щелчки лазганов и взрывы гранат, рев и вопли зверей. Вот первая тварь дошла до людей. Прыжок - удар прикладом, и очередь распарывает отлетевшего зверя. Но первый дошедший - это уже начало конца. Людской поток истекает, вот и последние. 'Хелхаунды' дают залп, даря людям секунды запрыгнуть на броню.

Педаль газа в пол. 'Химеры' рвутся вперед, на ходу закрывая десантные рампы. Катачанцы вперемешку с последними поселенцами впрыгивают на броню. Вот проскочили огненный заслон. Молодой поселенец тянется к карабину поручня пристегнуться, когда прыгнувший с крыши зверь сбивает его с брони и еще живого человека накрывает ковер тварей. Дикий крик заживо сжираемого, и короткая очередь с брони, прерывающая его.

Выбитый шлюз. Колонна, огрызаясь огнем, рвется сквозь разбитые ворота в относительную безопасность джунглей. Задержавшиеся 'Хелхаунды' отсекают погоню.

Зеленка - здесь животных почти нет, они все на периметрах поселений и баз.

А вот и наша база. 'Хелхаунды' выжигают коридор почти до самого периметра - пуск, второй, третий – теперь можно уже не беречь огнесмесь. Огнеметы у ворот работают без перерыва, замыкая огненный коридор, в который ныряют 'Химеры'. Жар и копоть накрывают людей на броне. Гостеприимно открывшийся шлюз родной базы, в который одна за другой проскакивают закопченные БМП. Последними в ворота входят 'Хелхаунды'. Финальный выстрел адской пушки в уже смыкающиеся ворота...



К остановившимся машинам бегут медики, но тех, кто прошел сквозь Волну, это уже не Читать далее...

Автор Борис Богданов bbg,

Часть первая. Тируна
Год 3040-й

Глава 6. Побег



Иногда огненная Птица Ра приходит в мир тайно. Чтобы не сжечь никого вокруг, она приглушает пламя единственного глаза и ходит неузнанная. Выбирает места, где скорлупа яйца особенно тонка, и слушает, как бьётся сердце её птенца.
Однажды на дне океана ей повстречался тайпанг. Тайпанги глупы, они не умеют говорить, зато огненная Птица Ра умеет слушать.
– Ты пришёл пожаловаться на жизнь? – спросила огненная Птица Ра.
Тайпанг согласно пошевелил бахромой.
– Тебе обидно, что тебя все едят? – спросила огненная Птица Ра.
Тайпанг скорбно изогнул тело.
– Но что я должна сделать? Ведь ты так устроен! – удивилась огненная Птица Ра.
Тайпанг не ответил, ведь он не умел говорить, но всем видом показал, что он не огненная Птица Ра и не умеет решать, но если бы он был огненной Птицей Ра, то непременно сделал бы по справедливости.
– Будь по-твоему, – сказала огненная Птица Ра. – Тебя все едят, а ты не в силах защититься. Отныне ты станешь расти всю жизнь, а жизнь твоя не прервётся, пока есть пища или пока не съели тебя самого. Чем дольше ты будешь жить, тем больше станешь ты сам. Так будет справедливо. Что ты будешь делать, когда перерастёшь всех своих врагов, решай сам.
Никто не знает, понял ли её тайпанг, ведь он настолько глуп, что не умеет говорить. Зато он пожирает всё, до чего может дотянуться, и растёт, пока не сожрут его самого.

