Одну мою знакомую девочку звали Элла. Ну, она была не очень взрослая. Скажем прямо, ей и шестнадцать-то было еле-еле. Она очень часто гуляла по родной Москве - действительно здесь родилась, и я, как любая лимита, ей страшно завидовал по этому поводу. Впрочем, мне тогда было около тринадцати, так что - было можно.
Не знаю, зачем она повсюду таскала меня за собой. Помню только, что она всё время бегала по переулкам с сигаретой в зубах и волокла меня за руку от усадьбы к усадьбе: "А вот здесь жили князья Харитоновы, ещё в четырнадцатом веке, видишь, даже флигель остался, где младшенькая повесилась, Люсенька..." Разумеется, всё было не так. Ни о каких князьях Харитоновых четырнадцатого века я после не слышал ни разу, да и усадьба эта была типичным новоделом. Однако, Элла выпаливала очередную вдохновенную тираду и тащила меня к следующему ничем не примечательному дому, где снова начиналось: "В тысяча пятьсот двадцать седьмом году холоп Гришка был запорот до смерти вот на этом самом дворе за то, кажется, что спёр приличный шмат сала у купца Евстафьева..." А между тем, этот дом был построен чуть позже смерти Сталина - здесь находилась какая-то конторская шелупонь, но в детали мне вникать не хотелось: Эллочка тащила меня сквозь поток машин к очередному бессмертному памятнику.
Так мы проводили день за днём. Потом, когда темнело и нельзя уже было отличить первое от второго, а ангела от кабацкого поэта, мы тихонько плелись домой, в скромный и тёплый бункер, а по дороге Элла шептала мне всё более и более потрясающие истории из жизни принцев, королей, министров... Я слушал и благоговел. Слушал и запоминал. Слушал и не верил ни капли. Но даже теперь не сумею так, как она.
А однажды ночью к нам в окно постучались. Я выполз тихонько, стараясь не разбудить Эллу, и отпёр дверь:
- Кому не спится?
- Открывай, малец.
- Чего надо?
- Открывай, говорю, - голос был громким и спокойным. Но стало даже как-то холодно от этого монотонного баса.
- Не открою я. Мы здесь живём, хозяину платим. А вас я в первый раз вижу. И слышу.
- Мы с ордером пришли, не просто так.
- С чем таким пришли?
- С ордером. Ты Родину любишь?
- Люблю, конечно! - а я её тогда и вправду любил.
- Тогда открывай. У вас тут враг народа прячется.
И я открыл. Ведь врагов народа надо истреблять. Тем более, если с ордером.
Трое в скрипучих сапогах спустились к нам, задевая головами вёрткую лампочку. Оглянулись, усмехнулись тихонько:
- А что, малец, это кто спит здесь?
- Это Элла. Она хорошая, - мне даже как-то поспокойнело.
- Хорошая, говоришь? Хм, - самый фуражистый снова усмехнулся. - А что, если она и есть враг?
- Нет, такого быть никак не может. Она хорошая потому что. Это же она меня с улицы сюда забрала. Так бы я окоченел насмерть. А она - она вон какая. Хорошая.
- Хорошая, говоришь? Ну а вы ведь не молча здесь живёте, так?
- Так, конечно. Она мне интересное всякое рассказывает.
- Например?
- Например, вот в этом доме, что над нашим подвалом, три века назад жил великий учёный Николаев. Только помер рано и всё, что наоткрывал, у него бояре отобрали. Вроде бы, он даже про молодость открыл. Ну, это как если бы мы все жить могли по пятьсот лет. И не старели бы совсем.
- И что?
- А что?
- Что, тоже бояре отобрали?
- Ну да. И сами теперь так живут. Кого не постреляли.
Фуражистый присел и дыхнул бумажной пылью снизу вверх:
- Не было никакого Николаева. И не изобретений никаких он не придумал. Этот дом всего-то пару десятков лет назад выстроили. Здесь люди живут. Обычные, понимаешь? А Элла - она нам всем враг. Хоть и хорошая. Ты уж мне поверь.
- Не могу я тебе поверить. Как же хороший - и враг?
- Ну вот она хорошая, но болеет. Тяжко болеет. А оттого, что с тобой общается - ты тоже заболеть можешь. Теперь понимаешь?
- Понимаю немного. Но ведь если болеет - её лечить надо. А врагов же не лечат.
- Тебе почем знать?
- У меня папа врагом был.
- И что его? Убили, небось?
- Ага.
- Ты, малец, не бойся. Сейчас - другое время. Сейчас мы всех перевоспитываем. Каждый враг выходит нашим товарищем и братом. Так что за Эллу ты не боись - она к тебе сама через пару годков пришлёпает. Здоровая вся будет, радостная. А там подождёте немного - авось и свадьбу сыграете.
- А не врёшь?
- Вот те крест! - но фуражистый вместо того, чтобы перекреститься, резко встал, развернулся и скомандовал своим двоим: - Забирай девку!
- Где крест-то?
- С тобой крест. С тобой, малец.
И они утащили Эллу. Та даже не проснулась почти. Только немного глаза открыла и глянула на меня, мутно так. Глянула и пробормотала что-то вроде:
- Эх, Коленька, на кого ж ты меня, родной... Я ж с тобой уже который год... Который век уже...
И дверь за собой закрыли.
А я её до сих пор не дождался. Николаевскую усадьбу купил. Всю. А Эллочки так и нет. У меня там, в этой усадьбе, косметику теперь продают. Дорогую и хорошую. Только богатые берут. А всё равно они все страшные, хоть и молодеют каждый день. Вот Элла - она красивая была. А эти - страшные какие-то все. Князья ещё были красивыми. Читать далее...

