Виктор Аксючиц (
viktor_aksuchic) выложил в VK свою переписку с Ольгой Седаковой, датированную январём 1984 года. 1984-й год, в данном случае это очень важно.
Тема разговора, поднятая Аксючицем, пренебрежительное, даже презрительное отношение со стороны интеллигенции к национальной философской традиции (отдельный вопрос о том, что тогда автор полагал таковой традицией). В этом можно углядеть негромкую сенсацию: январь 1984-го, ещё месяц будет жив Андропов, потом наступит короткое правление Черненко, условный «Застой» на исходе; до фейерверка нововведений и послаблений второй половины 1980-х совсем недолго, но вообще-то вроде бы «ничто не предвещает». При этом, адресаты обмениваются мнениями о роли и месте русской идеалистической философии в духовной жизни интеллигенции, так будто эту философию можно просто снять с полки, будто она не является terra incognita для образованного сословия, о которой толком ничего неизвестно, кроме нескольких имён, представленных в карикатурном виде в советских учебниках.
Собственно из легальной литературы, напечатанной госиздательствами, было всего несколько книг «по теме», в том числе обсуждаемая корреспондентами работа А.Ф. Лосева «Владимир Соловьёв и его время», которая в 1983-м вышла в серии «Мыслители прошлого» тиражом 60 000 экз. «...Нина Брагинская, человек проницательного трезвого ума и глубоких знаний, вдруг говорит мне: стоит ли эта книга того, чтобы её искать и покупать, а о самом же авторе отозвалась как об экзальтированном русофиле, чуть ли не выжившим на старости лет из ума». Но при этом Асючиц сетует в 1984-м не на недоступность соответствующего корпуса литературы, а на пренебрежение им. Интересно...
Я спросил в комментариях у В.В. Аксючица о том, что давало возможность так ставить вопрос в то время, получил ответ от одного из его читателей (и, как я понимаю, личных знакомых), мне посоветовали обратится к мемуарам автора. Что ж — и правда, это хорошее дело.
Я бы такой постановке вопроса больше удивился, если бы не встречал уже несколько свидетельств того, что к 1984-му году существовала какая-то среда или система (вроде как неформальная, но вроде как легальная) дискуссионных клубов, выставочных площадок, самиздатовских изданий, семинаров. Не подполье, но какие-то «эксперименты в закрытом режиме». Не подполье, хотя бы потому, что там (в ряду прочих) действовали люди, которые ни в какую
Когда видишь это, кажется: просто-то как всё, и естественно даже.
А ведь далеко не каждый додумается.
В дополнение к «Бессмертному полку» такую бы ниточку в прошлое протянуть — «Вечная деревня» или как-то так...
Но это я размечтался. К тому же есть естественные ограничения, скажем, что делать если хозяева менялись? может ли такой опыт быть адекватно перенесён в поселение крупнее деревни? и т.д.
Но выглядит всё очень сильно.
P.S.: А с другой стороны: нет ли такой грани, где эдакая мемориализация станет не просто избыточной, но начнёт пожирать саму себя? Тоже ведь вопрос....
Паблик «Архитектурные излишества»:
(фото: Мария Максимова)
В селе Учма Ярославской области нашли очень простой, но действенный приём рассказать о людях и домах: рядом со зданиями висят старинные фотографии их владельцев.
У кого-то из урбанистов (в широком смысле этого слова), чуть ли не у Ричарда Флориды, встречал одну историю, перескажу, как запомнилось, ибо по какой-то причине она не идёт у меня из головы.
В 1950-х годах (даты условны) во всём мире старые здания сносились кварталами. Мы по своему опыту много чего можем вспомнить, но вообще тенденция была широкая: «брюсселизация», «реконструкция Норрмальма», и т.д.
Да что я вам рассказываю:
«У Корбюзье то общее с Люфтваффе,
что оба потрудились от души
над переменой облика Европы.
Что позабудут в ярости циклопы,
то трезво завершат карандаши.»
А теперь собственно история: в Штатах реконструировались города очень бойко (как пишут, бульдозер, сносящий «старьё», там вообще — что-то вроде важного символа национального духа и даже консервативная ценность). Мрачные стильные здания из закопчённого кирпича сменялись «новым, прогрессивным» стеклом и бетоном с такими гнутыми хромированными железками в качестве украшений.
И это было (до поры, до времени) весьма выгодно: новые «с иголочки» городские кварталы как-то притягивали платёжеспособный спрос и т.д. Но времена изменились, и весь этот «нимейер» стал не моден, а модны старые цеха, историческая кладка и декор из кривых досок «с прошлым». В каком-то американском городе (название запамятовал, потому и источник найти не могу) запоздали со своей «реновацией», исторические кварталы снесли, «стекло и бетон» наставили, а «так уже не носят». И они решились на разорительные траты — пока не поздно, убрать всё это «новое-светлое» и восстановить старую застройку (нет, это не про «Прюитт-Игоу»).
И вот этот рискованный кульбит себя оправдал: состоятельная продвинутая публика оценила, бизнес ожил, пресса и активисты отметили, что «прежний дух уютных кварталов вернулся» (примерно в этом роде). В общем, новодел всем понравился и был оценен как удача....
Я почему-то эту историю забыть не могу. У меня она два вопроса вызывает. Один вопросик маленький и не слишком интересный (для