– Опять твой бежит, – мать, стоявшая у выхода, недовольно поджала губы. – Тайпанг ему сюда дорогу вылизал?
– Какой он мой, мама! – воскликнула Тируна.
– Ну, не ко мне же он ходит? – сказала мать и ушла за перегородку; застучала колотушкой, зашуршала высушенными листьями, сделала вид, что занята и что до Морского ей дела никакого нет.
Тируна вздохнула. Вот так всегда! И как объяснить, что она не звала сюда этого Морского и знать его не знает? Он приходил сам, и ей становилось легче. Он умел расслабить закаменевшее чрево, уговорить ребёнка вести себя тише… много чего умел. Говорил ласково, советы подавал умные, что только от самой бабушки Лару впору услыхать.
Заскрипела лестница. Ярко освещённый проход перекрыла тень. Пригнувшись, в дом вошёл осиянный фэй Купочи в узорчатом, с золотой нитью халате и шляпе с перьями. Видно, думала Тируна, он понимал свою вину перед ней, вот и зачастил.
Примелькался лекарь. Ненависть в душе Тируны потускнела, ушла в тень, сменилась обычной сильной неприязнью. Да и то, не гнать же лекаря, особенно из Морских?
– Скоро срок, – сказал Рата Купочи, останавливаясь перед Тируной. – Не боишься?
– Все рожают, осиянный фэй, – ответила Тируна.
– Это да, только… – Купочи не договорил. Сел, не думая о своём богатом одеянии, на пол, шляпу положил рядом, провёл руками над её животом.
От ладоней его, как от ночного костра на морском берегу, шло приятное тепло. Тируна против воли закрыла глаза. Неодолимо захотелось спать, вот только мальчик в чреве решил не засыпать. Заворочался, засучил ножками! Схватил главную жилу мужскими, хоть и маленькими, ручками и потянул…
Читать далее...

История десятая

Гном, котлеты и памятник

Месяца через полтора

[295x400]
Автор Валера_Столыпин,



А мы купались... И вода светилась...
И вспыхивало пламя под ногой...
А ночь была как музыка, как милость
торжественной, сияющей, нагой.
Вероника Тушнова

Время летело, странно пульсируя: иногда тянулось, а то вдруг начинало перемещаться скачками.
Выходишь в понедельник на работу, а уже пятница. Впереди два бесконечно длинных томительных дня, когда нет ничего, кроме тоскливого одиночества.
Несмотря на это, никого не хочется видеть.
Совсем никого.
София, не Софья, а именно София, внешность имела миловидную, привлекательную, но относилась к личному очарованию и прикладному моделированию внешности равнодушно.
Женщина почти не пользовалась парфюмерией и косметикой, предпочитала для украшения лица пощёчины, вызывающие пылающий румянец, укусы для наполнения кровью и усиления яркости губ. Глаза и волосы у неё были яркие от природы.
Преимуществами фигуры София тоже не пользовалась: носила объёмные свитера и блузки, просторные брюки с высоким поясом и вытачками, туфли без каблука.
Ей интересовались мужчины, весьма активно пытались знакомиться. София тоже периодически предпринимала попытки с кем-либо сблизиться.
Романтические эксперименты обычно ни к чему серьёзному не приводили: не было в отношениях с ними того, что однажды, восемь лет назад, с ней происходило.
Тогда, в девятнадцать лет, её рассудок был взбудоражен встречей юношей, который учился в том же институте, что и она.
Некая колдовская сила заставила Софию сконцентрировать внимание на Северьяне без остатка. Чем именно привлёк девушку этот парень, она не понимала. Тем не менее, в одно мгновение он стал для девушки смыслом жизни и единственной мечтой, требующей реализации.

Девочка почти полгода бредила любовью, чуть не вылетела из-за избытка эмоций с курса.
Читать далее...