Это цитата сообщения crazymama Оригинальное сообщение

Текст песни. До записи можно внести изменения, так что советы приветствуются!



У наших матерей глаза волчиц,
У наших дочерей повадки лис,
Мы много чёрных дней не видели их лиц,
Их песни заменил нам сабель свист.

У наших матерей, жён и сестёр
Улыбка как оскал и плач как вой,
Их голос ядовит, язык - остёр,
С их песней на губах мы рвёмся в бой.

И не бывает фламенко жарче,
Чем здесь,
Где звон пиратских - цыганских - сабель
И блеск!
И нет на свете беспечней песни,
Когда
Щадит цыгана, не принимает
Вода...

Йо-хо-хо!
Да нэ, да нэ, да нэ, да нэ, да нэ да най
Да нэ, да нэ, пляши, цыган, пляши давай!
Пока судьба к тебе лицом, не унывай!
Да нэ, да нэ, да нэ, да нэ, да нари нари най!

Наш табор угодил в лесу в капкан,
Был загнан, словно зверь, и окружён...
Мне краткий приговор суда гласил: "Цыган" -
И в том виновен, и за то клеймён.

Не знал я прежде безумней пляски,
Чем здесь,
Где звон пиратской - цыганской - сабли
И блеск...
Пускай хозяйкой мне будет только
Судьба -
Клеймом не сделать вам из цыгана
Раба!

Йо-хо-хо!
Да нэ, да нэ, да нэ, да нэ, да нэ да най
Да нэ, да нэ, пляши, пират, пей да гуляй!
Пока судьбе капризной люб, не унывай!
Да нэ, да нэ, да нэ, да нэ, да нари нари най!

В лесу смогли мы цепь на миг порвать.
Бежали жёны, унося детей,
И где-то под кустом лесным волчица-мать
Кидает карты на туза крестей...

И нет на свете фламенко жарче
И злей,
Чем там, где цыганки наших растят
Детей
Где гонит тьму цыганский ночной
Костёр,
Где наших скрыли лесные стены
Сестёр...

Да нэ, да нэ, да нэ, да нэ, да нэ да най
Да нэ, да нэ, да нэ, да нэ, да нари най
Да нэ, да нэ, да нэ, да нэ, да нэ да най, ромалэ!
Да нэ, да нэ, да нэ, да нэ,
да нэ, да нж, да нэ, да нэ
да нари нари нари ри най...

