Нашла эту песню на просторах инета) Кто не помнит, Макс упоминал ее в книге "Мой Рагнарёк", когда его убивали ацтекские боги, называя "лучшим, что у него было". Я с ним полностью согласна - она волшебна!
If rain will fall,
hight appear upon the mountains,
the grass will grow...
Стало интересно, что привязывает меня к этому Миру? Какое размера багаж? Решила подсчитать.
Наверное, родители и другие родственники. Все-таки я их люблю, по-разному, но люблю, пусть и ссорюсь с родителями периодически.
Моя собака. Думаю, если бы мне предложили переехать в другой Мир, я бы попросила взять ее с собой, была бы как Друппи у сэра Макса (правда не знаю, как сравнить ее со среднестатистическим бегемотом, мне она уже не кажется большой). И еще плеер взяла бы, с любимыми песнями и записями оркестровых произведений.
Друзья. Жалко было бы с ними расстаться. Очень.
Многочисленные знакомые. Почему-то всем людям, которые ходят со мной в секции, считают своим долгом со мной подружиться. А потом меня помнят. Зачем, спрашивается?
Оркестр и музыка. Играю в оркестре, помогаю творить музыку, вливаюсь в нее. И друзей там у меня много. И даже любовь есть, или, по крайней мере, была...
А как у вас? Очень интересно, какой список могли бы составить вы. И еще, какие бы личные вещи вы бы взяли в другой Мир?
Я готова была остаться там. Ну, если и остаться, то не очень надолго, так, года на полтора, чтобы еще можно было вернуться. Я бы могла назвать Казань земным отражением Ехо. Слишком уж похоже - узкие улочки, маленькие камушки мостовых, мягкий оранжевый свет фонарей, дома... не знаю, с чем их сравнить, но такими я представляла дома в Ехо. Река разделяющая старую часть города и новую... Жаль, нельзя было побродить по вечернему городу в одиночестве, чтобы полностью проникнуться красотой и волшебством этого места. Но пока мы ездили в автобусе на экскурсии, я жадно поедала глазами и сердцем пейзажи практически застывшего во времени города. Оттуда я вернулась другой, обладающей знанием, что и в Мире Паука еще есть волшебные места.
Каким уродливым и чужим оказался мой город, когда я вернулась!
Мы с культовым молодежным писателем Максом Фраем сидим в
ее машине. Я смотрю на ее беленькие хвостики - с хвостиками
Марта, она же Макс Фрай, она же Светлана Мартынчик, ходит весь
последний месяц, и ей это дивно идет. Нам очень, очень
холодно, потому что машина не заводится. "А для таких случаев,
- говорит Марта, - я ношу с собой молоток в варежке". И
достает, натурально, молоток, на который надета детская
варежка, пальчики торчат. Марта открывает капот, колотит там
по чему-то, и приговаривает: "Вот так мы, культовые, блядь,
молодежные писатели, проводим свое свободное время!" "Я с
этого начну, Марта, хорошо?" - говорю я. "Ты, - говорит Марта,
- если собираешься это писать, ты, пожалуйста, подчеркни..." -
"Что заел.." - "Зали-и-и-п! - поправляет она, - "Залип
игольчатый клапан! - И все владельцы восьмерок и девяток
полюбят меня, как родные! Как товарища по диагнозу!" Наконец
машина заводится, и мы включаем печку. Марта берет диктофон и
грозится откусывать от него по кусочку. Ей еще скакать куда-то
после этого интервью. Давай, говорю, приступать. И мы
приступаем.