Автор Maxfactor72


Глава 19. Предложение механика


Спасатели смогли войти в Сент-Мари только спустя два дня, когда руины остыли, сбросили с себя оковы адского жара. По телевизору показывали, как люди в блестящих костюмах, в противогазах копошились среди завалов, тщетно пытаясь найти выживших. Тогда же в новостях впервые прозвучали конкретные имена.
Вечером третьего после катастрофы дня Женька, обняв Марианж за талию, сидел на диванчике в холле гостиницы и смотрел боевик. В кресле дремала Луиза, мистер Белл и Шарль Шатне вели неторопливую беседу. Вдруг фильм прервали. Но вместо рекламы на экране появилась миловидная девушка-диктор. Она с серьезным видом на лице объявила на фоне снятого Марианж видео:
- На данный момент из находившихся в городе людей выжил только один человек: заключенный тюрьмы Найджел Лоусон. Его защитили толстые стены карцера, куда он был помещен за совершенное преступление. Еще четверо смогли покинуть город перед самым извержением. Это художник и фотограф вулканологической комиссии Шарль Шатне, инженер-механик аэропорта мистер Александр Белл, владелица бакалейной лавки Луиза де ла Круа де Бюсси и ее дочь Марианж. В настоящее время они находятся в гостинице туристического центра города Уиндвардсайд, остров Саба. Просьба родственникам связаться с выжившими.
Кадр сменился на вид из кабины взлетающего «Пайпера». Через лобовое стекло было ясно видно фургон поперек полосы. Диктор продолжила:
- По имеющимся сведениям власти города препятствовали эвакуации населения, пытаясь обеспечить максимальную явку на предстоящих выборах. Это преступление будет расследовано комиссией во главе…
Читать далее...

Автор Влад_Костромин,

VII (начало)



Позавтракав, родители ушли на работу, мы мыли посуду. Зазвенела сигнализация.
– Убийца! – заорал Димка и схватил со стола хлебный нож.
– Не ори, – я пошел в спальню и взял из сейфа ружье.

Зарядил патроны с картечью. Вернулся в прихожую и отключил сигнализацию. Прозвенел дверной звонок.

– Они нас убьют? – Дима смотрел на меня расширившимися глазами.
– Посмотрим, пошли, – взведя курки, я вышел на веранду.
Брат юркнул за мной.
– Открой засов, – тихо велел я, – и толкни дверь.

Дима выполнил команду и нырнул вбок, к холодильнику. Дверь открылась и шагнувший на веранду Чомба застыл, глядя в стволы.

– Здорово, ребзя, – наконец вымолвил он.
– Привет, – я опустил ружье и спустил курки. – Что привело к нам?
– Кто ходит в гости по утрам, – Чомба приободрился, – тот поступает мудро. То здесь сто грамм, то там сто грамм – на то оно и утро. На то оно и утро!
– Художественная самодеятельность? – спросил я. – Или из цирка сбежал?
– Развлечь вас хотел, – смутился Чомба.
– Лучше бы сала принес, клоун, – Дима едва удержался, чтобы не плюнуть на пол.
– Я принесу, после обеда, – залебезил Чомба.
– Неси, – кивнул брат.
– А чего вы такие кислые? Гостей с ружьем встречаете…
– Хереса убили, – объяснил я.
– Как убили? – Чомба побледнел и часто заморгал. – Мы же его совсем недавно видели.
– Может мы его последние живьем и видели, – мрачно сказал Дима.
– Нас как свидетелей убьют? – с Чомбы слетела напускная веселость.
– Я откуда знаю? – я пожал плечами и вернулся в прихожую.

Димка и Чомба потянулись за мной. Зазвонил телефон. Мы вздрогнули. Я снял трубку.

– Алло.
Трубка молчала.
– Алло?
Тишина.

Я положил трубку.

– Кто там? – спросил брат.
– Не знаю, молчат.
– Он проверяет, дома мы или нет.
– Кто проверяет?
– Убийца…
– Не плети ерунду. Зачем кому-то нас убивать?
– А Хереса зачем убили?
– Не знаю.
– Вот так и нас убьют и никто не будет знать, за что.
– Не сочиняй. У нас есть ружье, никто нас не убьет.
– По деревне ты с ружьем ходить не будешь, – вставил Чомба.
– По деревне ходить у меня нож есть, – я достал из кармана брюк ножны охотничьего ножа, закрепленного на брючном ремне. – Медведя завалить можно.
Читать далее...

Автор Чёрная_Хаски

Ремиссия - 14. ИнДиРА



Месяц спустя. Июль того же года. Большой дом в пригороде.