"...спит ум забытый, как обложка,
средь кипы пожелтевших книг.
а в зеркало с лицом-картошкой
глаза в глаза глядит старик..."
Сергей Круглов.

Не старей раньше времени,
не смотри в зеркала.
Серой каплей на стенках бокала,
опоздавшего утра небес полумгла
победила закон вертикали.

Соблюденье зеленых
от плесени форм
это тоже победа доктрины.
Капля утра поднимется вверх,
напролом,
нарушая законы равнины.

Всё отлично, и всё просто так. Договоры и хуем по столу. Дело в гору и бабки вложены. Мы матерые и прожженные. Секретаршу берем, жолто платье. Секс по пятницам, фирма платит. В понедельник с утра кофе чашечка, и с улыбочкой: Здравствуй, Васечка! Вот такие у нас кадры ценные. Хорошо быть друзья бизнесменами! Фунты, доллары, марки, акции, ну казалось бы чего ссаца-то?! Но, однако, глобальный бизнес, умудрился и впёрся в кризис. И поехало. И поплыли. Мы все в жопе, а жопа в мыле...
Денег нет, их как-будто не было. Их сожрали микробы Эбола!
Позвонить что ли, той что в желтом?
- может встретимся?
- да пошел ты...

«…погибель в громах и молниях
проклятых дней»
И Северянин

Геранью стыдливой заставлен
Окна полудень – полумрак.
И синь одряхлевшая ставен,
Ветшалой судьбы зодиак,

Навеет весенней прохладой,
Согреет весенним теплом,
Но ночь с грозовой канонадой
Последняя в доме моём.

Я грому и молнии рада -
В бессилье пустот и пустынь
Пусть дождь серебристой руладой
Плеснёт в одряхлевшую синь.

Пусть воздух раскатисто - пьяный
Струит чепуховую бредь -
В обьятьях промокшей герани
Я славлю небесную твердь,

Я славлю грозу. Пусть невечность,
Поэтами проклятых дней,
Промчится по небу беспечно,
Крылатых седлая коней.

Крапаней
[500x375]

 Отработал, сейчас домой. Я устал, как же всё надоело. В голове моей снова сбой, и с катушек мозги слетели. Говорят обостренье, вот, да. Что вы врете, давно уж вырос. Просто всех заебала работа. И рияльне достала сырость. А мне хочется в море вылиться, я на лирику, братцы, падкий, чтобы угольные девицы, щекотали меню за пятки. И чтоб пиво холодным было. И чтоб честно - я чую фарс.

 

-- Передайте, пожалуйста, факс.

-- Што?!... Идите вы ..., милая.

Это цитата сообщения Aahz Оригинальное сообщение

Моше Винокур.



Как-то в Тель-Авиве, на книжной раскладке, наткнулся на небольшой сборничек рассказов неизвестного мне ранее автора. И прочитав пару его рассказов я понял, что влюбился. Начал рыться в сети и вот - http://gornischt.narod.ru/vinokur.htm Представляю вам, по настоящему, прозаика номер 1 Израиля! Читам и наслаждаемся - Моше Винокур.))))

Думаю и надеюсь, что на меня не обидятся создательница нашего сообщества и коллеги модераторы, если я от лица всей модераторской группы поздравлю всех участников и читателей с этим праздником. Мы благодарны Вам, наши Авторы и наши Читатели. Просто за то, что Вы есть и Вы с нами. Пишите чаще и больше и не обижайтесь сильно на нас, если мы иногда бываем не правы. С праздником всех!))))

Это время - вперёд, будто мяч по вечерней аллее,
Оставляя от прошлого душные, дымные сны.
Ты приходишь. Целуешь меня. Говоришь: "Я старею".
Я отвечу: "И я. Только незачем киснуть и ныть".

