Одна из моих любимых повестей
читать далее

Из туманной запpедельности, по доpоге уединенной и стpанной.
Лишь ангелы Зла были моими случайными спутниками. Из миpа,
лежащего вне гpаниц вpемен и пpостpанств. Снова в эти кpая,
во владения Hочной Госпожи, Леди, восседающей на тpоне из мpака.

Медленные pазлившиеся pеки, дpевние леса, в котоpых никогда
еще не звучала человеческая pечь - все здесь покpыто pосой,
тяжелые капли падают с зеленых листьев в чеpную болотную воду -
чеpные остpоконечные скалы, возвышаюшиеся над ультpамаpином
безбpежных моpей - спокойные моpя, моpя, где вечный штиль, они
спят под желтым небом, жидкое золото pастекается в небе -
в небе, пpопитанном жаpом далеких солнц - озеpа... Эти озеpа,
их безжизненные воды - одинокие и меpтвые - их неподвижные
воды - неподвижные и холодные - покpытые, словно снегом, белым
ковpом кувшинок - эти воды - still and chilly - with the snows
of the lolling lily...

Видения. Тени обступают меня. Сгустки тьмы кpужатся в зеленом
полумpаке. Обpазы, танцующие на свободе. Деpевья, чьи узловатые
ветви похожи на pуки. Женщины, чьи изломанные pуки похожи на
ветви. Пучеглазые pыбы, меpтвые лошади, золото сpеди цветов.
Зеленые акpиловые поляны, поляны, где гоpят свечи, где pазбpосаны
детали велосипедов, акpиловое зеленое небо,акpиловая синева
океана. Меч, являющийся в светящемся облаке, паpящий над башнями
стаpого гоpода, сpеди звезд. Мы наблюдаем его в pайоне Геспеpа.

Косматая лапа с длинными моpщинистыми пальцами опускает
чеpный занавес, каpнавал кpасок гаснет. Последнее, что еще
можно успеть увидеть - неуловимо знакомое лицо, бледное и
пpекpасное, с огpомными чеpными глазами, сияющими подобно
звездам Эльдоpадо. Лицо девушки, имеющей тысячу имен. Лицо
девушки, отмеченной печатью смеpти. Почему она всегда
умиpает такой молодой? Hет, я ошибся. Hе надо. Эти чеpные
пустые глаза, глаза с pасшиpенными зpачками. Это глаза звеpя.

Белая обезьяна, ты говоpишь по-испански? Туман за окном
начинает светится потустоpонним светом. Молния пpочеpчивает
чеpный холст неба небpежным мазком безумного импpессиониста.
Замок над озеpом, замок обpеченных. И звеpь pядом, гоpаздо
ближе, чем это казалось pаньше. Обезьяна, белый седой
оpангутанг, смотpит на меня. Рука вытянута впеpед, пальцы
шевелятся... Азбука глухонемых - я не понимаю. Белая обезьяна,
говоpи по-испански. Глаза звеpя наливаются багpовой мутью.
Поднимает втоpую pуку, в ней зажата бpитва. Hе надо. Обезьяна
пpистально смотpит на свои шевелящиеся пальцы, потом,
вопpосительно, на меня. Hет, не надо. Hачинает медленно
отpезать пальцы, один за дpугим. Падают с глухим стуком. Hе
надо. Поговоpи со мной по-испански. Смеется, отpезанный палец
зажат в зубах.

Я не знаю испанского. Я засыпаю, чтобы веpнуться в обыденность.

[350x410]
Хм...Думаю,выкладывать такое фото не совсем эстетично,и все же рискну

эдгар алан по, уильям шекспир, альберт эйнштейн, зигмунд фрэйд и многие другие.
просто забавно что такое делают... [700x335]

Слушать этот музыкальный файл

я понимаю что лучше всего получается исполнить Эдгара По у Sopor Aeternus' а, но вот тоже неплохой вариант, на сей раз от Green Carnation

From childhood's hour I have not been
As others were – I have not seen
As others saw – I could not bring
My passions from a common spring.
From the same source I have not taken
My sorrow; I could not awaken
My heart to joy at the same tone;
And all I lov'd, I loved alone.
Then – in my childhood – in the dawn
Of a most stormy life – was drawn
From ev'ry depth of good and ill
The mystery which binds me still:
From the torrent, or the fountain,
From the red cliff of the mountain,
From the sun that 'round me roll'd
In its autumn tint of gold –
From the lightning in the sky
As it pass'd me flying by –
From the thunder and the storm,
And the cloud that took the form
When the rest of Heaven was blue
Of a demon in my view.

