[700x525]
Сентябрь, это особенный месяц. Он словно невидимый мост между тёплым летом и мудрой, уютной осенью.
Наши предки считали, что осенью особенно "тонкая грань" между мирами истончается: легче наладить связь с предками, загадать желание и очистить пространство.
Смена времен года на нашей планете наступает благодаря тому, что Земля на орбите Солнца несколько меняет свой наклон. Из-за этого получается, что к Солнцу больше повернута то северная, то южная стороны. Стоит Солнцу пересечь экватор, как наступает астрономическая весна в южном полушарии и астрономическая осень — в северном.
Сама дата перехода немного плавает — в 2025 году это 22 сентября.
Ведунья Ольга давно известна своими откровениями о будущем.
Её предсказания звучат как напоминание о великом Переходе, который человечество должно пережить в ближайшие десятилетия.
В её пророчествах нет политики, но есть ясное указание на духовные ориентиры, циклы Сварога и законы Вселенной, по которым живёт мир.
О начале нового цикла
По словам Ольги, человечество уже вступило в решающую эпоху.«Ночь кажется бесконечной, но солнце восходит. Так и теперь: мы идём через мрак, но впереди свет, которого ничто не остановит».
• Главная проблема умных людей: они думают, что другие тоже думают.
• Следующий этап толерантности: надо запретить умным думать, чтобы не оскорблять чувства тупых.
• На голодный желудок русский человек ничего делать и думать не хочет, а на сытый — не может.
• У русских есть три экзотических вида животных — ешкин кот, бляха-муха и ядрена вошь.
• Жизнь делится на два этапа — сначала нет ума, потом здоровья.
• Сегодня я видела, как одна старушка помогала перейти через дорогу мальчику, игравшему в смартфоне.
Читать далее
Отчаявшийся мужчина просил Бога дать ему знак
...но то ,каким оказался этот знак , он не ожидал.
Мир Семена Петровича съежился до размеров серого, пыльного комка. Еще полгода назад у него был крепкий, налаженный мир:
Должность главного инженера на заводе, уважение коллег, уютная трехкомнатная квартира, жена, с которой они хоть и без прежней искры, но привычно и мирно плыли по течению жизни, взрослая дочь, живущая отдельно. А потом мир начал расползаться по швам.
Сначала, как в плохом домино, посыпались костяшки на работе. Новое руководство, оптимизация, сокращение. Его, Семена Петровича, сорока восьми лет, с безупречным послужным списком, вежливо, но твердо «попросили», намекнув, что нужны «молодые и энергичные».
Унизительные поиски новой работы в предпенсионном возрасте приносили лишь отказы. Денежная подушка, которая казалась пуховой периной, истончилась до состояния марли.
Следом треснул семейный фундамент. Жена, не привыкшая к безденежью и вечно кислому лицу мужа, начала пилить его с утра до вечера. Их разговоры превратились в обмен упреками.
Дочь, у которой у самой были кредиты и маленький ребенок, помочь ничем не могла и звонила все реже.
А потом взбунтовалось тело. Старая язва напомнила о себе острой, грызущей болью. Давление начало скакать, как необъезженная лошадь. Мир сузился до маршрута «поликлиника-аптека-биржа труда» и обратно, в гулкую, пахнущую валокордином и несбывшимися надеждами квартиру.
Семен Петрович не был ропотником. В глубине души, где-то под слоями усталости и обиды, у него жила тихая, детская вера, унаследованная от бабушки. Но сейчас эта вера молчала. Силы были на исходе.
В один из таких особенно серых, беспросветных ноябрьских вечеров он возвращался домой с очередного собеседования, где ему, инженеру с тридцатилетним стажем, предложили место охранника в супермаркете. Он отказался.
Унижение было слишком велико. Он шел по пустынному парку, под ногами хрустел первый, злой ледок. И вдруг отчаяние, которое он так долго держал внутри, прорвалось наружу.
Он остановился, запрокинул голову к низкому, свинцовому небу и, не крича, а скорее, выдыхая всю свою боль, произнес в пустоту:
— Да есть там кто-нибудь?! Хоть какой-то знак… ну хоть что-нибудь подайте! Что я не один! Что вы меня слышите!..