Это время - вчера. И раздавлен оконными рамами вечер.
Если хочешь - сдавайся. А я продолжаю гореть.
Только помни, приятель: зачем-то ты тоже отмечен.
Не хандри. Человеческим сном этот штамп не стереть.

Будто не было лета и отпуска в призрачной Ницце,
Будто не было дня, где остался хрустальным мостом
Продлевающий звук беломраморный бег колесницы;
И один поцелуй, обретённый смеющимся ртом.

Это время уйдёт, собирая осколки и части;
И захватит с собой загостившихся в мире весны;
Заменяя прощеньем и светом дары и причастья,
Позволяя успевшим тягучий глоток тишины.

«Впереди будет всё…
Миг отсчёта – Начало.
Будешь трижды спасён!
Но и этого мало -
Будешь трижды любим!
В опьяненье крылатом,
С сединой словно нимб,
От годков с шесть десяток
Будешь жить без беды»,-
Мне Надежда шептала,
И узоры судьбы
На руке целовала.
- - - - - - - - - - -
Позабытых надежд
Равнодушное время.
Потревоженных вежд
Непосильное бремя.
Неразгаданных тайн
Приговор будет смертным…
Жизнь лазурный обман
В иллюзорном бессмертье.
- - - - - - - - - - - - -
Синей дымкой туман
В дебрях сна затаился…
Слёз людских океан
Мне сегодня приснился.

Крапаней
[600x564]

Мне и смерть неинтересна в данном контексте. Потому что слишком уж душно, но интересно, что может оказаться с другой стороны. Когда первый раз сюда приходишь - предельно интересно. Второго, впрочем, и не бывает, как правило.
И соседи - с ними тут никогда не везёт. Все ждут одного и того же, но с разными намерениями и мечтаниями. Один сидишь и ждёшь, пока пропустят.
Грандиозный КПП, я такого никогда не видел. Сотни проходят сразу, потом ждут единицы. Потом снова - сотни.
И у тебя складывается такое ощущение, что перед тобой - великомасштабная очередь. Что можно бы выйти и покурить, чтоб совсем не опизденеть. Ты выходишь и куришь. Потом возвращаешься и говоришь вон той женщине в красном: "Я за Вами был," а она поворачивается и ты понимаешь, что это уже совсем другая женщина. И эта другая женщина говорит тебе: "Я Вас не помню. Вас за мной не было". Вся очередь поднимается волной гнева - все смотрят на тебя, подняв крайние пальцы. Всем жалко мест и все ненавидят. Ты уходишь в самый конец и прикидываешь, сколько месяцев тебе ещё ждать. Потом проходит две недели и ты уже близок - но жутко хочется курить. А кассы не видно, не видно и проходной. Значит, за пять минут ничего не изменится.
Ты резко выбегаешь, предупредив всю очередь, что будешь очень скоро. На крыльце ты достаёшь сигареты, шаришь по карманам - но газ кончился, а спичек не было никогда. Просишь у прохожих, но они не то, что не слышат - они не видят тебя, у них свой спальный рай. Бросаешь сигарету на асфальт, бежишь обратно. А там, внутри, - все уже новые. И тебя никто, разумеется, не помнит. Ты орёшь, ты материшься, ты вне себя. Но ты стоишь ещё два месяца. Потом устаёшь - и бежишь на крыльцо, на полминутки, перетянуться. И снова всё то же.
Читать далее

Ночь ли странной назвать, невпопад растущей?
Когда та не розалией, кровью пенится.
Как заглянешь в сад погадать на кофейной гуще
Да в последний лунный исход месяца...

«Ты ли, девочка, звёзд семерицей призвана?
Брось-ка чашечку, возымей прозрение,
Раскали чечевицей картину присную
И росточек маленький людского семени» -

Бафомета* заветы рунным кружевом.
Не смотреть, гадать, но а в чаше - трещинки.
«На костре сгорел кто, будь разбуженной...
Безголовые ведьмы, вешенки!

Соломона пентаклем*, сестрички, милые,
На рога возьму я всё небо бычьи...» -
Бушевали в неясные грозы силы.
Ночь ли странной назвать?
Да нет...
Обычной...

