|
НИКОЛАЙ ГУМИЛЕВ В глухих коридорах и в залах пустынных
Сегодня собрались веселые маски, Сегодня в увитых цветами гостиных Прошли ураганом безумные пляски. |
  |
Первый номер "Сириуса", двухнедельного журнала искусства и литературы, вышел в первой половине января 1907 г.
[246x350]
[640x507]| В холодных переливах лир Какая замирает осень! Как сладостен и как несносен Ее златострунный клир! Она поет в церковных хорах И в монастырских вечерах И, рассыпая в урны прах, Печатает вино в амфорах. Как успокоенный сосуд С уже отстоянным раствором, Духовное - доступно взорам, И очертания живут. Колосья, так недавно сжаты, рядами ровными лежат: И пальцы тонкие дрожат, К таким же как они, прижаты. Осип Мандельштам, 1909 г. |
|
[показать]
про искусство(1856-1910)
Творчество Михаила Врубеля - одно из самых значительных и загадочных явлений русского искусства конца XIX века. Великое мастерство, трагизм, героический дух и неповторимый декоративный дар делают Врубеля художником на все времена. Вечно живущий в своем собственном мире, недоступном пониманию других, Врубель смог воссоздать свой сложный мир в образах своего необычного искусства, и эти образы стали одними из важнейших вех русской культуры рубежа столетий.
Творчество Врубеля может быть уподоблено взволнованной исповеди. И дело не только в том, что он говорит о себе во множестве автопортретов и изображений, носящих автопортретный характер. Едва ли не любая его композиция и даже портрет - выражение "громадного личного мира художника", по словам Александра Блока.
Венеция. Мост Вздохов. 1894 г.
Одно из немногих стихотворений, что смогло меня зацепить, хотелость перечитывать его снова и снова....
Ананасы в шампанском! Ананасы в шампанском!
Удивительно вкусно, искристо и остро!
Весь я в чем-то норвежском! Весь я в чем-то испанском!
Вдохновляюсь порывно! И берусь за перо!
Стрекот аэропланов! Беги автомобилей!
Ветропросвист экспрессов! Крылолёт буеров!
Кто-то здесь зацелован! Там кого-то побили!
Ананасы в шампанском - это пульс вечеров!
В группе девушек нервных, в остром обществе дамском
Я трагедию жизни претворю в грезофарс...
Ананасы в шампанском! Ананасы в шампанском!
Из Москвы - в Нагасаки! Из Нью-Йорка - на Марс!
Август — астры,
Август — звезды.
Август — грозди
Винограда и рябины
Ржавой — август!
Полновесным, благосклонным
Яблоком своим имперским,
Как дитя, играешь, август.
Как ладонью, гладишь сердце
Именем своим имперским:
Август! — Сердце!
Месяц поздних поцелуев,
Поздних роз и молний поздних!
Ливней звездных —
Август! — Месяц
Ливней звездных!
| [показать] |
//О роли женщины в литературе — из жж bars of cage// |
Довлатов говорил, что «трудно признать, что твой знакомый гений». И вправду, поверить в гений знакомого как-то не очень получается…особенно если вы оба поэты\художники\ итд.
А если так случится, что вы оба таланты…только увы, один из вас войдёт в историю как виднейший поэт двадцатого века, а другого будут знать только как «друга- имажиниста», позже сценариста и радиоредактора. Как так получается, что талантливый прозаик, точный и остроумный обойден не только памятной табличкой на доме, где они с Есениным жили вместе, но и даже филологами, для которых имя Мариенгофа просто прилагается к Есенину.
[284x350]
И есть кстати этому причина..- все более или менее серьёзные вещи Мариенгофа начали издавать только в конце 90х,? - оттуда тоненькая брошюрка-повесть «Бритый человек», в 2000ых появилось автобиографическое издание «Для вас потомки!» и «Роман без вранья», кажется там же роман «Циники».
Но когда я прочитала «Циников» я ещё не видела этой книги, я читала с lib.ru и несмотря на некое неудобство я осталась в восторге.. вернее трудно назвать восторгом то смятение, которое появляется в душе от прочтения трагедии.
Не просто людской трагедии, а трагедии нашей страны времён гражданской войны, периода 1918-1928ого года. Тогда мне казалось это далёким, но в сущности ничто не меняется…люди неизменны.. в страшное время смерти, разрухи и голода есть любовь, есть человеческая сила.. и есть подлость.. настоящая..
Так! наконец-то мы в своих владеньях!
Одежду - на пол, тело - на кровать.
Ступай, душа, в безбрежных сновиденьях
Томиться и страдать!
Дорогой снов, мучительных и смутных,
Бреди, бреди, несовершенный дух.
О, как еще ты в проблесках минутных
И слеп, и глух!
Еще томясь в моем бессильном теле,
Сквозь грубый слой земного бытия
Учись дышать и жить в ином пределе,
Где ты - не я;
Где отрешен от помысла земного,
Свободен ты... Когда ж в тоске проснусь,
Соединимся мы с тобою снова
В нерадостный союз.
День изо дня, в миг пробужденья трудный,
Припоминаю я твой вещий сон,
Смотрю в окно и вижу серый, скудный,
Мой небосклон,
Все тот же двор, и мглистый, и суровый,
И голубей, танцующих на нем...
Лишь явно мне, что некий отсвет новый
Лежит на всем.
Есть женщины сырой земле родные,
И каждый шаг их – гулкое рыданье,
Сопровождать воскресших и впервые
Приветствовать умерших – их призванье.
И ласки требовать от них преступно,
И расставаться с ними непосильно.
Сегодня – ангел, завтра – червь могильный,
А послезавтра – только очертанье...
Что было – поступь – станет недоступно...
Цветы бессмертны, небо целокупно,
И все, что будет, – только обещанье.
Осип Мандельштам