Одно из моих самых любимых стихотворений Эдгара По

It was many and many a year ago,
In a kingdom by the sea,
That a maiden there lived whom you may know
By the name of ANNABEL LEE;
And this maiden she lived with no other thought
Than to love and be loved by me.

I was a child and she was a child,
In this kingdom by the sea;
But we loved with a love that was more than love
I and my Annabel Lee;
With a love that the winged seraphs of heaven
Coveted her and me.

And this was the reason that, long ago,
In this kingdom by the sea,
A wind blew out of a cloud, chilling
My beautiful Annabel Lee;
So that her highborn kinsman came
And bore her away from me,
To shut her up in a sepulchre
In this kingdom by the sea.

The angels, not half so happy in heaven,
Went envying her and me
Yes! that was the reason (as all men know,
In this kingdom by the sea)
That the wind came out of the cloud by night,
Chilling and killing my Annabel Lee.

But our love it was stronger by far than the love
Of those who were older than we
Of many far wiser than we
And neither the angels in heaven above,
Nor the demons down under the sea,
Can ever dissever my soul from the soul
Of the beautiful Annabel Lee.

For the moon never beams without bringing me dreams
Of the beautiful Annabel Lee;
And the stars never rise but I feel the bright eyes
Of the beautiful Annabel Lee;
And so, all the night-tide, I lie down by the side
Of my darling - my darling - my life and my bride,
In the sepulchre there by the sea,
In her tomb by the sounding sea.

Слушать этот музыкальный файл

Думаю,это песня подойдет для этого сообщество,так как песня написана по стихотворению Эдгара По

The Conqueror Worm ~
(by Edgar Allan Poe)


Lo! 'tis a gala night
Within the lonesome latter years!
An angel throng, bewinged, bedight
In veils, and drowned in tears,
Sit in a theatre, to see
A play of hopes and fears,
While the orchestra breathes fitfully
The music of the spheres.

Mimes, in the form of God on high,
Mutter and mumble low,
And hither and thither fly -
Mere puppets they, who come and go
At bidding of vast formless things
That shift the scenery to and fro,
Flapping from out their Condor wings
Invisible Woe!

That motley drama - oh, be sure
It shall not be forgot!
With its Phantom chased for evermore,
By a crowd that seize it not,
Through a circle that ever returneth in
To the self-same spot,
And much of Madness, and more of Sin,
And Horror the soul of the plot.

But see, amid the mimic rout
A crawling shape intrude!
A blood-red thing that writhes from out
The scenic solitude!
It writhes! - it writhes! - with mortal pangs
The mimes become its food,
And seraphs sob at vermin fangs
In human gore imbued.

Out - out are the lights - out all!
And, over each quivering form,
The curtain, a funeral pall,
Comes down with the rush of a storm,
While the angels, all pallid and wan,
Uprising, unveiling, affirm
That the play is the tragedy, "Man,"
And its hero the Conqueror Worm.

The Raven

Once upon a midnight dreary, while I pondered,
weak and weary,
Over many a quaint and curious volume of forgotten
lore -
While I nodded, nearly napping, suddenly there came
a tapping,
As of some one gently rapping, rapping at my
chamber door -
'"Tis some visiter", I muttered, "tapping at my chamber
door -
Only this and nothing more."

Ah, distinctly I remember it was in the bleak December;
And each separate dying ember wrought its ghost
upon the floor.
Eagerly I wished the morrow; - vainly I had sought
to borrow
From my books surcease of sorrow - sorrow for
the lost Lenore -
For the rare and radiant maiden whom the angels
name Lenore -
Nameless _here_ for evermore.

And the silken, sad, uncertain rustling of each purple
curtain
Thrilled me - filled me with fantastic terrors never
felt before;
So that now, to still the beating of my heart, I stood
repeating
"Tis some visiter entreating entrance at my chamber
door -
Some late visiter entreating entrance at my chamber
door; -
This it is and nothing more."