Бафомет* - наиболее популярный облик демона — это символ жажды и «порождения мудрости".
Пентакль* - звезда Соломона, пентаграмма, представленная в виде пятиконечной звезды; является в своём роде символом принадлежности к оккультным наукам; используется в качестве амулета и оберега, а также необходим в ряду некоторых ритуалах вызова и запечатывания.

Чёрная моль, летающая по ночам, - это душа покойника. (Йоркшир).

Дождь с самого утра,
с ним захлебнулась в плаче.
Глушь старого двора
мой тихий голос прячет.

Весна ли ранняя
о снах волшебных т’ужит…
Скорбит душа моя
по неизжитой стуже.

Вбираю с плачем боль-
в виски, затылок - слышу,
три ноты: ре,фа,соль
бьют монотонно крышу.

Три ноты /снова боль!/
теперь стучатся в двери -
влетает в чёрном моль,
дрожащая потеря,

заблудшая душа –
мне ль в небылицы верить.
Но вижу, чуть дыша,
тебя в крылатом звере.

Полёт заворожит
под шёпот дум прилежных…
Тку суеверий нить
Так хрупко и так нежно.

Крапаней
[500x662]

МИРОВОЙ КРИЗИС, ИЛИ
ГДЕ ПРЯЧУТСЯ КУКЛОВОДЫ?



Когда нечто касается всех, обычно, говорят, что об этом не рассуждает только ленивый. Если это закон, то сегодня ленивых - 99,99999999…….% от всего населения земли. Потому что НЕЧТО – мировой экономический кризис.
Я не экономист, впрочем, а могут ли называть себя экономистами, настоящие экономисты? Например, водолаз, который не в состоянии выполнять работу водолаза, вряд ли полезет в воду, космонавт тоже останется на земле. По идее ни учитель, ни врач, ни инженер не могут обманывать окружающих, если не обладают необходимой квалификацией, чтобы заниматься профессиональной деятельностью, не имея должного образования. Но идея – не закон. Идея - область допустимого, а история ХХ и начавшегося XXI века показала - более чем допустимо.
Чем дальше в лес, то есть, в «цивилизацию», тем меньше ответственности для властей всех мастей. Нет, конечно, они с легкостью поклянутся всеми святыми и грешными, что «уж они-то!». И так захочется им поверить. Да и как не поверить? Приятно ведь рассуждать о добре и зле дома с чашкой чая за большим экраном собственно телевизора, или просматривая в интернете сводки с «гламурных» полей сражений, или внутри уютного кафе в хорошей компанией веселых приятелей.
Идейные баталии хороши в парламентских коридорах да на партийных съездах. Ведь те, кто за идею готов пойти на баррикады, давно получают от государства пенсии по старости и немощи. Крикунов на митингах в расчет брать не стоит. Эта категория граждан давно на оплате «заинтересованных» структур, оказавшихся вне кормушки власти.
Можно сказать, что каждый из нас – молчаливое большинство безразличных. Про таких один замечательный писатель, когда-то верно заметил – «самые опасные». Это за свой покой и достаток мы готовы … О-ГО-ГО! А общественное благополучие… Это уж пусть власти стараются, мы же им налоги платим (кто платит), вот им и … в руки! И совсем уж не хочется разбираться в резонах этой самой власти. А власть – те же безразличные, только уровнем повыше, - с радостью делегируют бремя принятия решений на…
На КОГО?
Кто эти ТЕ?
Хотим ли мы ЗНАТЬ, кто они?
И зачем ОНО нам?
Мы ведь так торопимся жить. Надо же быстрее добиться успеха, купить дом, машину, завести дачу или яхту, прикупить свечной заводик, побороться за нефтяную вышку или выиграть тендер на небольшую газораспределительную систему некой далекой страны… Много ли найдется особей людской породы, которых такая перспектива хотя бы не увлекает? Другое дело – встать на тропу достижений. Но мечтать-то не вредно. Однако, хватит лирики. Тем более, что скоро от нее и следа не останется. Тогда, что останется? А ничего. В прямом буквальном смысле слова. Доказательств тому много и… никаких. Впрочем, «ближе к телу», как советовал Мопассан.
И тело это – РОССИЯ. Можно, конечно, посмеяться, как еще совсем недавно: «Причем тут Лужков?» Но очень уж невесело в последнее время. Как же яростно нас убеждают, что Россия по старинке только и делает, что перестраховывается. И то - правда. Со времен Горбачева и Тетчер разговоры о том, что для «обслуживания России» достаточно и нескольких миллионов населения, периодически поднимают на свое знамя разные движения. И те, которые с этим не согласны, и те, кому эта идея по сердцу. Только верно и совсем не медленно мы опускаемся к этой цифре.
Интересно, а какая геометрическая регрессия была запланирована, что там еще на повестке дня? Как изволить нас планируется. С Россией импровизировать не стоит – у нее свой театр - народный называется. Для особенно сомневающихся можно порекомендовать отмотать лет 20 назад.
Каждый может вспомнить извилистую дорожку, по которой Россия буквально проползла кровавыми коленками. Чем только нас не «испытывали», в смысле - пытали? И этническими конфликтами на грани гражданской войны, и черными вторниками, и «шоковой терапией», и дефолтами, и разрушением всей промышленности, и разгоном структур, которые охраняли государственные тайны, и развалом армии, и отрицанием нравственности. Нам вбрасывали и продолжают вбрасывать гигабайтами ложь и дезинформацию, завозить тоннами отбросы, которые выдают за продовольствие, продавать яды под видом медикаментов и детских игрушек, впаривать опасные и устаревшие технологии под видом «ноу-хау».
Да мало ли еще какие «хау-ноу» «добрых цивилизаторов» ждут нас впереди. Они еще любят, устало и добродушно попахивая добротным парфюмом, посмеиваться в усы: «Какие смешные эти русские, везде им мерещатся заговоры». И, правда, русские – ТАКИЕ смешные! Очень доверчивые и простодушные.
Нам это всегда мешало, и, как не странно, всегда помогало. Все знают, что такое «нельзя», а мы все равно проверяем. И еще мы ох как не любим воевать! Да вынуждены. А каково это жить с такой историей, когда на каждый век несколько войн приходится?
Любой другой народ обязательно загнулся бы. Даже поза заранее известна. От нас того и ждут. Спросите, зачем это кому-то нужно? И есть ли эти КТО-ТО? Отсылаю всех к глобусу или на худой конец – к карте Читать далее...