Вечером все собрались в большой комнате. Нужно было обсудить происходящее.
«Мозговой штурм, или просто желание. выговориться?» — Предположил Борис про себя.

Антонина Львовна не пошла, осталась с детьми. Она улыбалась, купая самых маленьких, словно забыв… обо всем.

Владимир Иванович задумчиво крутил в руках почти полную пачку сигарет, но отчего-то не закуривал.

Теплый сквозняк раздувал тонкие занавески. Мила подставляла лицо под потоки летнего воздуха, пахнущего свежей травой. Витька снаружи старательно косил газон. На приглашение присоединиться, лишь махнул рукой и отвернулся.

Танечка сидела между Родионом и Настей, периодически тревожно оглядывая то одного, то другую. Дети были слегка озадачены, им было любопытно, не более того.

Смирнов потихоньку подсматривал за Танечкой, иногда шумно вздыхая.

Зульфия поглаживала еще не начавший округляться животик, и ела крупную клубнику, одну за другой, прямо из стоящего рядом ведерка. Иногда она улыбалась окружающим, как бы прося прощения за такое безобразие.

Кузя спала, объевшись, прямо посреди клумбы с еще не распустившимися астрами во дворе, изредка шевеля ушами.

— Что же, я собрал вас всех, чтобы, хм… поделиться некоторыми своими наблюдениями, — начал Борис этим своим неподражаемым бархатным голосом, беспокойно тронув лысинку ладонью. — Я думаю, все уже уловили некоторые перемены, которые произошли со всеми нами. Хм, знаете, раньше я бы даже не решился проговорить такое вслух. Думаю, ИнДиРА завершила свою, хм, колонизацию, и это… именно она изменяет нас. Я вот, например, снял линзы больше недели назад, просто не нужны. Всё как-то не было времени просто поговорить. Как вы думаете?..

Владимир Иванович начал говорить очень монотонно, как будто кто-то громко включил радио посреди разговора:
Читать далее...

Автор Кристиан_Бэд,


О чём рассказ?

Белый маг и чёрный колдун – могла ли их связать дружба? И что делать белому, если для спасения души чёрного – его нужно убить? А любовь? Любовь иллюзия, если обретаешь её не в ужасе противостояния с бездной.

Небеса были хмуро бесстрастны,
листья дрогли на ветке сухой,
листья вяли на ветке сухой,
В октябре октябрём безучастным
эта ночь залегла надо мной...
Эдгар П. Ulalume



Если ты никогда не бывал в Барнауле — ты не узнаешь его тайн. Но и достигнув этого города — не обольщайся. Глубины не обрести без риска утратить дыхание. Как наказание, как возмездие за разделённую боль, ты начнёшь узнавать его везде — в пересечениях улиц других, знакомых и незнакомых городов. Только его ты будешь ожидать теперь за каждым случайным поворотом. Он — вода, в которую можно только войти.

Барнаул — мутный город. Когда нагая Кали идёт своими дорогами через бескрайние степи, здесь падает в песок очередная капля из её кувшина. И город тонет в воронке воды и пыли. Воды времени. И пыли бесконечных дорог.

Он скрывает в себе все города, которые я видел хотя бы мельком. Помню, как распахнутый рот питерского аэропорта выплюнул меня, и я на долю секунды утонул... в нём же, родном, коварном, сером. Или улица Октябрьская в Москве и площадь Октября в Барнауле, где смотрят в лицо одни и те же дома, а из-под земли глухо отдаются шаги тех, чьи пути проходят через потерянные туннели под Барнаулом.

И только вернувшись из Сердца земного мира — Горного Алтая, я не узнал вырастивший меня город. Он отдалился вдруг, сдвинулся вправо. Застыл среди изменяющегося мира. И я понял, что перерос его детские маски. И теперь я знаю его весь.

Барнаул — столица мира, Алтай — его большое терпеливое сердце.


Читать далее...