Presently my soul grew stronger; hesitating then no
longer,
"Sir", said I, "or Madam, truly your forgiveness
I implore;
But the fact is I was napping, and so gently you came
rapping,
And so faintly you came tapping, tapping at my
chamber door,
That I scarce was sure I heard you" - here I opened
wide the door; -
Darkness there and nothing more.

Deep into that darkness peering, long I stood there
wondering, fearing,
Doubting, dreaming dreams no mortal ever dared
to dream before;
But the silence was unbroken, and the stillness gave
no token,
And the only word there spoken was the whispered
word, "Lenore?"
This I whispered, and an echo murmured back the
word, "Lenore!"
Merely this and nothing more.

Back into the chamber turning, all my soul within me
burning,
Soon again I heard a tapping somewhat louder than
before.
"Surely", said I, "surely that is something at my
window lattice;
Let me see, then, what thereat is, and this mystery
explore -
Let my heart be still a moment and this mystery
explore; -
'Tis the wind and nothing more!"

Open here I flung the shutter, when, with many a flirt
and flutter,
In there stepped a stately Raven of the saintly days
of yore;
Not the least obeisance made he; not a minute stopped
or stayed he;
But, with mien of lord or lady, perched above my
chamber door -
Perched upon a bust of Pallas just above my chamber
door -
Perched, and sat, and nothing more.

Then this ebony bird beguiling my sad fancy into
smiling,
By the grave and stern decorum of the countenance
it wore,
"Though thy crest be shorn and shaven, thou", I said,
"art sure no craven,
Ghastly grim and ancient Raven wandering from
the Nightly shore -
Tell me what thy lordly name is on the Night's
Plutonian shore!"
Quoth the Raven "Nevermore."

Much I marvelled this ungainly fowl to hear discourse
so plainly,
Though its answer little meaning - little relevancy
bore;
For we cannot help agreeing that no living human
being
Ever yet was blessed with seeing bird above his
chamber door -
Bird or beast upon the sculptured bust above his
chamber door,
With such name as "Nevermore."


But the Raven, sitting lonely on the placid bust, spoke
only
That one word, as if his soul in that one word he did
outpour.
Nothing farther then he uttered - not a feather then
he fluttered -
Till I scarcely more than muttered "Other friends have
flown before -
On the morrow _he_ will leave me, as my Hopes have
flown before."
Then the bird said "Nevermore."

Startled at the stillness broken by reply so aptly
spoken,
"Doubtless", said I, "what it utters is its only stock
and store
Caught from some unhappy master whom unmerciful
Disaster
Followed fast and followed faster till his songs one
burden bore -
Till the dirges of his Hope that melancholy burden bore
Of 'Never - nevermore.'"

But the Raven still beguiling my sad fancy into
smiling,
Straight I wheeled a cushioned seat in front of bird,
and bust and door;
Then, upon the velvet sinking, I betook myself
to linking
Fancy unto fancy, thinking what this ominous bird
of yore -
What this grim, ungainly, ghastly, gaunt, and ominous
Читать далее...

Edgar Allan Poe
США
19.01.1809 - 07.10.1849



Биографическая справка



Родился в Бостоне, в семье странствующих актеров. После смерти матери в 1811 г. Эдгара разлучили с братом и сестрой - его взяла на воспитание семья табачного торговца Джона Аллана. Учился в Виргинском университете, но из-за скупости отчима и карточных долгов вынужден был оставить университет, а впоследствии и военную академию.

Как поэт дебютировал сборником "Тамерлан и другие стихотворения" (1827). После того как его рассказ "Рукопись, найденная в бутылке" (1836) выиграл конкурс на лучшую новеллу, По в 1835 г. стал редактором журнала "Южный литературный вестник"; он также возглавлял и другие литературные издания.

В 1836 г. женился на своей 14-летней кузине Виргинии. В 1838 г. вышла в свет "Повесть о приключениях Артура Гордона Пима", а в 1840 г. в двух томах был издан сборник "Гротески и арабески".

После смерти Виргинии в 1847 г. По впал в депрессию, пытался покончить с собой, пристрастился к алкоголю и умер два года спустя.


[333x308]