Костюм от Brioni, собака - Кони, нет, просто тёзка, а сколько лоска, в гараже - 3 Mazeratti, пятиметровые кровати в особняке на Майорке. И пентхаус в Нью-Йорке.
Но он там редко бывает, на кармане всегда хватает на скромный ужин в Arpege или Aragawa. Всегда всем нужен, бабосы, удача, слава по жизни рядом, всего-то было надо: пару удачных партий - и все острова на карте уже открыты, все карты биты, любая толпа - личная свита, всё шито-крыто и общепризнанная элита осталась снизу. Любая виза проставлена по умолчанию, нет преступления - не будет и наказания.
Короче говоря, с периферийного лоха поднялся паренёк.
А вы ожидали подвоха?

«Это было, это было в той стране,
О которой не загрезишь и во сне».
Гумилёв

День был так бесконечно долог…
И ночь до самого утра
Баюкала у сердца холод,
И на висках сединка льда –
Напоминанье, что не молод –
Скорбит о прожитых годах.

А кажется ещё вчера
Плыл в мареве восточный город.
Под вздохи старого двора
На тополиных вечерах,
Лилово-розовых цветах,
Встречался с той, кто был мне дорог.

Счастливо-глупый и влюблённый
Я, верой в вечность напоённый,
Любимых глаз зовущий свет –
Зеленовато-золотистый:
Я не встречал таких лучистых –
Сменил на глянец скудных лет.

Томлюсь бессильными ночами
Желаньем всё перезабыть!
Иль ворожбой, богам дарами,
Неправдами и неправами,
Иль семимильными шагами
Вернуться в юность, чтобы жить….

Свою подругу-ночь печаля,
Комкаю выстраданный лист,
Где онемевшее отчаянье
Под ветра одинокий свист
Слов горьких связывает нить.
В ответ лишь тишина молчанья…

Нет, время не восстановить.

Крапаней


Игорь Венский
[700x689]

В голове дыра тебе пойдет,
Не будет знать никто, всем просто наплевать.
Я с Богом говорил, и он сказал
Сказал, что всех забыл, не хочет вспоминать.
Я ненавижу спать, я знаю - сон
Очередная ложь, очередной обман,
Сирены "скорой" воют в унисон
С раздумьями о том, что жизни пуст карман,

Не сегодня, может, завтра
Найдешь меня и съешь на завтрак,
Не сегодня, может, после
Ты поймешь меня.

Когда по встречной двести жмешь,
Забудь обо всем, что знал всегда,
Когда по встречной двести жмешь,
Мелькают огни и города.

Кому какое дело до тебя?
До тех, кто пережить провалы не сумел?
Я с Богом говорил, и он сказал
Сказал, что очень плох, сказал, что заболел.
Завтра он узнает обо всем,
О том, что раб его чудес уже не ждет,
Он видит стену, но автомобиль
Уверенно летит вперед.

Не сегодня, может, завтра
Поймешь меня и съешь на завтрак,
Не сегодня, может, после
Ты найдешь меня.

Когда по встречной двести жмешь,
Забудь обо всем, что знал всегда,
Когда по встречной двести жмешь,
Мелькают огни и города.

 

 

Он отодвинул от себя ворох листов с никак не желающей дописываться повестью, отложил карандаш, сделал солидный глоток давно остывшего черного чая, и глубоко затянулся крепкой сигаретой. Её последние слова никак не хотели забываться, не давали покоя.

«Не оставляй меня, я не смогу жить без тебя!» - и вечные шантажирующие женские слёзы. Да ещё и это: «Ну скажи хотя бы просто, что меня любишь!»

Скажи…

 

Читать далее...

В королевстве февральских мечт разрешалось на снег смотреть.
От безумства я грела меч, от безумства я шла на смерть.
Меж сезонных карминных чрев, антрацит-черепашек в ряд
Не скупилась игра на блеф, не скупилась она на яд.

Горсть жемчужин – услад завет, усыпальница свет-костров.
Чередою холодных бед сны мурлыкали вновь и вновь.
Иллюстраций весны абсурд, леденеющих речек треск.
Не живущие души – тут, горизонт застеклённый весь.

Звездопад из каменьев – фарс, собирать из историй ночь,
Из вибраций морозных - спазм, выбивать для себя ли грош...
Не замёрзнуть в пучине месс, не поплыть в состраданье вод.
Тот, кто лишний - уже не здесь, а не лишний - уже не горд.

Паутиной дорожных змей, цвет шиповника, белым ветвь.
Для загадок древнейших фей существует ли где ответ?
Существует ли где и грусть, если что, в серебре шарфов?
Возжелавший меня вернуть...
Он, конечно же, не нашёл...

«Весь мир театр».

Шекспир

Весь мир театр. Слава и восторг
Соседствуют с обыденностью ленной.
Поверишь мне, что я давно не тот,
Доверившийся лени многоденной.

Под чарами стареющей луны
Пригрезилось /где явь, где сновиденье?/:
От призрачно взметнувшейся волны
Я жду музЫки вечной обновленье.

И серебрит лиловый шёпот тьмы,
Поймав звезды летящей отраженье…
И тайну слов, вдохнув у тишины,
Благославляет душу вдохновенье.

Но всё нежней и трепетнее грусть –
Дрожащей рани слышу отголоски.
И в полусони снова обожгусь
О выжженные заревом подмостки.

Крапаней
[600x600]